Видеть звезды - Больных Александр Геннадьевич - Страница 13

С третьей попытки Тайлону удалось перевернуться на живот. Прикусив губу, чтобы не закричать от боли в истерзанном теле, он встал на четвереньки. Камни перед глазами метались и прыгали, словно земля дрожала в ознобе. Потом она завертелась еще стремительнее, пытаясь сбросить Тайлона. По телу пробежала судорога, к горлу подступил липкий комок. Тайлона вырвало.

Еще более ослабевший от мучительных приступов рвоты, Тайлон поднялся, постанывая. Его качало, каждый шаг отдавался в голове звоном огромного колокола, но он упрямо заставлял себя переставлять ноги.

Оступаясь, падая, поднимаясь и снова падая, он брел, не зная куда, положившись на неведомое чувство, помогавшее в минуты опасности. Оно провело его через лес, через болото, через подземный лабиринт, спасет и сейчас…

Когда впереди замаячило что-то зеленое, Тайлон даже заплакал. Равнина. Он вышел к цели. Ракета совсем близко, только бы хватило сил добраться до нее.

Смутно донеслось тихое журчание. Ручеек. Тайлон, шатаясь, брел наугад, пытаясь по звуку выйти к воде. Наконец перед ним сверкнула серебристо-голубая полоска. Он открыл запекшийся рот и рухнул, вытянув руки. Еще успел ощутить резкий, как удар, холод воды и снова потерял сознание.

Очнулся он от холода, пронизывающего все тело и заставляющего дрожать. Открыл глаза. Он лежал, уткнувшись носом в мелкий белый песок, такой мягкий, что напоминал бархат. Изодранные лохмотья, ничем не напоминавшие куртку и штаны, промокли насквозь и противно липли к телу. Прямо под ним весело бормотала вода, пробиваясь сквозь песок.

Он стукнул зубами и сел. Удалось это неожиданно легко. Ничто не напоминало о мучительной, рвущей на части, жгущей огнем боли, которая недавно грызла его. Он посмотрел на руки. Ничего. Видны только два-три белых шрамика, еле различимых. Ни крови, ни ушибов, ни рваных ран.

Тайлон лихорадочно ощупал себя. Вода не смогла отмыть покрывавшую лохмотья кровь, значит прыжок с обрыва не приснился ему. Но откуда эта звенящая легкость во всем теле, ощущение свободы и силы? Ран не осталось ни одной, всюду в прорехах была видна розовая кожа, лишь кое-где, внимательно присмотревшись, можно было различить почти исчезнувшие шрамы.

Ныла, правда, ушибленная нога. Но Тайлон заметил, что как раз она-то не попала в ручей. Подчиняясь внезапному наитию, он уселся прямо в воду и стал ждать. Багрово-фиолетовый кровоподтек на глазах терял яркость, пожелтел, вскоре и вовсе пропал. Вот это ручеек!

Нет, положительно Неправильный Мир нравился Тайлону.

Но тут он вспомнил о преследователях и вскочил. И охнул от боли. Ушиб, видимо, был гораздо серьезнее, чем казалось на первый взгляд. Тайлон охотно посидел бы в ручье еще, дожидаясь, пока нога заживет окончательно, но нужно было спешить. Если советник каким-то образом прошел через горы, то здесь он не заставит себя ждать. Отдышавшись, Тайлон еще раз охнул и шагнул в заросли орешника, обступившие ручей.

Захваченный своими мыслями, Тайлон не заметил, как шевельнулись кусты сбоку и чуть за спиной. Был бы рядом Крошка Енот, он обязательно предупредил бы. Но Тайлон шел один… Сильный удар обрушился на голову. В последний момент Тайлон успел уклониться, но плечо сразу онемело, и он опрокинулся на землю. Мелькнула грязная мешковина, жесткие руки сжали горло, Тайлон забился, захрипел — но напрасно. На голову напялили вонючий мешок и куда-то поволокли…

Опять гудела и кружилась голова, ныли свирепо стянутые ремнями руки и ноги. Прямо перед носом Тайлона качался, свесившись с травинки, крошечный паучок. Не было сил подняться, и Тайлон застонал.

— Очнулся, — удовлетворенно отметил знакомый голос.

Над Тайлоном, держась за щеку и страдальчески сморщившись, стоял советник. Последний стражник сидел поодаль, лениво ковыряя веткой в небольшом костре.

— Зубы болят, — ни к кому не обращаясь, сообщил советник. — Ты не умеешь зубы заговаривать? — нагнулся он к Тайлону. — Ведь ты же колдун!

Тайлон промолчал. Советник выпрямился и погладил вспухшую щеку.

— Не хочешь — не надо. Ох, и надоел ты мне… Гонялись, гонялись. Но хорошо то, что хорошо кончается, правда?

Тайлон отвернулся, уткнувшись носом в траву.

— А вот это не стоит, — советник носком грязного сапога повернул голову Тайлона к себе. — Нужно быть вежливым, особенно в таком положении, как твое. Ты, видно, забыл, что имеешь дело с советником Магистрата. Ведь если я обижусь, тебе придется очень скверно.

Тайлон не ответил. Тогда советник, по-прежнему улыбаясь, не размахиваясь, но очень больно пнул его под ребра. Тайлон охнул.

— Ага, язык у нас имеется. Отлично, а то я уж всерьез опасался, что мы поймали немого.

Стражник у костра радостно хрюкнул.

— Раз колдун не хочет с нами разговаривать, — вздохнул советник, — мы попытаемся обойтись без этого. В конце концов и для такого случая предусмотрена надлежащая процедура суда. — Глядя на побледневшее лицо Тайлона, советник пояснил: — Да-а, суда! А ты и не знал, что советник Магистрата полномочен единолично вершить правосудие, выносить приговоры и приводить их в исполнение во всех областях, подвластных Магистрату?

— Неправильный Мир неподвластен Магистрату, — с трудом разлепив запекшиеся губы, возразил Тайлон.

— Мы заговорили. Как приятно, — с шутовской улыбкой отозвался советник. — Твое мнение по данному вопросу меня ни в малейшей степени не интересует. Это я определяю, что принадлежит Магистрату, а что — нет. Это я слуга закона, и если понадобится, я издам тот закон, в котором возникла нужда. Теперь ты понял, что не нужно со мной ссориться?

— Понял.

— Ну вот и хорошо. Просто отлично, — благодушно произнес советник, усаживаясь рядом. — Извини, не развязываю, потому что знаю, чего можно от тебя ожидать. А может, и не знаю? — ехидно осведомился он. — Когда имеешь дело со Старым Миром, нужно ухо держать востро. Да… Долгонько мы не могли встретиться, но я не в претензии, добыча того стоит. Вспомни только, кто помогал тебе… Впрочем, об этом потом. Сейчас займемся формальной стороной дела. — Он достал из сумки нож. — Откуда это у тебя?

— Нашел.

— Где?

— В лесу.

Советник покачал головой.

— Нехорошо. Некрасиво. Лгать тоже нужно уметь. Ложь примитивная и глупая не вызывает у собеседника ничего, кроме раздражения и презрения. Ей никто не верит. Невольно начинаешь думать, что тебя считают за идиота. А дальше… Может возникнуть соблазн прибегнуть к форсированным методам допроса, чтобы узнать правду.

Советник задумчиво попробовал лезвие пальцем. Заметив, что Тайлон непроизвольно дернулся, он рассеянно сказал:

— Не волнуйся, я не собираюсь делать с тобой ничего плохого. Пока не собираюсь. — Он нагнулся к самому уху Тайлона и прошипел: — Этот нож режет железо так же легко, как масло. Почему? Эта вещь из Старого Мира, думаешь я этого не понимаю? Дурак! Мне известно много больше, чем ты полагаешь. Сам нож меня не интересует. Кто тебе дал его, кто? Имя! Вот единственное, что мне нужно. Такие вещи в лесу не валяются. Говори, щенок!

Он ударил Тайлона кулаком по зубам. Тайлон сплюнул кровь, выступившую из рассеченных губ, и снова отвернулся. Советник пожал плечами.

— Опять не отвечаешь. После того что ты нам подстроил, я считал тебя умнее. Глупец не рискнул бы пуститься в такое путешествие: располагая только поросячьей резвостью, не прошел бы и половины пути. А ты прошел почти весь путь. Так в чем дело?

Тайлон неопределенно хмыкнул. Советник поморщился.

— Тогда давай считать по порядку, — он загнул первый палец. — Возмутительные разговоры о вещах, не существующих воистину, а потому отвлекающих людей на беспочвенные мечтания и размышления, растлевающие умы и души. Разговоры о вещах запретных! Звезды?! Я тебе покажу звезды! — забывшись, рявкнул он. — Затем второе. Неявка в Магистрат по вызову. Это неподчинение власти. Это бунт! Ты полагаешь, что подобное можно простить? — он саркастически усмехнулся. — Какое там простить… Хотя бы не заметить. Нет, неповиновение власти должно караться мгновенно и абсолютно беспощадно. В-третьих. Бегство в Неправильный Мир. Ах да, — спохватился советник. — Это вроде бы не запрещено. Но мы просто представить не могли, что найдется сумасшедший… Неписаные законы тоже нельзя нарушать, кара в таких случаях бывает столь же действенной, как и при нарушении законов официальных. А поскольку наказание исходит не от властей, оно зачастую бывает гораздо более жестоким. В-четвертых, — советник загнул очередной палец. — Трое стражников и капитан. Этого тоже нельзя ни забыть, ни простить. Да стоит мне уйти ненадолго, оставив тебя наедине вот с ним, — он кивнул на стражника, — и знаешь, что будет? Вижу, знаешь…