Вероятностная планета - Болл Брайан Н. - Страница 29

Тигрица вспомнила шумный звук, исходящий из этой дубины, – в ней затаилась опасность.

– Выводи меня, моего капитана, его супругу и детишек прочь из проклятого места!

– Вывести вас из Вероятностного Пространства?

– И поживей!

Тигр смотрел на робота.

– А как же мисс Хэсселл и...

– Бродяги и дезертиры пускай сгниют в яме вместе со всей нечистые! – вынес приговор Хок. – Я свой долг понимаю и отчитываюсь только перед моим капитаном, хот, Сатана и превратил его незнамо во что... Так что пошевеливайся, мартышка!

Гигантские хищники согласно заревели.

– Хорошо, сержант, – сказал Гораций. – Полагаю, мне удастся найти механизм реверсии энергетических полей

– Опять понес ахинею! – проворчал Хок. – Веди, но рассуждай!

– Слушаюсь, сержант. За мной!

Марвелл и Лиз проголодались. В поисках пищи она вышли к небольшому ручью. Вокруг не было слышно не единого шороха, и их босые ноги бесшумно ступали по твердой земле. Лиз сгорбила плечи, защищая самые уязвимые места – грудь и живот. Голова склонилась гораздо ближе к земле, чем при обычной походке – так легче улавливать запахи съестного. Ей очень хотелось полакомиться свежатинкой. Позади в двух шагах двигалась голая туша Марвелла. Лиз глубоко верила в его способность добывал, пищу, но и сама зорко следила, чтобы ничто не ускользнуло от внимания

Две белые неуклюжие тени мгновенно спрятались в зарослях боярышника, когда почуяли запах другой обезьяны. Едва уловимый, он тем не менее заставил взволнованно затрепетать их ноздри. Это был рыжий молодой самец. Не слишком крупный, но мяса на нем достаточно, чтобы па несколько дней утолить голод. У Лиз в животе давно ничего не было, кроме водянистых плодов. А желудок настойчиво требовал мяса. Крови, плоти, мозгов! Дышащих легких и темной сочной печени! Листьями да личинками сыт не будешь. Она бесшумно облизнулась, слыша тихое ворчанье Марвелла.

Лиз не надо было объяснять, что делать. Они с Марвеллом быстро оправились от шока, вызванного слиянием клеток, и превратились в слабых и пугливых, но довольно умных, ловких и способных позаботиться о своем выживании зверей. К тому же трудно было представить себе более подходящую пару для совместной охоты.

Они разделились у развилки ручья, в том месте, где впервые уловили запах обезьяны. Лиз переместилась вдольпотока правее. Ее задача – захватить врасплох зазевавшегося самца. Рано или поздно он тоже обнаружит охотников и наверняка попытается ускользнуть и спрятаться.

Конечно, если он не вожак и за ним не следует вся обезьянья стая. Тогда Лиз и Марвеллу самим придется уносить ноги. Но нет, он один и бредет без всякой цели,этот рыжий макак. Может быть, его изгнали из стаи? Или он ранен? Лиз аж задрожала от вожделения, представив себе, что у обезьяны вывихнута нога и она не сможет убежать. Но тут же осадила себя и снова принюхалась.

Ветер тянул в ее сторону, навевая запах испуганного самца. Она застыла, как белая статуя, в тени деревьев, когда рыжая обезьяна испустила тревожный вопль. Момент настал!

С пронзительным кличем Лиз выскочила из укрытия. Нарочно наступила на поваленное дерево, приминая сухие ветки, чтобы создать у жертвы впечатление крупного зверя. Стая вспугнутых птиц взлетела ввысь и наполнила воздух звонким гомоном. С дальних болот донесся протяжный рев, но ее он не касался. Внезапно Лиз решила, что выбрала неверный путь, и метнулась в чащу.

Маленькая обезьяна и впрямь оказалась увечной: одна нога у нее короче другой. Лиз принялась яростно, победно улюлюкать. Ее ненависть ослепила и без того перепуганное животное. Оно бросилось прямо на тропу Марвелла; в широко раскрытых желтых глазах застыла обреченность.

Марвелл поднял увесистую палку, которой предусмотрительно вооружился, и обрушил се на плечо рыжей обезьяны. Лиз подскочила к ней и схватила добычу за ногу. Дернув на себя, она увидела, как Марвелл вторым ударом раскроил обезьяне череп.

Какое-то мгновение Лиз в ужасе рассматривала маленькую мордочку со смешными круглыми ушами. Глаза жертвы закатились под лоб и теперь были не желтые, а белые, невидящие Маленький самец, почти детеныш, лежал, трогательно раскинув лапы. В первобытной душе Лиз вдруг всколыхнулись столетия цивилизации. Весь аппетит пропал. Она с содроганием выпустила мохнатую ногу.

Марвелл подозрительно покосился на подругу. Но тут же забыл о ней и исполнил над мертвым телом ликующий танец. Приплясывая, он бил себя в косматую грудь, и Лил невольно им восхитилась. Она вновь скакнула на два миллиона лет назад и потянулась лапой к разбитой голове рыжей обезьяны.

– Аффо-о! – завопил Марвелл и повалил ее наземь.

Лиз отползла в сторону и стала смотреть, как Марвелл разделывает добычу острием своей дубины. Ждала, пока он в конце концов не добрался до мягкой студенистой печени. Довольный ее покорностью, Марвелл выделил Лиз ее долю. Затем они искромсали череп и насладились сочными мозгами.

Когда тени сгустились, сливаясь друг с другом, и темно-красное солнце запорошило вулканическим пеплом, тигр вернулся к первобытным ощущениям. Его мучила жажда. Тигрята надрывно кликали мать. Рыкнув, она призвала их к порядку. Ее самец решился идти, значит, и она за ним, но ее тоже не покидали мысли о сочной говядине, зарытой неподалеку предыдущей ночью.

Там была корова. Они выследили ее, хоть она почти бесшумно двигалась по заливному лугу, оставляя за собой большие рыжие лепешки, поскольку перед этим хорошо полакомилась, повалялась в траве, понежилась на солнце. Одного сокрушительного удара когтистой лапы оказалось достаточно, чтобы убить корову наповал. Затем тигрица вгрызлась в мощную артерию животного, и детеныши напились свежей крови.

Теперь, когда мясо пропиталось дождевой влагой, оно будет еще нежнее на вкус. Тигрица тихо, вожделение заурчала.

Для чего ее самец следует за вонючей белой обезьяной в странной шкуре и с этой опасной дубиной? Она ненавидела белую обезьяну. Если бы самец хоть на секунду отвернулся, она тут же пригвоздила бы ее к земле. Но не для того, чтобы утолить голод: тигрица брезговала гнилостным обезьяньим мясом.

– Далеко еще? – спросил Хок. – Солнце-то, почитай, село в этих сатанинских пределах, и бедного Хока уж ноги не держат. А, мартышка?

– По моим расчетам, мы находимся в зоне слабого действия энергетических полей, – ответил Гораций. – Вон там, за тем перевалом.

Он указал на небольшую гору в километре от котловины.

Тигр грозно зарычал, почуяв опасность или, может быть, вспомнив какой-то прошлый неудачный опыт.

– А? – переспросил Хок.

– У меня такое впечатление, сержант, что таинственная сила – большой дьявол то есть – именно здесь строит свои козни.

– Да и мне сдается...

Тигрицу тоже мучили неясные ощущения. В брюхе подвело от голода, а ей почему-то вспоминается, как она передвигалась на двух потах и парила в воздухе. Тигрята канючили – им хотелось есть и пить. А тигрице хотелось расправиться с белой крикливой обезьяной.

– Сержант, мне кажется, я чувствую кратковременные перерывы в действии энергетических полей, удерживающих в этом месте Вероятностное Пространство.

– Не брешешь? А крокодилы? А нечисть? Вдруг они опять явятся? Учти, у меня пороху осталось с гулькин нос и только две гранаты, да и те запалить нечем – фитили-то тю-тю!

Тигр перевел взгляд с Хока на длинное, затянутое красной шкурой тело не из плоти. Смутные ассоциации возникли, растворились и снова всплыли в мозгу. Он предупредительно прорычал что-то своей спутнице, когда они поравнялись с небольшим утесом. Тигрята завизжали. Тигрица все еще обдумывала стремительный прыжок, который она совершит, чтобы переломить хребет обезьяне. Тигр почувствовал закипающий в ней гнев и обнюхал ее, успокаивая: какая бы опасность их ни подстерегала, он сумеет заслонить свою подругу.

– Слушай, мартышка, а слабо тебе опять добыть из себя огонь? – спросил Хок, соображая, чем бы запалить гранаты, и вспомнив, как Гораций помог им одолеть призраков при первом столкновении с таинственной силой на Талискере. – Или, может, фитиль какой соорудишь?