Рулевой - Болдуин Билл Merl William Baldwin, Jr. - Страница 27

— Это не так трудно. Вы можете пригласить меня поужинать вместе — я ничего не имею против. — Она подмигнула. — Скажем, сегодня.

Брим почувствовал, как сердце его снова подпрыгнуло.

— Вселенная! — пробормотал он. — Я в восторге от этой мысли… вот только представления не имею, куда мне вас пригласить.

— Ясно, — все с той же шутливой серьезностью отвечала Марго. — Ну если такое приглашение последует, остальные детали я буду рада взять на себя — включая транспорт.

Брим рассмеялся.

— А я-то думал, достаточно будет перейти мост, ведущий с верфи, — признался он.

— Для пеших прогулок что-то слишком холодно, — возразила Марго. — Впрочем, вы меня еще не пригласили.

— Вы ведь сказали «сегодня», правда? — спросил Брим, с трудом веря своим ушам.

— Ну, я свободна.

— Так вы…

— А я-то думала, Вилф, что вы никогда не решитесь пригласить меня.

— Вселенная!

— Я подхвачу вас после третьей вахты — сойдет?

— Ремонтный бассейн пятьсот восемьдесят один, — напомнил Брим, обретая некоторый контроль над собой.

— Я знаю, — улыбнулась она. — Не перебейте себе аппетита. — И дисплей опустел.

Блаженно улыбаясь, Брим радостно тряхнул головой. Как бы там ни было. Марго Эффервик представляла собой новый свод правил. Он с нетерпением ждал возможности выучить их — и как можно больше.

Сразу по окончании третьей вахты Брим осторожно спустился по обледенелому трапу на берег и принялся ждать у главного въезда на площадку Шел снег, но ветра — в первый раз за все время — не было. Даже на Гиммас-Хефдоне случаются затишья — хотя довольно редко.

Она опоздала совсем чуть-чуть. Брим в десятитысячный раз посмотрел на свой хроноиндикатор, когда на дороге показались далекие фары. А еще через несколько мгновений ее видавший виды маленький глайдер завис перед воротами.

— Проголодались? — спросила она, когда он угнездился в соседнем кресле.

Он кивнул. С откинутым на плечи капюшоном куртки она казалась усталой и неотразимо очаровательной. Сердце Брима забилось чаще.

— Куда вы меня везете? — поинтересовался он. Она на мгновение оторвала взгляд от дороги.

— В мое любимое место, — ответила она. — Надеюсь, вам оно тоже понравится — к тому же до него недолго ехать.

Они свернули с шоссе и теперь поднимались вверх по пологому склону над тем, что, как показалось Бриму, когда-то было проселочной дорогой, погребенной теперь под толстым слоем вечного снега. По обе стороны от дороги тянулись цепочки древних деревьев, на голых ветвях которых лежал снег, — последние воспоминания о канувших навсегда летних сезонах, когда звезда Гиммаса еще не начала свое медленное угасание.

Впереди, на вершине холма сияли сквозь легкий снегопад огни.

— Здесь, наверное, было красиво когда-то, — заметил Брим, оглядывая темный пейзаж.

— Здесь и сейчас красиво, Вилф, — негромко ответила она. — Это просто надо увидеть. — Она улыбнулась.

Они миновали кованые ворота под высокой каменной аркой, фонарь на верху которой освещал чисто выметенную булыжную мостовую перед домом из покрытого зеленым мохом камня. Она остановила глайдер у высокого крыльца с резными дубовыми дверями. Над ними на массивных цепях висела потемневшая от времени вывеска. «Таверна „РУСАЛКА“, — гласила она, — основана в 51690 г.» — то есть почти три века назад.

— Вселенная! — прошептал Брим при виде невероятного нагромождения острых скатов, башенок и дымоходов. Повсюду виднелись массивные деревянные балки с вырезанными на них рельефами странных птиц и зверей. Из окон первого этажа на улицу струился уютный, теплый свет; там и тут над головой тоже светились окна.

— Ну как, нравится? — спросила Марго; голос ее звучал в тесном салоне глайдера особенно мягко.

Брим смог только энергично кивнуть.

— Ничего, то ли еще внутри, — улыбнулась она. Все еще восхищенно качая головой, Брим отворил дверцу и вышел на морозный воздух, приятно пахнущий дымом. На носу и щеках его таяли снежинки, когда он придерживал дверцу с ее стороны, Помогая ей выйти; при этом из-под форменной флотской юбки на мгновение показалась длинная, невообразимой красоты ножка в ореоле белых кружев. Брим поперхнулся и невольно покраснел, однако Марго уже — слишком быстро, черт возьми, — вышла из машины, и длинная куртка скрыла все ее прелести.

— Ну и как, удовлетворены осмотром? — игриво улыбнулась она.

Брим покраснел еще сильнее — хвала Вселенной, на дворе было темно.

— Простите меня за то, что я смотрел… — пробормотал он. — Боюсь, я забыл, что стандартная форма включает в себя кружевное белье. — Он опомнился и хихикнул. — Впрочем, да. Вы можете смело проходить любой осмотр с моей стороны.

— Ну раз так, буду считать это комплиментом, — заявила она, сморщив носик в озорной улыбке. — Что-что, а ноги у меня всегда были хоть куда. — Она зашагала ко входу; Брим неловко поплелся сзади.

Он распахнул перед ней массивную деревянную створку — та подалась, бесшумно повернувшись на больших медных петлях, пригнанных так тщательно, что в первое мгновение Бриму показалось, будто дверь снабжена сервоприводом. Потом он улыбнулся, пропуская Марго внутрь. Никакой автоматики. В местах вроде таверны «Русалка» сервомеханизмам не место.

Внутри острый запах древесного дыма был еще сильнее — немыслимая роскошь на Гиммас-Хефдоне, где последние деревья погибли лет сто назад. Они стояли в темной прихожей с низким потолком на деревянных балках, с грубо оштукатуренными стенами, украшенными древними пейзажами в массивных рамах. Простая, но крепкая деревянная мебель освещалась несколькими медными канделябрами, на каменном полу лежали богато вышитые ковры. Словно из ниоткуда возникли швейцары в длинных узорчатых ливреях с огромными манжетами и воротниками и молча помогли им снять куртки, вслед за чем так же бесшумно исчезли за одной из многих выходивших в прихожую дверей.

— Добрый вечер, принцесса Эффервик, лейтенант Брим, — послышался голос из-за высокой деревянной стойки в темном углу. — Мы горды тем, что вы выбрали сегодня для отдыха нашу «Русалку». — Брим нахмурился и обернулся посмотреть на говорившего.

Как и швейцары, метрдотель «Русалки» был облачен в длинную красную ливрею с кружевными манжетами и воротником. Этим сходство и ограничивалось. Во-первых, он выделялся пышной седой шевелюрой, спускавшейся до плеч. Лацканы ливреи были расшиты золотом, а шелковые бриджи не уступали белизной его волосам. Сияющие зеркальным блеском башмаки украшали золотые пряжки. На лице его отражалась спокойная уверенность человека, привыкшего общаться с богатством и властью, — ни следа раболепия, только отточенное годами достоинство и великолепное знание того, чего ожидают от него люди.

Брим молча кивнул, когда метрдотель церемонно предложил руку Марго. Почему-то ему сделалось здесь неуютно, хотя он никак не мог найти причины этого. Скорее всего она крылась в его карескрийском происхождении.

Он проследовал за ними через дверь в следующую комнату — тоже освещенную свечами, с низким потолком и резными балками. Столы располагались на островках толстого багрового ковра. Брим покосился на сидевших за столами — Вселенная, такого обилия высоких чинов разом он еще не видел. Восемь оркестрантов веерных фраках играли что-то на помосте в центре комнаты. Музыка была чрезвычайно изысканна, что напомнило Бриму кабинет Коллингсвуд. Может, это та же мелодия — или тот же композитор? Он зачарованно прислушался. Это все равно что разновидность поэзии, подумал он. Тема, заслуживающая внимания; он займется этим как-нибудь — если останется жив. Неожиданно в памяти его промелькнуло лицо Валентина, и он содрогнулся от ярости. Прежде чем размышлять на темы о прекрасном, скажем о музыке, ему предстоит разделаться с этим проклятым жукидом — и еще многими, ему подобными. Потом он нахмурился и решительно выкинул тревожные мысли из головы. Сегодня… сегодня вечер Марго, и он решительно не намерен отвлекаться на кого-либо другого, тем более на облачников!