Один в толпе - Боковен Джорджия - Страница 32

– Почему ты считаешь, что певцы кантри средоточие зла и этим отличаются от всего остального мира? Люди везде разные, – сказал Коул.

Она обернулась и посмотрела на него.

– А тебе все равно, какие они, главное – что они делают, да?

– На самом деле это тебе все равно. Выходит, если музыкант, значит, заведомо подлец? Смотри лучше на закат, Холли.

– Если мой ребенок принесет в дом гитару, я год с ним разговаривать не буду.

– Это самый лучший способ заставить его пойти по стопам отца.

Она упала на спину и застонала.

– Как же трудно быть родителем!

– Особенно, позволь заметить, если ты решила быть единственным родителем.

– Одно я знаю наверняка. Он будет часто любоваться закатами.

Коул прилег рядом с ней. Их руки касались друг друга. Холли сжала пальцами его ладонь. Друзья, любующиеся вместе прекрасным.

– Люби его и будь к нему внимательна. Это гораздо важнее, чем быть всегда правой.

– Твоя мама такой была?

– Такой я ее запомнил.

– Я знаю, что мои мама с папой очень меня любили, но они этого старались не показывать. – Она положила голову ему на плечо. – Плевать, что я его избалую, все равно, всякий раз, когда он будет плакать, я буду брать его на руки.

– А если твой плакать не будет?

– Тогда, наверное, придется его время от времени щипать.

– Похоже, у тебя серьезная воспитательная программа.

Холли сильнее сжала руку, так что ее ногти впились Коулу в ладонь.

– Что случилось? – спросил он.

– Что-то ползет у меня по ноге. Убери, пожалуйста! – Она вздрогнула. – Только не рассказывай, что это было.

Коул присел и увидел жука, ползущего по ее лодыжке. Он взял его и отшвырнул подальше.

– Это была бабочка, искавшая ночлег, – сообщил он.

Она приподнялась и села.

– Спасибо, только учти, я всегда знаю, когда мне лгут. У меня внутри начинает звенеть будильничек.

Он рассмеялся и, встав, протянул ей руку.

– Хорошо, что предупредила.

Холли забрала одеяло с собой. Они поехали дальше, и не прошло и пяти минут, как она заснула.

Коул, чтобы не скучать, включил радио и, к своему удивлению, услышал песню из «Серебряной молнии». Видно, они решили выпускать альбом, несмотря на скандал, который должна была устроить фирма звукозаписи, узнав, что тура по его раскрутке не будет. Коул почувствовал себя ужасно виноватым перед Фрэнком и Джэнет. Вот уж кому без него наверняка пришлось туго.

Несколько минут Коул пытался убедить себя, что Фрэнк пошел на это из личных соображений, но у него ничего не получалось. Ясно было, что все сделано для того, чтобы сохранить репутацию Коула, и только. Рухнет завтра «Вебстер энтерпрайсиз», не беда. Всегда найдется тот, кто будет счастлив заполучить менеджером такого аса, как его отец. Да они в очередь выстроятся.

Коул машинально отбивал ладонью ритм. Ему не хотелось думать о том, как безответственно он себя повел, о том, сколько людей в Калифорнии о нем беспокоятся, о том, что от него зависят десятки состоящих у него на службе. Нет-нет, еще не пора.

Нужно совсем немного времени, несколько дней, неделю свободы. Может, за это время он придумает, как помочь Холли, которая упрямо шла к своей цели в одиночку.

Глава 13

На следующий день из-за разницы во времени между Теннесси и Калифорнией Коулу пришлось ждать, когда Холли уйдет в ресторан, прежде чем звонить Рэнди. На прошлой неделе он пару раз звонил Бадди из автомата. Домой после разговора с братом он звонить избегал по вполне понятным причинам. Как назло подошел Фрэнк.

– Привет! – на удивление мило сказал Фрэнк.

– На линии все еще установлен «жучок»? – спросил Коул, вспомнив предупреждение Ренди.

– Я так и чувствовал, что это ты.

– Так «жучок» стоит? – настаивал Коул.

– Нет, я его снял после твоего последнего звонка.

Фрэнк порой действовал за спиной сыновей, но, насколько Коулу было известно, на прямой вопрос всегда отвечал правду.

– Происходит что-нибудь, о чем мне следует знать?

– Ты хочешь понять, продолжаю ли я тебя искать?

– Да.

– Нет.

Эта новость Коула почему-то не удивила.

– А Рэнди здесь?

– Да. Сейчас я его позову.

– Подожди! – У него не было причин скрывать от Фрэнка свои планы.

– Слушаю тебя.

– Я слышал сингл по радио.

– Извини. Я хотел тебя предупредить, но мы больше не могли ждать.

– Это я понял.

– В среду запустим клип.

Разговор был странный. Они беседовали так, будто ничего не произошло, – без злобы, без раздражения. Ничто не напоминало о из ряда вон выходящем поведении Коула. Просто потрясающе. Можно подумать, что он говорит не с отцом, а с имитатором его голоса.

– Я принял решение.

– Так ты поэтому позвонил? – спросил после долгой паузы Фрэнк.

– Я хочу, чтобы ты объявил, что у меня переутомление и я хочу уйти в творческий отпуск.

Напряжение возрастало.

– Надолго?

– На полгода, – ответил Коул.

У Фрэнка перехватило дыхание, но он взял себя в руки и от комментариев воздержался. А Коул сам был удивлен не меньше Фрэнка. Откуда взялись эти полгода? Когда он набирал номер, то думал максимум о двух неделях.

– С момента твоего отъезда или еще полгода?

– Еще полгода.

– Хорошо, – сказал Фрэнк, помолчав. – Если ты хочешь именно этого, я сделаю все, что смогу. Это пока вписывается в план, который мы разработали. Надеюсь, ты понимаешь, Коул, что это значит – уйти из музыки почти что на год. Может, получится, а может, и нет.

Коул ожидал совсем другой реакции. По спине пополз липкий холодок.

– С тобой все в порядке?

– Со мной? В полном. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что я был уверен, что ты закатишь мне неописуемый скандал.

– Ты поэтому не хочешь возвращаться? – спросил Фрэнк. – Из-за меня?

– Да нет, все гораздо сложнее.

– Ну, значит, скандал бы только все испортил. Ты бы ведь все равно не вернулся раньше?

– Нет, – признался Коул.

– Может, я просто устал с тобой сражаться, Коул. Если ты еще до конца не решил, что собираешься делать, и не боишься рискнуть карьерой, я больше ничего не могу ни сказать, ни сделать.

Коул снял очки и положил их на стол. Он потер глаза, помассировал переносицу, приложил ко лбу ладонь. Как же он устал уставать!

– Я знаю, что делаю, Фрэнк. Я все время об этом думаю. Но самое главное – что я действительно нисколько не боюсь, что все распадется.

– Я бы не хотел, чтобы ты проснулся и понял, что то, чего ты искал, ускользнуло от тебя, – сказал ему Фрэнк. – Ускользнуло навсегда.

Фраза была насыщена значением, но говорил Фрэнк ровным голосом, как человек, действительно отказавшийся от борьбы. Коул не узнавал в этом человеке, так легко смирившемся с поражением, своего отца, поэтому не чувствовал особого доверия. Львы лежат рядом с ягнятами только на рождественских открытках. В реальной жизни львы любят мясо.

– Я позову тебе Рэнди, – сказал Фрэнк.

Коул даже не успел ответить, а отец уже отошел от телефона. Через несколько минут трубку взял Рэнди.

– Папа сообщил мне новости, – сказал он вместо приветствия. – Господи, Коул, почему полгода?

– Не знаю. Просто такая вот получается цифра.

– Белинда с ума сойдет, когда узнает. Или ты хочешь, чтобы она присоединилась к тебе?

Коул помрачнел. Он совсем забыл про Белинду. Позор какой!

– Там, где я сейчас, ей не понравится.

– Ты все еще в Теннесси?

– Да.

– В Нашвилле?

– Упаси боже. Я избегаю тех мест, где меня могут узнать. Я только пару раз попадал в неприятные ситуации. Один раз – в магазине грамзаписи, где у кассы стояла моя фигура в полный рост, и еще – в обувном, там на стене висел рекламный плакат.

– Ты стрижешь волосы? – спросил Рэнди. Коул провел рукой по затылку:

– Ага. Признаюсь, неделю назад мне их опять обкорнали.

– Коул, задумайся, ради бога! Что ты творишь? Неужели здесь все было так плохо, что и возвращаться незачем?