Один в толпе - Боковен Джорджия - Страница 38

– Нил, нам необходимо об этом поговорить. Я с самого начала тебе говорила... – И тут она увидела свертки на столе. – А это что такое?

– Ничего особенного, – сказал он. – Я просто утром кое-что купил.

– Я не хочу выглядеть полной идиоткой, но это что – для меня?

– А для кого еще?

– Зачем?

Ее вопрос его смутил.

– Ты просто невозможна, Холли. Ты столько для меня сделала, что мне захотелось хоть чем-то тебя отблагодарить.

Его ответ ее немного успокоил.

– Только поэтому?

– А какие еще причины могут у меня быть? Холли машинально положила руку на живот, словно желая защититься, и ответила:

– Наверное, никаких. Просто я иногда чувствую себя так нелепо. Все время забываю...

– Что забываешь?

– Что я беременна, – ответила она и покраснела.

Коул достал из шкафчика сковородку.

– Разве можно об этом забыть?

– Мне в последнее время есть о чем подумать и кроме этого.

– Может, я могу чем-то помочь? – Он открыл холодильник..

Она нахмурилась:

– Знаешь что, лучше не делай так больше, Нил. Ты отличный парень, и я не хочу тебя обижать, но ты не должен брать на себя лишнего. Тебе надо заниматься своми проблемами. У тебя их немало.

Он сел напротив нее:

– Мы ведь друзья.

– Пожалуйста, постарайся понять, – продолжала она. – Мне прежде всего надо думать о себе и о будущем ребенке. Я не хочу к тебе привязываться. Дружба требует сил, которых у меня нет. Я не хочу скучать о тебе, когда ты уедешь.

Коул изумленно смотрел на Холли. Она хотела, чтобы он думал, будто он для нее только помощник по дому, ничего больше. Что ж, пусть так. Но он-то сам, как он к ней относится?

– Кажется, я понимаю, что происходит, – сказала она. – Я так давно не встречала нормальных людей, что даже забыла, какие они бывают. Моя бабушка делила всех на дающих и берущих и считала, что для счастья надо найти свою противоположность или иметь в себе частичку того и другого.

Коул скрестил руки на груди, уселся поудобнее, вытянул ноги.

– С теми, в ком слишком много чего-то одного, очень трудно жить, но если сходятся два одинаковых человека, они сводят друг друга с ума, – продолжала объяснять Холли.

Он ждал продолжения. Его не последовало, и Коул сказал:

– Я не понял, к чему все это?

– Ты потратил на меня деньги безо всякой причины, просто потому, что ты из породы дающих. Тебе необходимо заботиться о людях, делать им приятное.

Коул сунул руки в карманы.

– Подожди-ка, если я, как ты говоришь, из породы дающих, то, значит, чтобы стать счастливым, я должен найти себе берущую?

– Вот именно, – кивнула она.

– Следовательно, как я понимаю, ты должна сейчас удивляться и радоваться подаркам, а не устраивать бог знает что из простого дружеского жеста.

Она протянула через стол руку.

– Ну вот, теперь ты на меня злишься.

Он отстранился. По какой-то непонятной причине он не хотел, чтобы она до него дотрагивалась. Загудел таймер над духовкой. Коул отодвинул стул и встал.

– Я не злюсь.

– Брось. Это у тебя на лице написано.

Он взял полотенце и вытащил из духовки форму с кексом.

– Ты мне так ничего не объяснила. Чего ты вдруг ощетинилась?

– Знаешь, это была какая-то импульсивная реакция. Я на минутку забыла, что беременна и никакой нормальный мужчина не может испытывать ко мне интереса.

– Ты хочешь, чтобы я забрал подарки? Она смущенно улыбнулась:

– Нет.

– Тогда или открой их, или убери со стола, чтобы мы могли позавтракать. – Фраза была резковата, но тон – гораздо мягче.

– Цветы тоже для меня?

– Нет, для меня. Я всегда питал необъяснимое пристрастие к маргариткам.

– Врун! – Она развязала первый сверток, заглянула внутрь. – Что это?

– Не помню. – Он не хотел показывать, что волнуется и очень хочет, чтобы подарки понравились.

Холли положила сверток на колени, а когда поняла, что это, у нее перехватило дыхание.

– Ой, какие красивые! – Она прижала к щеке крохотные ползунки.

– Продавщица сказала, что белый цвет непрактичный, но они мне больше всего понравились. Если захочешь, сможешь обменять на другие.

– Нет, он их наденет, когда вернется домой из больницы, – заявила Холли.

– Ты мне не говорила, что у тебя будет мальчик.

– Я точно не знаю, просто мне не нравится все время говорить «ребенок».

– А когда ты узнаешь?

– Когда родится. Я не хочу делать ультразвук.

– В книжке написано, что это обычное обследование.

– Нет никакой необходимости. Врачи говорят, что все нормально. – Она свернула ползунки и положила их обратно в пакет. – А деньги мне пригодятся.

– А если я оплачу? – Какие бы у них ни были отношения, он не мог допустить, чтобы она экономила на здоровье. – Только не надо больше этой ерунды про «дающих». И не думай, что я хочу тебя подкупить и приручить.

– Об этом я больше не беспокоюсь. Даже если бы ты и находил меня привлекательной, через месяц ты бы все равно разочаровался.

– А что может случиться за месяц?

– Меня через месяц будет гораздо больше. И ты тогда умчишься без оглядки. – Она взяла второй пакет. – Спасибо за предложение оплатить ультразвук. Если что-нибудь случится и врачи скажут, что это необходимо, а ты еще будешь здесь, я обязательно им воспользуюсь.

Он постарался представить ее с животом. Ну и что, что она будет толстая, все равно это будет Холли, а не просто какое-то необъятное нечто, как она ни старается его напугать.

Она вытащила маргаритку из-под ленты, поставила ее в стакан к остальным цветам.

– Я понимаю, что ты хочешь мне помочь, только ты очень непрактичный. Через месяц туристический сезон закончится. Все будет закрываться. Тебе, когда ты решишь снова отправиться в путь, понадобится каждый доллар.

– Ты бы лучше смотрела подарки, – сказал он со вздохом. Тему своего будущего он хотел обсуждать сейчас меньше всего.

– Ну зачем ты это делаешь?

– Ты повторяешься, – заметил Коул. – Это мы уже обсуждали.

Она развязала ленточку и отложила ее в сторону.

– Я не привыкла.

– Ничего особенного. Нужно открыть пакет, заглянуть внутрь, изобразить удивление и сказать, вне зависимости от того, что ты там увидишь, что ты от этого в восторге.

Увидев подарок, она рассмеялась. Это была ярко-розовая футболка с надписью «Ребенок на борту».

– Теперь ты можешь не волноваться, что все подумают, будто ты растолстела от обжорства, – сказал Коул.

Она, продолжая улыбаться, откинулась на спинку стула и посмотрела на потолок.

– Ценю твою заботу, Нил. Но, учитывая, что я делаю все, чтобы никто не догадался о моей беременности, надеюсь, ты не обидишься, если еще некоторое время я не буду ее носить.

– Никто не знает? Даже Лерой с Арнольдом?

– Меньше всего я хочу, чтобы об этом узнали именно они. Я с ними давно знакома и отлично понимаю, какие у них старомодные представления о работающей беременной женщине. Мне повезет, если они сократят мои рабочие часы всего вдвое.

– А разве на этот счет нет никаких законов?

– Вернись на землю. Ты что, думаешь, я буду в суд подавать? Очень мне это поможет, особенно сейчас, когда у меня каждый доллар на счету.

– Значит, я выбрал не самый удачный подарок.

– Может, и не самый, – согласилась она, – во всяком случае, на данный момент. Но не смогу же я до родов скрывать живот под слишком широкими рубашками.

– Давай поедим, – сказал он. Поскорее бы уж закончился этот завтрак.

– Я все испортила, да, Нил? – спросила она грустно. – Прости меня, пожалуйста.

– Все нормально.

– Мне так редко делают приятное. Я от этого совсем отвыкла. Не правда ли, странное объяснение? Но, наверное, все-таки дело именно в этом.

– Тем более стоит чаще практиковаться, пока ты не привыкнешь. – Он не хотел вмешиваться в ее жизнь, но все происходило само собой.

– Будь осторожен. Я могу войти во вкус. И тогда превращусь в злобного и требовательного монстра.