Гиперион - Симмонс Дэн - Страница 75

– Господин Вайнтрауб?

– Ваше превосходительство, – отозвался в знак приветствия Сол.

Дьяконы, экзорцисты, причетники и служки, которые окружали его все долгие часы томительного ожидания, распростерлись на темных плитах, как только вошел епископ. Сол церемонно поклонился.

– Входите же, входите, господин Вайнтрауб. – Священнослужитель широким жестом указал на дверь, ведущую в алтарь.

Сол очутился в темном, гулком помещении, весьма похожем на то место, в которое он попадал в своих повторявшихся снах, и уселся на предложенный ему стул. Пока епископ шел к напоминавшему небольшой трон креслу, стоящему возле совершенно современного, хотя и украшенного сложной резьбой письменного стола, Сол успел заметить характерные для уроженцев Лузуса полноту и грубоватые черты лица, странным образом сочетавшиеся с внушительной грацией. Его отороченная мехом горностая мантия поражала своим цветом. Ярко-алая, переливающаяся, она напоминала, скорее, свежую кровь, чем шелк или бархат. На каждом пальце у него было широкое кольцо с красным или черным камнем, и это чередование красного и черного вселило в душу Сола неясную тревогу.

– Ваше превосходительство, – начал Сол, – я заранее приношу извинения за нарушения церковного протокола, которые я уже допустил… или могу допустить в дальнейшем. О Церкви Шрайка я знаю очень мало, но то, что мне известно, привело меня сюда. Благоволите извинить меня, если я неумышленно проявлю свое невежество, спутав какие-либо титулы или термины…

Епископ взмахом руки остановил Сола. В полутьме тускло сверкнули красные и черные камни.

– Титулы не столь уж важны, господин Вайнтрауб. Обращение «Ваше превосходительство» по отношению к нашей особе для неверующих вполне допустимо. Мы должны вам сообщить, однако, что официальное название нашей скромной конфессии – «Церковь Последнего Искупления», а Того, которого мир столь неуважительно именует… Шрайком, мы называем, если вообще упоминаем о Нем, «Повелителем Боли», но чаще – Аватарой. А теперь, будьте любезны, изложите тот важный вопрос, с которым, как нам сообщили, вы пришли сюда.

Сол слегка поклонился.

– Ваше превосходительство, я учитель…

– Извините, что перебиваем вас, господин Вайнтрауб, но вы не просто учитель. Вы ученый. Мы хорошо знакомы с вашими трудами в области моральной герменевтики. Ваши рассуждения не лишены изъянов, но довольно смелы и вызывают желание их оспорить. Мы постоянно используем их в наших курсах по догматической апологетике. Продолжайте, будьте добры.

Сол удивленно моргнул. Его труды были почти неизвестны за пределами узких академических кругов, и слова епископа повергли его в полную растерянность. Собираясь с мыслями, Сол решил, что епископ, должно быть, заранее узнал, с кем имеет дело, и что у него отличные помощники.

– Ваше превосходительство, моя научная работа не имеет никакого отношения к моему визиту. Я обратился к вам с просьбой о встрече, так как мой ребенок… моя дочь… заболела. Причиной болезни явились, по-видимому, исследования, которые она вела в месте, представляющем определенный интерес для вашей Церкви. Я говорю о так называемых Гробницах Времени на планете Гиперион.

Епископ медленно кивнул. Знает ли он что-нибудь о Рахили, подумал Сол.

– Вам известно, господин Вайнтрауб, что упомянутое вами место… то, что мы называем Ковчегами Завета… решением Комитета местного самоуправления Гипериона закрыто для посещений так называемыми исследователями?

– Да, ваше превосходительство. Я слышал об этом. Насколько я понимаю, ваша Церковь сыграла немалую роль в принятии этого закона.

Епископ никак на это не отреагировал. Где-то в пахнущей ладаном темноте негромко пробили часы.

– Во всяком случае, ваше превосходительство, я надеюсь, что некоторые аспекты доктрины вашей Церкви помогут пролить свет на причину заболевания моей дочери.

Епископ наклонился, словно стараясь получше разглядеть посетителя, и освещавший его одинокий луч света падал теперь ему на лоб, оставляя глаза в тени.

– Вы желали бы получить наставление в таинствах нашей Церкви, господин Вайнтрауб?

Сол погладил бороду.

– Нет, ваше превосходительство, если это не поспособствует каким-либо образом выздоровлению моей дочери.

– А не желает ли ваша дочь присоединиться к Церкви Последнего Искупления?

Сол заколебался.

– Ваше превосходительство, прежде всего она желает быть здоровой. Если посвящение излечит ее или хоть отчасти поможет ей, об этом стоит серьезно подумать.

Епископ откинулся в кресле, и Сол услышал мягкий шелест его мантии. Казалось, красный цвет стекает с нее в темноту.

– Вы говорите о физическом благополучии, господин Вайнтрауб. А наша Церковь – высший судия спасения духовного. Вы отдаете себе отчет, что первое есть неизбежное следствие второго?

– Мне известно это старинное и весьма распространенное мнение, – ответил Сол. – Мы с женой хотим, чтобы наша дочь была здорова и физически, и духовно.

Епископ подпер свою массивную голову кулаком.

– В чем проявляется болезнь вашей дочери, господин Вайнтрауб?

– Это… заболевание, связанное с временем, ваше превосходительство.

Епископ вскинулся и напряженно подался вперед.

– В каком именно из святых мест вашу дочь постигла болезнь, господин Вайнтрауб?

– В сооружении, называемом Сфинксом, ваше превосходительство.

Епископ вскочил так стремительно, что смахнул на пол бумаги, лежавшие у него на столе. Даже без мантии этот человек был вдвое крупнее и массивнее Сола. В трепещущей же красной мантии, облекавшей всю его высокую фигуру, служитель Шрайка возвышался над ним, подобно багровому воплощению смерти.

– Вы можете идти! – прогремел гигант. – Из всех людей вашей дочери выпало наивысшее благословение и тягчайшее из проклятий. И ни вы, ни Церковь… никто из ныне живущих ничего не сможет для нее сделать.

Сол не шелохнулся.

– Ваше превосходительство, если есть хоть какая-нибудь возможность…

– НЕТ! – вскричал епископ, и лицо его стало таким же красным, как мантия. Он стукнул по столу. В дверях тотчас появились причетники и экзорцисты, казавшиеся в черных с красным рясах зловещими отражениями епископа. Облаченные в черное, служки сливались с полумраком.

– Аудиенция закончена. – Голос епископа звучал с непререкаемой категоричностью. – Ваша дочь была избрана Аваторой для искупления, и то же самое ждет всех грешников и неверующих. Это случится очень скоро.

– Ваше превосходительство, если мне будет позволено занять еще пять минут вашего времени…

Епископ щелкнул пальцами, и экзорцисты стали теснить Сола к дверям. Все они были лузианами, и каждый из них мог легко справиться с пятью щуплыми учеными, вроде Сола.

– Ваше превосходительство… – закричал Сол, вырвавшись из рук первого экзорциста. Тут же ему на помощь подоспели еще трое, за ними маячили мускулистые причетники. Епископ отвернулся и, казалось, вглядывался в темноту.

Святилище огласилось звуками борьбы – тяжелым дыханием, шарканьем подошв и внезапным вскриком экзорциста, которому Сол угодил ногой в такое место, о котором служителю церкви упоминать не полагалось. Это, однако, не повлияло на исход схватки. Сол был выброшен на улицу. Последний из удалявшихся служек, прежде чем уйти, швырнул Солу его помятую шляпу.

Сол провел на Лузусе еще десять дней, но единственным результатом его хождений по инстанциям была боль во всем теле от повышенной гравитации. Епархиальные чиновники не отвечали на его звонки. Суды не могли предложить ему ни малейшей зацепки. Экзорцисты словно вырастали из-под земли у дверей святилищ.

Сол отправился на Новую Землю и на Возрождение-Вектор, на Фудзи и на ТКЦ, на Денеб-III и на Денеб-IV, но святилища Шрайка были закрыты для него всюду.

Измученный и усталый, истратив все свои деньги, Сол вернулся на Барнард, забрал ТМП со стоянки и прибыл домой за час до ужина в честь дня рождения Рахили.

– Папа, что ты мне привез? – возбужденно допытывалась десятилетняя девчушка. Утром Сара снова сказала ей, что Сол уехал по делам.