Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сказки черепахи Кири-Бум - Бондаренко Владимир Никифорович - Страница 13


13
Изменить размер шрифта:

– Говори уж, чего там. Обо мне, что ль, разговор был?

– Нет, Филька, не о тебе. Рассказывала, знаешь, Кири-Бум сказки, а Енот ерзал на пенечке и вздыхал: «И эта не обо мне. Когда же обо мне будет?» Услышала это Лиса, подсела к нему, и ну, понимаешь, вздыхать рядом с ним:

– В самом деле, почему вы о Еноте не хотите рассказать?

Обрадовался Енот поддержке Лисы, еще громче вздыхать начал. А Лиса – толк, толк его под бок.

– Что это у тебя в узелке?

– Обед.

– Можно, я погляжу.

– Гляди.

Развернула Лиса сверток и лапами всплеснула:

– О! Можно, я попробую?

– Пробуй, – говорит Енот, – я тут неподалеку живу, сбегаю поем, если надо будет.

Ела Лиса обед Енота и покрикивала:

– О Еноте расскажите.

А Енот и рад тому. Тоже просит:

– Расскажите обо мне.

Поглядела на них черепаха и говорит:

– Ну хорошо, пиши, Ду-Дук.

«Проходил медведь под яблоней и приметил яблоко на вершинке. Постоял, поглядел на него, пятерней в затылке поскреб. Сказал:

– Налилось, да недоспело. Но ничего, дойдет.

Только сказал так, а Енот выходит из-за березки.

И не звал его медведь, сам вышел, лишний раз на глаза показаться, авось пригодится.

Спрашивает:

– Что, Михайло Иваныч, яблочком любуешься?

– Любуюсь, – прокряхтел медведь, – да оно зеленоватое пока. Не дошло.

И вдруг насупился, сдвинул косматые брови.

– А ты что, – спрашивает, – тоже на него заришься? Смотри у меня. Это яблоко я себе выглядел. Доспеет, сорву.

Сказал и ушел. А Енот и с места сдвинуться не может. Хлопает себя лапами по груди, приговаривает:

– Ах, батюшки! Как же мне теперь быть? Сорвет кто-нибудь яблоко, а медведь меня виноватить будет. Забранит, до смерти забранит и при каждой встрече куделить будет. Ах, ты недоля какая. Что же мне теперь делать?

Долго думал. Придумал-таки:

– Буду караулить медвежье яблоко.

Вырыл нору поблизости, перебрался к яблоне со своей семьей. Днем жена дозорила, прела на солнышке, предупреждала всех:

– Это яблоко Михайлы Иваныча. Он его зачурал, не рвите.

А ночью Енот сам караул нес. Страшно было, но все-таки стерег медвежье яблоко. На каждый шорох отзывался:

– Эй, кто там? Проходи мимо. Тут я, Енот, стою, медвежье яблоко караулю.

Особенно тяжело осенью стало. Дожди пошли. Давно уж вызрело яблоко, переспело даже, а медведь все не шел за ним. Стоял Енот под дождиком, прикрывался дырявым лопухом, прыгал с ножки на ножку, грелся, приговаривал:

– Сейчас надо особенно начеку быть. При такой погоде и не уследишь, как сорвет кто-нибудь яблоко, а Михайло Иваныч на меня будет думать. А я перед Михайлом Иванычем никогда не был виноватым и не хочу быть.

А Медведь и не помнил уж, что он яблоко зачурал, спать на зиму в берлоге завалился».

– Ох, Филька, – прыгала на суку Сорока, – если бы ты видел, что тут началось. Енот, знаешь, вскочил. Лапами размахивает, слюной брызжет. На самого себя не похож.

– Стойте! – кричит.

И Лиса тоже:

– Стойте, – а сама обед Енота доедает.

Кинулся Енот к Ду-Дуку. Подпрыгивает, кричит:

– Погоди, не стучи. Что ты там долбишь? Эту сказку не надо записывать. В ней ничего поучительного нет.

– Тут уж я, Филька, – рассказывала Сорока, – и смеяться перестала. Гляжу, что будет. И тут подходит к Еноту Шакал и – щелк, щелк зубами.

– Это, – говорит, – как же так не записывать? Обо мне вон какую неправду буковка к буковке выбили, а ты хочешь улизнуть?

А Енот кулаки сжал и пошел на Шакала.

– Ты что на меня зубами стучишь? Ты что меня в грудь толкаешь?

И если бы не растащил их медведь Михайло, кто знает, чем бы все это кончилось. Но медведь сгреб их за воротники и усадил возле себя. Шакал сразу присмирел, а Енот еще раза три вскакивал и кричал:

– Не надо про меня сказку записывать. Это плохая сказка. Зачем же она место на березе занимать будет?

Но Ду-Дук дописал ее до конца и поставил в конце восклицательный знак и две жирные точки. Это особенно обидело Енота. Опять вскочил он:

– Ты зачем эти две точки выбил? Ты на что намекаешь, что я у бабушки Агафьи с огорода морковку унес? Так это когда было? Еще в прошлом году. Ты зачем мне этим сегодня глаза колешь?

– Ох, Филька, – подпрыгивала на суку Сорока, – если бы ты видел все это. Чуть успокоили Енота. И все равно ругал он самого себя:

– Ну не дурак ли, – говорит, – я? Ну зачем я сам на сказку напросился, зачем без очереди полез? Может, когда дошла бы до меня очередь, Кири-Бум совсем другую бы обо мне сказку рассказала.

– И все? – спросил Филька. – Больше ни о ком сегодня разговору не было?

– Все, – сказала Сорока. – Выбил Ду-Дук сказку про Енота, и все разошлись, потому что Кири-Бум сказала, что у нее совсем-совсем разболелась голова. Ну, бывай здоров, Филя. Спокойной ночи тебе. Полечу я, а то муж ругается, когда я поздно домой возвращаюсь.

– Лети, – сказал довольный Филька, – только завтра обязательно прилетай.

– А как же, прилечу. Мне ведь, кроме тебя, и рассказывать некому, что у березы делается. Ты ведь один не бываешь там.

– Болею я. Корежит меня всего. Ужасно как нездоровится мне.

– Болей, Филя, болей. И не спеши выздоравливать. Поторопишься – еще хуже заболеешь.

– Я уж и то так думаю. В таком деле лучше не спешить, – сказал Филька и пошел в избу.

Запирал Филька дверь на засов, радовался: сегодня о нем речи не было, значит, ему можно спать спокойно.

– Да и вообще обо мне говорить не надо. Есть Енот, есть Шакал, Заяц есть, зачем же еще на меня время тратитъ.

Лежал в постели, вспоминал сказку о Баране и покачивал головой: глупый, чтобы не было беды, надрывает себя, ест через силу.

– Чепуха все эти приметы. Че-пу-ха! Живи честно, и тогда тебе никакая беда страшна не будет. И ты всегда будешь спать спокойно. По себе знаю.

Давняя история

На сказки черепахи Кири-Бум Ёж Иглыч приходил без всякой тревоги. Был уверен, что сказки рассказывают только о плутах, а он – не плут, значит, о нем и рассказывать Кири-Бум не будет. Сидел на пеньке, шуршал колючками и выкрикивал после каждой сказки:

– Так их, Кири-Бум, так их, мошенников. Крой их, припечатывай, чтобы у других плутовать охота отпала.

– Я для этого и рассказываю о вас сказки, чтобы других предостеречь, – сказала черепаха и, устроившись поудобнее на пеньке, начала новую сказку:

«Каких только историй не случается в лесу. Вот как-то расцвела на полянке бело-розовыми цветами Яблонька. Мимо бежал Ёж Иглыч. Приметил ее. Остановился.

– Цветешь? – спрашивает.

– Цвету, – отвечает Яблонька. – Первый раз в жизни цвету.

– Ну цвети, цвети, – сказал Ёж Иглыч и побежал дальше.

Яблонька отцвела. И стали полнеть, круглиться на ее ветвях яблочки. Случилось Ежу Иглычу опять пробегатъ мимо. Увидел он их, поинтересовался:

– Наливаются?

– Наливаются, – сказала Яблонька. – Первые в моей жизни.

– Пусть наливаются, – сказал Ёж Иглыч и побежал дальше.

Налились на Яблоньке яблочки, стали сочными, круглыми. Солнышко их подрумянило. Прибежал Еж Иглыч, поморгал глазками.

– Какая ты стала. Прямо красавица. А яблочки, яблочки-то какие налитые. Стряхни-ка мне пяток.

Яблонька стряхнула. Ей было приятно, что Ёж Иглыч опять приметил ее, разговаривает с нею.

Съел Ёж Иглыч одно яблочко, а остальные наколол на иголки и унес к себе: дома пригодятся.

Дня через два опять прибежал к Яблоньке:

– Стоишь? Зеленеешь? Это хорошо. Зеленой, говорю, хорошо быть, молодой себя чувствовать… А яблочки-то, яблочки какие у тебя, так и светятся соком, прикоснись губами – и брызнут. Стряхни-ка мне пяток, я позабавлюсь.

И Яблонька стряхнула. Она была счастлива, что Ёж Иглыч опять пришел к ней. А он, как и в прошлый раз, одно яблочко съел, а остальные наколол на иголки и унес домой.