Душной ночью в Каролине - Болл Джон - Страница 30

– Катись отсюда, – сказал он. – Нечего тебе тут ошиваться.

– Вам все же придется меня выслушать, – ответил Тиббс и спокойно шагнул в дом мимо опешившего хозяина. – Я из полиции. Мне нужно поговорить с вами и с вашей дочерью.

– Я и без того знаю, кто ты такой, – вызверился Парди. – А теперь выкатывайся, не то я нарублю из тебя дров.

– Только попытайтесь, – отозвался Тиббс, – и я не отвечаю за то, что тогда будет. Двое таких уже попробовали вчера вечером.

– Угу, я слыхал про это. Ты и твой дружок набросились на них в темноте и измолотили железяками. Один теперь в больнице.

– Вам бы лучше присесть и помолчать, если вы не хотите к ним присоединиться, – посоветовал Тиббс. – А вообще должен предупредить, я не собираюсь проглатывать хамство ни от вас, ни от кого другого. Вы сами пришли в полицию со своим заявлением. Я здесь, чтобы переговорить об этом.

– Не об чем тут больше разговаривать, – сказал Парди. – И я не позволю всякому черному рассиживаться у меня в гостиной.

Тиббс вошел в гостиную и сел.

– Я пришел сюда, чтобы помочь вам не попасть за решетку, – сказал он.

Появилась Делорес.

– Па, выстави его отсюда, – потребовала она.

– Я уйду, когда мне понадобится, – сказал Тиббс. – Но прежде чем мы кончим этот разговор, вы сами поймете, что мой приход – величайшая удача для вас.

– Черные и кошки – к несчастью, – сказала Делорес.

– Мистер Парди, – начал Тиббс, открывая прения, – вы и ваша дочь пришли в полицию и заявили, что ее обидел некий мужчина. Теперь ваша святая обязанность оградить ее честь и наказать виновника.

– Это Сэм Вуд, – сказал Парди.

Тиббс кивнул, будто бы соглашаясь с этим.

– Да, я помню, вы так и заявили. Конечно, это очень удивило шефа, как-никак мистер Вуд прослужил в полиции не один год и всегда производил впечатление очень достойного человека.

– Он сидит в тюрьме за убийство! – Парди повысил голос почти до крика.

Тиббс снова кивнул:

– Мне это известно. Я, конечно, не собираюсь разглашать тут служебные тайны, но, может, для этого есть причина, о которой вы не догадываетесь. Однажды мне пришлось просидеть за решеткой почти три недели, пока мой сосед по камере не проговорился кое о чем, что было очень нужно полиции.

– Черномазый легавый, – облегчил душу Парди.

– Итак, о деле вашей дочери, – спокойно продолжал Тиббс. – В подобных случаях все быстро заканчивается, если мужчина признает свою вину и готов отвечать за последствия. Но Вуд человек упрямый. Он начисто от всего отказывается. Поэтому придется прибегнуть к экспертизе. Если, конечно, вы не поможете мне припереть его к стенке.

– То есть тебе надо, чтобы я все повторила? – спросила Делорес.

– Какая там еще экспертиза? – пожелал узнать Парди.

– Ну, в случаях такого рода должно быть сделано множество всяких анализов. Это предусмотрено законом. Понимаете ли, мужчине очень сложно доказать, что между ним и девушкой ничего не было, у него есть только одна защита – свидетельство медицины.

– Чего тут свидетельствовать? – спросил Парди. – Она моя плоть и кровь.

Тиббс развел руками.

– Никто в этом и не сомневается, – сказал он, – и каждому ясно, что вы очень уважаемый человек. Но Сэм Вуд утверждает, что он никогда в жизни и словом не перекинулся с вашей дочерью, вот в полиции и должны взять у нее кое-какие анализы, просто потому, что так положено.

– Нет таких анализов, чтобы узнать, кто это сделал с девушкой, – запротестовала Делорес.

– Что ж, верно, – согласился Тиббс, – но зато можно узнать, что тот или иной человек этого не делал. Вот о какой экспертизе идет речь.

– Ну, и чего это? – спросил Парди.

– Прежде всего у нее возьмут анализ крови. Это не так уж страшно. Сделают укол в вену повыше локтя и наберут столько крови, сколько нужно, чтобы наполнить пробирки.

– Я не люблю, когда меня колют, – запротестовала Делорес.

– А кто это будет делать? – недовольно спросил Парди.

– Доктор, – ответил Тиббс. – Все анализы делаются докторами, больше никто не прикоснется к вашей дочери.

– Лучше бы и ему не прикасаться, – сказал Парди.

– Потом, – продолжал Тиббс, – вашу дочь должны осмотреть, чтобы убедиться в справедливости ее слов, ну, насчет совращения. И само собой, в том, действительно ли у нее будет ребенок.

Парди вскочил на ноги, лицо его исказилось от гнева.

– Я никому не позволю разглядывать ее голой! – загремел он. – Я застрелю всякого, кто только попробует! Давай мотай отсюда.

Тиббс продолжал спокойно сидеть.

– Я хочу предупредить вас, – терпеливо объяснил он. – Лучше уж знать о таких вещах заранее, правда?

– Я никому не позволю разглядывать ее голой! – не унимался Парди.

– Ее может избавить от этого только одно, – с нажимом сказал Вирджил, – если Сэм Вуд сознается. Но он все отрицает. А вашему заявлению дали ход. Поэтому доктора должны ее осмотреть.

– Гиллспи не пойдет на это, – сказал Парди. – Вот увидишь.

Тиббс покачал головой.

– Он бы, конечно, хотел всего этого избежать, но закона не перепрыгнешь. Вуд может получить постановление суда через своего адвоката, и тогда ничего другого не останется. – Тиббс стиснул пальцы и, не отрывая от них глаз, сделал нижеследующее заявление:

– Теперь я хочу сказать вам кое-что очень важное, но только все это должно остаться между нами. Мне больно смотреть, как ни в чем не повинного человека вроде вас подсовывают под статью.

– Меня не подсунешь! – Парди был на грани истерики. – Я же говорю вам, она моя плоть и кровь!

– Никто не спорит. – В голосе Тиббса неожиданно зазвучали властные нотки. – Но предположим, дело дойдет до суда и вы присягнете, что Сэм Вуд и есть тот самый мужчина, который ее обидел. Предположим дальше: доктор ошибается и заявляет, что он не тот, и вы оказываетесь виновным в лжесвидетельстве и заведомо ложной клятве, а это – прямой путь за решетку. Вот от чего я хотел вас предостеречь и подсказать, как этого избежать.

– Доктора не делают таких ошибок, – возразила Делорес, но в ее словах чувствовалась неуверенность.

– Иногда делают, – сказал Тиббс, – и судьи им верят. А теперь предположим, что вы подробно и точно расскажете мне, как это произошло, и тогда я попытаюсь припереть Вуда к стене. Если он признается, вам больше не о чем беспокоиться.

– Ты хочешь сказать, тогда от нас отвяжутся? – уточнил Парди.

– Совершенно верно, – подтвердил Тиббс.

Парди повернулся к дочери.

– Расскажи ему, – приказал он.

Делорес заерзала на своем стуле и судорожно попыталась изобразить оскорбленную невинность. Но, честно говоря, она была куда больше похожа на Кьюпи-Долли – куклу, которую тысячами распродают на карнавалах.

– Ну, он всегда запускал глаза в окна, когда проезжал здесь по ночам, – начала Делорес. – Мне бы рассказать па про все это, но я больно боялась, ведь Сэм – фараон и все такое. Потом как-то ночью, когда па не было дома, он подъехал, постучал в дверь и сказал, что заглянул по пути на работу. Он, мол, записывает имена девушек, которые не прочь стать королевой фестиваля. Он сказал, что я настоящая прелесть и он хочет записать меня на королеву.

Делорес остановилась и подняла глаза. Вирджил кивнул, чтобы она продолжала.

– Ну, тут он завел всякие тары-бары и даже сказал, что, хотя работает по ночам, все равно видит кучу людей и может собрать мне побольше голосов, чтобы я выиграла. В общем, если я его буду слушаться, то выиграю поездку в Нью-Йорк. Ну а потом я не слишком-то много помню. Он дал мне выпить и сказал, что он меня не обидит и, наоборот, все будет очень здорово. Он сказал, что я будущая королева и всякая бы хотела оказаться на моем месте. Он сказал, что в Нью-Йорке меня научат петь и танцевать и, может быть, даже снимут в кино. И он может так сделать, чтобы все стало правдой, только мне надо быть очень благодарной ему за это… Ну, а дальше я почти ничего не помню, помню только, что он сказал, когда уходил, чтобы я не беспокоилась, он был очень осторожен. Вот его собственные слова, он прямо так и сказал: я был осторожен.