Утро с любовницей - Бойл Элизабет - Страница 32

Его губы, прижавшись к ее груди, втягивают сосок, пока он, налившийся и твердый, не поднимается торчком. Его горячее дыхание касается кожи у нее на животе. Он медленно опускается ниже и, раздвинув ей половые губы, так же медленно и уверенно проделывает то же самое с ее затвердевшим и пульсирующим бугорком.

– О-о... – вырвался у нее тихий стон, то ли от этих воспоминаний, то ли оттого, что Себастьян, накрыв руками ее груди, большими пальцами поглаживал соски.

– Это платье изумительно, – объявил он, почти не глядя на ее наряд, – но мне ты больше нравишься нагая.

Шарлотта даже не успела ничего сказать или попытаться воспротивиться, как он опустил вниз короткие рукава ее платья. К этому времени он уже умудрился распустить шнуровку на спине – она даже не заметила, как он это сделал, и это только подтвердило ее прежнюю уверенность, что для него не составит никакого труда снять с нее одежду.

Так же быстро ее платье превратилось в голубое бархатное озеро на полу, а она осталась стоять перед Себастьяном лишь в корсете и подвязках.

Шарлотта с трудом дышала – и не только она. Себастьян, задохнувшись, смотрел на нее.

– Лотти, ты великолепна. Божественна. – Он пожирал ее глазами. – Ты создана, чтобы заманить меня в ад.

Великолепна? Божественна?

Эти два слова обратили в бегство ее страхи, а третье – заманить – дало, им такого пинка, что они улетели за гору. Она, Шарлотта Уилмонт, соблазняет его? Не в силах удержать себя, она выпрямилась, так что ее груди подались вперед и вверх.

На лице Себастьяна промелькнуло мрачное, подавленное выражение, он, застонав, снова привлек к себе Шарлотту, и на этот раз его поцелуй, грубый и настойчивый, окончательно лишил ее сил.

А затем произошло то самое – без всякого «с вашего позволения» или «пойдем» Себастьян подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице в спальню, прекрасно ориентируясь в неосвещенном, темном доме.

Шарлотте следовало догадаться, что ему хорошо известна дорога, – а теперь и она тоже будет ее знать.

Опустив ее на кровать, Себастьян вышел из комнаты.

Шарлотта быстро села, напуганная тем, что часть ее наказания состояла в том, чтобы она оставалась в таком ужасном состоянии.

Изнывая и мучаясь, она хотела большего – хотела всего.

И как раз в тот момент, когда она уже собралась позвать Себастьяна, чтобы умолять его о прощении, он вернулся с тонкой свечой из светильника внизу. Ногой захлопнув за собой дверь, он прошел по комнате и зажег несколько свечей – достаточно, чтобы видеть друг друга, и в то же время столько, чтобы дальние углы комнаты оставались в темноте.

– Так много? – спросила она, боясь, что умрет со стыда.

– Если я решил мучить тебя так, как ты сегодня вечером терзала меня, я хочу видеть твое лицо, всю тебя.

Он хочет видеть ее? Прижав ладони к горящим щекам, Шарлотта посмотрела на висящий в полутьме портрет Лотти и почерпнула немного уверенности в дерзком взгляде леди, но, снова обернувшись к Себастьяну, в смятении увидела, что он торопливо раздевается, – его платок полетел в одну сторону, жилет в другую, и аккуратная комната быстро превратилась в беспорядочную свалку одежды.

– Флиртовать с Рокхестом, противная девчонка, – ворчал он, стягивая через голову рубашку.

Шарлотта понимала, что ей не следует этого делать, но все же смотрела на его гладкую голую грудь, вцепившись пальцами в простыню, чтобы удержать желание коснуться его.

– Не возражай, Лотти. Больше не возражай. Ты ужасно дерзкая плутовка, и пришло время кому-нибудь отвести тебя в постель.

Угроза, скрывавшаяся за его словами, заставила Шарлотту вздрогнуть.

О, если бы она была дерзкой! Тогда у нее хватило бы смелости уступить этому порочному желанию погладить ладонями мускулы у него на груди, поцеловать его, как он целовал ее, везде-везде, узнать его вкус.

Узнать его вкус? Закусив нижнюю губу, Шарлотта задумалась, принадлежала ли эта идея Лотти или ей самой.

«Но разве это имеет какое-то значение?» – решила она, когда Себастьян снял туфли, а потом бриджи.

– Ну а сейчас пора кое-что прояснить между нами... – Он потянулся и выпустил на волю свое мужское достоинство.

Невозможно подсчитать, сколько раз за день Шарлотта думала, возможно, даже представляла, что она увидит, проснувшись у него в объятиях. И вот он здесь, щедро одаренный и такой же мужественный, каким она его помнила.

– ...Я не хочу, чтобы мной играли, миссис Таунсенд. Ты моя. Моя. От одного этого слова у Шарлотты по спине пробежала дрожь.

Он гордо подошел к кровати, а Шарлотта, непроизвольно отодвинувшись от него, нечаянно запуталась в простынях и опрокинулась на спину, представив всю себя ему на обозрение.

Поймав ее за лодыжку, Себастьян потянул Шарлотту обратно, ближе к себе, и наклонился над ней, пожирая ее взглядом, словно решал для себя, как лучше овладеть ею. О, что же теперь ей делать?

Но Шарлотта напрасно беспокоилась, ее тело ответило быстрее, чем успела вмешаться ее мейфэрская щепетильность. Ее бедра поднялись вверх, а ноги слегка раздвинулись в безмолвном приглашении.

«Потрогай меня, Себастьян. Потрогай здесь». Не спеша подняв одну ее ногу, он стал целовать икру, слегка касаясь языком кожи и медленно направляясь к колену.

Шарлотта мало что знала о ведении войны, но теперь считала себя знатоком в вопросах капитуляции. Просто нужно отдать ему все, что он хочет.

Себастьян притянул ее еще ближе и, опустившись на колени у кровати, взял ее за бедра и придвинул к себе. Жар его дыхания обжег ей бедра и волной разлился по всему телу.

«Поцелуй меня, Себастьян», – взмолилась бы она если бы могла хоть что-нибудь произнести.

И он откликнулся. Осторожно раздвигая большими пальцами складки плоти, он другими пальцами поглаживал завитки волос, и Шарлотта снова задрожала, но на этот раз от чего-то совсем другого – от желания.

– Ты этого не заслужила. – С порочной улыбкой на губах он нагнул голову, чтобы отведать ее.

И в тот момент, когда его губы коснулись ее, а язык нырнул и закружился вокруг ее центра, Шарлотту охватило восторженное удивление. Она затрепетала, и ее бедра потянулись навстречу Себастьяну.

Не заслужила этого? О нет, заслужила. Она будет такой безнравственной, как ему хочется, станет повторять все снова и снова, чтобы только получить этот подарок.

Она продолжает флиртовать с Рокхестом, носить платья, бросающие вызов правилам приличия, позволит Арбаклу рисовать ее совершенно голой посреди Гайд-парка – и все это ради того, чтобы только свести Себастьяна с ума, разжечь в нем ярость, привести его в ее постель в этом взбешенном, сердитом состоянии.

Себастьян прижимался к ее рту, его язык играл с ее языком, а она задыхалась и ловила воздух.

– А-ах, – простонала Шарлотта и, освободив руки от простыней, вцепилась ему в волосы, чтобы удержать его на месте. Теперь она больше всего боялась не того, что раздета, а того, что Себастьян остановится.

Его язык плясал вокруг ее языка, с жадностью упиваясь ею и направляя ее дальше и выше по спирали желания. Шарлотта мотала головой взад-вперед и тянулась к Себастьяну, желая большего, а у нее перед глазами мелькали отдаленные тени и отблески свечей.

О Господи, что Себастьян делает с ней? Ее тело стало напрягаться в такт с бешеной музыкой, бедра поднимались, спина выгибалась, все ее клеточки тянулись к чему-то – неземному и эфемерному.

Но в тот момент, когда Шарлотта подумала, что сейчас найдет ответы, которые искала, Себастьян замер и, откинув назад голову, посмотрел на нее.

Шарлотта понимала, что выглядит ужасно. Она вытащила из волос все шпильки, и когда-то тщательно уложенные локоны теперь растрепались и стали влажными, ее тело блестело от пота, а грудь высоко поднималась и опускалась; она дрожала и не могла ничего с собой поделать.

– Себастьян, прошу тебя, пожалуйста, продолжай, – прошептала она. Нет, она умоляла его. – Ну пожалуйста. Он поднялся, все еще не отводя от нее взгляда, и с той же порочной улыбкой на губах. Его член, налившийся, поднявшийся и гордо стоявший прямо впереди него, больше не пугал Шарлотту, она вся трепетала, сгорала от желания.