Рулевой - Болдуин Билл Merl William Baldwin, Jr. - Страница 23

— В ближайшие два дня — нет, капитан, — ответил Брим.

— Что ж, доктору Флинну виднее, — вздохнула Коллингсвуд, когда ее дисплей начал заполняться информацией.

Брим покидал ее кабинет в гораздо лучшем настроении, чем ожидал. Нет, пока во флоте есть хоть несколько таких Коллингсвуд, у карескрийцев есть шанс.

Дни, что последовали за этим, мало чем отличались друг от друга, и в конце концов опасность и скука сделались для «Свирепого» и его экипажа единственно привычным образом жизни. А вокруг бушевала огромная война. Победы и поражения — последних пока больше, хотя в суровых сводках новостей, что разносили по всей Галактике мощные имперские КА'ППА-передатчики, все чаще проскальзывали нотки надежды.

К удивлению Брима, его нескладный ответ на послание Марго положил начало оживленной, хотя и совершенно ни к чему не обязывающей, переписке. В часы вынужденного безделья, сменившись с вахты, он часто раздумывал об этом. В конце концов, даже такие ничтожные знаки внимания были куда больше того, на что он мог рассчитывать. Ведь он имел дело с особой (Загородных — очень благородных — кровей, не говоря уж о том, что ее рука и сердце уготованы другому. И она выше его по званию… Так на что он, собственно, надеется?

Иногда такие логические рассуждения помогали, иногда нет, причем второе — чаще.

Вдобавок он почему-то никак не мог заставить себя спокойно думать о том, что рядом с ней находится Роган Ла-Карн. Это сделалось особенно очевидным, когда очередной выпуск новостей передал изображение этой пары во время отдыха на Авалоне:

Непонятно почему, но вид их, держащихся за руки в до отвращения ухоженном парке, был его сердцу совершенно невыносим. Стиснув зубы, он ощущал, как пылают его щеки, и надеялся только, что никто в кают-компании этого не заметил. Надо же, карескриец, ревнующий Эффервик. Смех, да и только.

Вернувшись в каюту, он ругал себя последними словами. Он не имеет права вмешиваться в ее жизнь. Не его дело, как она проводит свой отпуск. Он ничего для нее не значит — и она для него тоже.

Впрочем, в последнее ему не особенно верилось.

В эту ночь ему, несмотря на усталость, плохо спалось — его мучили дикие, полные эротики сны. Ему снилось, будто она манит его к себе сквозь мягкий, горячий туман, но стоит ему протянуть к ней руки, как между ними возникает Роган Ла-Карн. И каждый раз, проснувшись, Брим обнаруживал себя на одинокой койке в своей маленькой каюте — и даже рев генераторор не ласкал его слух.

В конце концов он не выдержал, оделся и отправился на мостик, где провел оставшиеся до своей вахты часы, натаскивая бедного Джубала Теаду на тренажере. Даже это само по себе не такое уж приятное занятие было лучше, чем борьба с собственным распаленным воображением!

За следующие три месяца агрессивная блокадная тактика Коллингсвуд до предела истощила силы «Свирепого» и его команды. Космическое пространство в районе Альтнаггина и всей системы Трах всегда было важным перекрестком межзвездных путей Лиги; в результате «Свирепому» что ни день приходилось преследовать очередной грузовик — или самому уходить от преследования боевых эскадр Лиги, пытавшихся очистить регион от имперских кораблей. Бородов с Урсисом выбились из сил, то и дело латая корпус «Свирепого» от полученных в язычках пробоин или пытаясь починить механизмы, вышедшие из строя от постоянного использования в предельных режимах.

Точно так же и Флинну приходилось почти непрерывно латать обожженные или изорванные в клочья тела — травматизм от постоянного переутомления оказался не менее опасен, чем враги-облачники. Однако никакого облегчения не предвиделось, и все знали почему. Силы Имперского Флота были распылены так, что каждому кораблю и каждому члену команды приходилось действовать на пределе своих сил. Альтернатива этому просто отсутствовала — все хорошо помнили угрозы Негрола Трианского «покарать Имперский Флот до последнего человека», Только неизменно сопутствующая «Свирепому» удача позволяла им выносить все это. Коллингсвуд была выдающимся тактиком, так что трофейные корабли шли от них на Авалон почти сплошным потоком, вследствие чего экипажу «Свирепого» не хватало порой половины личного состава. Зато их счета в Авалонском банке росли, и даже Брим в один прекрасный день обнаружил, что расплатился со всеми своими долгами — насколько он помнил, в первый раз в жизни.

Так, в непрерывных стычках, прошел еще один месяц. Количество заплат и шрамов на корпусе «Свирепого» заметно увеличилось. Значительная часть не столь важных для жизни корабля механизмов окончательно вышла из строя — при возможности их пытались чинить, но чаще просто обходились без них. Увы, многие жизненно важные системы находились в ненамного лучшем виде и работали на пределе — если вообще работали. Часто Брим, созерцая разгромленные палубы с высоты мостика, гадал, представляет ли кто-нибудь в столице, какую цену флоту приходится платить за идею отрезать Облачников от основных источников сырья. Часть его сознания (меньшая) надеялась, что представляет. Оставшаяся часть сомневалась, что кто-нибудь там вообще понимает, что же творится на самом деле.

Только когда Бородову удалось убедить свое содескийское начальство в Адмиралтействе в том, что «Свирепый» не в состоянии больше не то что побеждать, но хотя бы драться. Отдел летных операций принял решение прислать им замену — чуть не опоздав с этим. По пути домой, на Гиммас-Хефдон, кристаллы главного хода отказывали трижды, а половина модулей жизнеобеспечения перегорела уже на второй день полета, в результате чего оставшуюся его часть команде пришлось Провести в ухудшенном подобии удушливых джунглей Креннелского Нарра.

Так или иначе, они одолели и это. Гиммас-Хефдон уже виднелся вполне различимым диском на гиперэкранах, когда Брим услышал, как грохот кристаллов наконец начинает стихать. Корабль заводили на посадку Голсуорси с Фурье, так что ему с Теадой оставалось только занять зрительские места у стены ходовой рубки.

— Можете готовиться к приземлению, Голсуорси, — неожиданно громко прозвучал в притихшей рубке голос Коллингсвуд.

— Есть, капитан! — рявкнул Голсуорси. Почти сразу же Ярим услышал, как по всему кораблю бьют колокола громкого боя, вызывая швартовую команду.

— Фурье дала сигнал Урсису, и спустя несколько тиков на нижней палубе ожили генераторы.

— К черту главный ход! — не по уставу, но вполне ясно скомандовал Голсуорси.

— Давно пора, пока он к черту с нами не покончил, — язвительно согласилась Коллингсвуд.

— Кристаллы дезактивированы, — доложил Бородов. Зеленый хвост за кормой корабля исчез.

— Защитные створки закрыты, — доложил Урсис.

— Скорость один точка ноль световой, — объявила Фурье, и гиперэкраны вспыхнули светом Гэндомова V-эффекта, лишив, корабль обзора с мостика, и сделались прозрачными снова, когда скорость корабля упала ниже критической. Эпплвуд связался с планетой, и спустя несколько метациклов они уже заходили в зону ожидания посадки у Лохсэндз, только на этот раз в Зеленой зоне. Движение было не особенно оживленным, и очень скоро «Свирепый» лег на курс, прорываясь сквозь завихрения верхних слоев атмосферы Гиммас-Хефдона.

Смертельно усталый, но все равно возбужденный, Брим нетерпеливо ждал, когда «Свирепый» пробьется сквозь слой плотных облаков. Все, что он видел пока, — это отсветы вспыхивающих с равными интервалами сигнальных огней и — периодически — свечение колец КА'ППА-связи при переговорах Эпплвуда с наземным центром. Шум генераторов понизился, и стали слышны команды и топот членов экипажа, готовившихся к приземлению. Голсуорси заложил правый вираж, и в бортовых иллюминаторах показались сквозь разрывы в низких тучах волны и отдельные льдины — берег был уже близко.