Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Преторианец - Большаков Валерий Петрович - Страница 36


36
Изменить размер шрифта:

– Приветствую, Веррий Флакк!

– И я тебя, уважаемый Волтацилий! – поклонился ланиста, выходя из-за стола.

– Сиятельный Гай Авидий Нигрин предлагает тебе хороший товар, – с выражением проговорил Пилут, – и просит за каждого десять тысяч денариев!

Ланиста внимательно оглядел товар, посапывая и близоруко щурясь.

– С виду хороши… – протянул он, сбивая цену. – Не больны ли? Бледные какие-то… Квелые…

– Прирожденные бойцы! – нахваливал Пилут. – Самому Марсу составят достойную компанию! Кого хошь уделают!

– Если они такие непобедимые, – усмехнулся ланиста, – чего ж они здесь оказались? Ладно, даю по тысяче денариев за каждого.

– Четыре! – быстро сказал Пилут.

– Полторы! – надбавил Веррий Флакк.

– Три!

– Две, и ни ассом больше!

– Орк с тобой, две!

Ланиста кивнул, отпер, оглядываясь, сундучок и отсчитал восемь увесистых мешочков с серебром.

– Забирай! – выложил он денежки на стол.

– Продано! – сказал с удовлетворением Волтицилий, сгребая плату, и протянул конец цепи Веррию Флакку.

– За мной! – сказал ланиста, заводя купленных гладиаторов в тесную каморку с топчанами. Переднюю стену каморе заменяла крепкая решетка. – Располагайтесь! Кормежка – в восемь часов![75]

Лобанов присел на топчан и откинулся к стене. Умом он понимал, что свершился акт купли-продажи. Продали его, Сергея Лобанова, живым весом, за две тысячи денариев. И все равно, в сознании это не умещалось. Как это так – взять и продать человека?! Как мебель, как породистую собаку…

– Как дойную корову! – фыркнул Эдик, перебивая Серегины мысли.

– О, темпора, – вздохнул Искандер, – о, морес…[76]

– Темпора как темпора, – проворчал Гефестай. – Думаешь, в нашем времени рабами не торгуют? Да только так, сплошь и рядом!

– Ладно, – махнул рукой Лобанов, – переживем и это…

Часа в два пополудни рабам-гладиаторам принесли поесть – сунули за решетку четыре миски с полбяной кашей, по хвосту жареной камбалы каждому голодающему плюс кувшинчик разбавленного виноградного сока на всех.

Ланиста обедал у себя за столом – наворачивал луканскую копченую колбасу и бледные бобы с красноватым салом. Дух витал… Божественный!

– Вот выйдете на арену, – проговорил ланиста, цыкая зубом, – покажете класс, тогда вам еще и не такая жратва достанется!

– Мы будем очень стараться, – мягко проговорил Лобанов.

Ланиста, ковыряя в зубах, посмотрел на Сергея подозрительно и кивнул:

– Правильно…

Скрипнула дверь, и в контору ланисты прошмыгнул маленького росточка человечек. Два верхних резца, острый нос и редкая седая щетина на голове делали его похожим на крысу.

– Веррий! – пропищал мужчинка, слащаво улыбаясь. – Сальве, Веррий!

– О, приветствую тебя, Севий! – залучился деланой улыбкой ланиста. – Какими ветрами?

– Попутными, Веррий, – хихикнул Севий, – попутными!

Они разговорились, пустились в воспоминания… Из отрывочных сведений Лобанов уяснил, что Севий Ника-нор Пот служит препозитом[77]в Большой императорской школе гладиаторов «Лудус Магнус», что находится в Риме, на виа Лабикана.

Друзья-партнеры раздавили полкувшинчика хиосского, цедя его по-варварски, не разбавляя водой, и скоро захорошели. Громкость беседы усилилась, жесты стали свободней и шире, препозит выудил деревянный стаканчик и загремел костяшками.

– Сыграем? – предложил он. – Ставлю двадцать денариев!

– Давай! – крикнул ланиста. – Ты первый!

Севий потряс стакан и выбросил на стол четыре продолговатые кости.

– Ха-ха-ха! – развеселился Веррий Флакк. – Все по очку! У тебя «собака», друг!

– Не везет! – вздохнул Сев, как Лобанову показалось, – притворно.

Ланиста подхватил стаканчик размашистым движением, сгреб в него костяшки, потряс и как-то хитро, с заворотом, вытряхнул.

– О! – восхитился Севий. – Один, три, четыре, шесть! Все разными очками! «Венера»!

– А то! – подбоченился ланиста. – Бросай!

Севию Никанору Поту подозрительно не везло. Он опять выбросил три единицы и двойку.

– Не везет так не везет! – сокрушался он, отсчитывая серебряные денарии.

– Ничего! – добродушно утешал его Веррий. – Повезет еще!

Игра шла долго. Веррий Флакк оказался азартным игроком, а Севий – опытным психологом. Он играл в поддавки до определенного момента, а после повел в счете. Горка серебра растаяла, Веррий запустил руку в заветный сундучок… Волосы ланисты растрепались, дыхание сбивалось, по бледному лицу стекал пот, пальцы подрагивали. Доведя игру до нужного ему проигрыша, препозит заботливо спросил:

– Может, хватит, а?

Веррий Флакк запротестовал.

– Да отыграюсь я, чего ты! – махнул он рукой, сшибая стаканчик со стола. – Сколько я тебе проиграл? Много уже?

– Как сказать… – на тонких губах препозита заиграла улыбочка. – Семь тысяч пятьсот денариев, друг мой Веррий!

Ланиста ошеломленно глянул на Севия.

– Да не может быть! – промычал он.

Севий принял оскорбленный вид и показал записи на куске пергамена.

– У меня все записано! – сказал он с обидой.

– Да я верю, верю… – Ланиста тяжело задумался. – У меня деньжат-то… Так, мелочь одна…

– Понимаю, понимаю… – покивал Севий и подсказал ланисте выход: – А ты продай что-нибудь!

Лицо Веррия Флакка просветлело.

– Слушай, друг мой Севий! – воскликнул он. – А забирай-ка ты моих гладиаторов! Погляди только, какие молодцы!

Веррий суетливо вылез из-за стола и потащил Севия к решетке. Препозит упирался не сильно.

– Посмотри! – с жаром сказал ланиста. – Опытные, зрелые бойцы! Молодые, здоровые! Сильны, как Геркулес! Красивы, как Адонис! Бери! Тебе как другу отдам… за пятнадцать тысяч денариев! Вычтем долг… За семь с половиной тыщ! А?! Бери, не пожалеешь!

Севий внимательно осмотрел Лобанова со товарищи и медленно, словно нехотя кивнул.

– Ну ладно уж, сделаю тебе послабление… – сказал он милостиво. – Так и быть! Забираю всех за четыре тысячи!

Ланиста сморщился так, будто у него заболели все зубы разом.

– Ну давай хоть за шесть! – стал он канючить.

Сторговались на пяти. Ланиста отпер решетку, и новый хозяин потянул цепь за собой.

– Ну и долго это будет продолжаться? – пробурчал Эдик. – Так и будут нас отфутболивать?

– Не разговаривать! – оборвал его Севий, выйдя на улицу.

– Молчи, крысоид! – ответил Эдик.

Севий оскалился и поманил к себе крепких, накачанных парней, отдыхавших в тени колоннады. Восемь человек в коротких туниках подошли враскачку, молча ухватились за цепь и дернули – топайте, дескать, и поменьше рот раскрывайте!

На улице, ближе к форуму, Севия ждали две повозки. На одну усадили «покупки», на другую запрыгнули качки.

– Трогай! – велел Севий рабу-вознице, и тот щелкнул бичом.

– И ждет нас длинная дорога, – пробормотал Искандер, свешивая ноги, – и казенный дом…

2

Было еще светло, когда в конце Портовой дороги, идущей по правому берегу Тибра, показались холмы Великого Рима, острящиеся метелками кипарисов, сплошь застроенные, словно уложенные кубиками сахара-рафинада. Gloria romanorum! Слава римская!

– Да-а… – сказал Эдик впечатленно. – Наконец-то хоть что-то похожее на город!

Повозки остановились возле моста Проба, и Севий сделал жест: слазьте!

– Что, все? – осведомился Эдик недовольно. – А дальше?

– А дальше – ножками! – улыбнулся Севий Никанор Пот.

Он подозвал местное «такси» – восьмерых крепких рабов-лектикариев. Те подбежали трусцой, таща на плечах лектику, носилки-паланкин. Севий удобно устроился на подушках и распорядился:

– Доставите в школу и сдадите субпрокуратору!

Восьмеро качков молча и одновременно поклонились.

вернуться

75

8 часов римского времени – «по нашему» будет приблизительно два часа. Время в Риме считалось так: с шести утра до шести вечера – день, с шести вечера до шести утра – ночь.

вернуться

76

«О, времена! О, нравы!» (лат.)

вернуться

77

Препозит – заведующий.