Гиперион - Симмонс Дэн - Страница 68

Прошло почти пять лет с того дня, как Рахиль отправилась в экспедицию, когда Сол увидел сон, изменивший всю его жизнь.

Солу приснилось, что он бродит по какому-то огромному зданию с колоннами, похожими на секвойи, и потолком таким высоким, что его нельзя разглядеть, но сквозь который сверху падали столбы красного света. Временами в полумраке что-то смутно мелькало – то слева, то справа от него; один раз он различил две каменные ноги, вздымавшиеся в темноте подобно башням, в другой раз заметил нечто похожее на хрустального скарабея, кружившего над ним; внутренности насекомого горели холодным огнем.

Наконец Сол остановился передохнуть. Откуда-то сзади доносились гул и треск, словно отголоски гигантского пожара, пожиравшего целые города и леса. А впереди, там, куда он направлялся, пылали два багровых овала.

Он стал вытирать пот со лба, и тут раздался громовой голос:

Сол, не просыпаясь, ответил: «Ты что, шутишь?» – и двинулся дальше сквозь мрак. Теперь красные шары, подобно кровавым лунам, повисли над какой-то смутно различимой равниной, и, когда он вновь остановился отдохнуть, раздался все тот же громовой голос:

Сол стряхнул со своих плеч тяжесть голоса и четко произнес в темноту: «Я и в первый раз тебя слышал… Нет и еще раз нет».

Сол понимал, что это сон, и какая-то часть его сознания наслаждалась иронией этого мрачного сценария, но другая часть жаждала только одного – пробуждения. Но он не проснулся, а внезапно оказался на низкой галерее, выходящей в комнату, где на широкой каменной плите лежала обнаженная Рахиль. Сцену заливал свет пары красных шаров. Сол взглянул на свою правую руку и увидел в ней длинный кривой нож. И лезвие, и рукоятка казались сделанными из кости.

Снова раздался голос, который и прежде звучал словно голос божества в постановке заштатного режиссеришки, а сейчас – и подавно. Он произнес:

Сол, которому чертовски надоело все это, повернулся и швырнул нож в темноту. Когда же он оглянулся, чтобы увидеть дочь, все исчезло. Красные шары заметно приблизились, и Сол разглядел, что это многогранные кристаллы, размером с небольшую планету каждый.

Снова раздался громоподобный голос:

Похолодев от неясного предчувствия, Сол проснулся – и тут же рассмеялся. Его забавляла мысль, что Талмуд и Ветхий Завет могут оказаться просто заезженной космической байкой.

Когда Солу приснился его сон, подходил к концу первый год работы экспедиции Рахили на Гиперионе. Группа из девяти археологов и шести физиков нашла Башню Хроноса прелестной, но уж слишком переполненной туристами и потенциальными паломниками к Шрайку, поэтому, прожив месяц в гостинице, они разбили постоянный лагерь на полпути между развалинами города и неглубоким каньоном, в котором и находились Гробницы Времени.

В то время как половина группы занималась раскопками новейшей части недостроенного города, Рахиль с двумя помощниками составляла подробное описание каждой Гробницы. Физиков безумно восхищали антиэнтропийные поля, и большую часть своего времени они проводили, отмечая разноцветными флажками границы так называемых временных приливов.

Группа Рахили сосредоточила свое внимание на сооружении, именуемом Сфинксом, хотя это высеченное из камня существо не имело ничего общего ни с человеком, ни со львом. Возможно, это было даже и не существо, хотя плавные очертания верхней части каменного монолита вызывали ассоциации с телом животного, а раскинутые отростки наводили на мысль о крыльях. В отличие от других Гробниц, открытых нараспашку, благодаря чему их исследование не представляло особого труда, Сфинкс был сложен из множества тяжелых блоков, пронизанных узкими коридорами, то сжимавшимися в тонкую щель, то превращавшимися в самую настоящую улицу, но так никуда и не приводившим. Здесь не было ни склепов, ни сокровищниц, ни разграбленных саркофагов, ни настенных фресок, ни тайных проходов – только бессмысленный лабиринт коридоров в толще сочащегося влагой камня.

Рахиль и ставший ее любовником Мелио Арундес начали составлять карту Сфинкса, пользуясь методом, который применялся по меньшей мере уже семьсот лет, а впервые был испробован при изучении египетских пирамид еще в двадцатом веке. Установив чувствительные детекторы радиации и космических лучей в самой нижней точке Сфинкса, они регистрировали траектории частиц, прошедших через массу камня над ними, пытаясь таким путем обнаружить скрытые комнаты или проходы, не выявленные даже глубинным радаром. Из-за наплыва туристов и негативного отношения Комитета местного самоуправления к подобным исследованиям (чиновники опасались, что археологи повредят Гробницы) Рахиль и Мелио работали по ночам: выйдя в полночь из лагеря, они за полчаса добирались пешком до Сфинкса, а потом ползли через лабиринт коридоров, освещенных голубыми люм-шарами, на свою площадку. Там, под сотнями тысяч тонн камня, они до утра сидели за приборами, вылавливая из треска наушников звон частиц, рожденных в чреве умирающих звезд.

Временные приливы почти не мешали исследованию Сфинкса. Оказалось, что эта гробница слабее других защищена антиэнтропийными полями, и физики сумели точно определить те периоды, когда повышение прилива грозило неприятностями. Высокий прилив начинался в 10:00, а уже через двадцать минут он откатывался к Нефритовой Гробнице, расположенной в пятистах метрах к югу. Туристам разрешалось приближаться к Сфинксу после 12:00, а чтобы застраховаться от непредвиденных случайностей, все покидали площадку к 09:00. Кроме того, в различных точках вдоль дорожек и тропинок между Гробницами физики установили хронотропные датчики, которые при изменении высоты прилива включали мониторы, а также предупреждали посетителей об опасности.

Это случилось ночью, за три недели до первой годовщины работы экспедиции на Гиперионе. Стараясь не разбудить любимого, Рахиль поднялась, села в джип и отправилась к Гробницам. Они с Мелио решили, что дежурить у приборов каждую ночь обоим глупо, и теперь чередовались: один работал на площадке, другой в это время готовил исходные данные для заключительного этапа работ – радарного картографирования дюн между Нефритовой Гробницей и Обелиском.

Ночь была прохладна и прекрасна. Мириады звезд – вчетверо, а то и впятеро больше, чем на небе Мира Барнарда, – рассыпались от горизонта до горизонта. С гор, расположенных на юге, дул сильный ветер, и казалось, дюны шевелятся и что-то шепчут.

Лампы на площадке еще горели. Физики заканчивали работу и грузили оборудование на свой джип. Она поболтала с ними, потом, когда они уехали, выпила чашку кофе, взяла ранец и отправилась в двадцатипятиминутное путешествие по коридорам Сфинкса.

Наверное, в сотый раз она принялась гадать, кто построил эти Гробницы и с какой целью. Попытки определить возраст строительных материалов оказались безрезультатными из-за воздействия антиэнтропийного поля. Только сопоставление состояния Гробниц с эрозией каньона и другими геологическими характеристиками района позволило предположить, что им не меньше полумиллиона лет. Почему-то все считали, что создатели Гробниц Времени были гуманоидами, хотя ничто не давало оснований для этого предположения, кроме величины сооружений. Правда, кое-какую пищу для размышлений давали коридоры Сфинкса: некоторые из них по размерам и форме вполне подходили для людей; однако через несколько метров тот же самый коридор мог превратиться в трубу не шире канализационной или в нечто превосходящее масштабами и причудливостью очертаний естественные пещеры. Дверные проемы, если их можно было так назвать, ибо они никуда не вели, бывали прямоугольными, а иногда треугольными, трапециевидными или вообще десятиугольными.