Любовь сильнее расчета - Бойл Элизабет - Страница 50

— А на этом можно заработать деньги? — пошутил он.

Она покачала головой:

— Те, кто пишет романы или мемуары, иногда получают деньги, но участь драматургов довольно печальна.

Она собралась уходить, но он схватил ее за руку:

— Не уходите, Райли. Подождите.

От его прикосновения у нее потеплело на сердце. Она не осмеливалась взглянуть на него, ибо знала, что может сказать какую-нибудь глупость и тем самым подтвердить все, что говорил лорд Дэландер:

«Я люблю вас, Мейсон Сент-Клер. Я люблю вашу оксфордскую серьезность и сдержанность. Я люблю в вас все: ваше стремление к порядку, ваше благородство и уважение, которое вы вызываете. Но больше всего я люблю ваши поцелуи. Я хочу провести остаток своей жизни в ожидании ночей, когда в самые темные и холодные часы меня будут согревать ваши объятия».

Мейсон, словно уловив ее желание, обнял ее и прижался губами к ее губам. Его жаркие объятия властно приказывали ей подчиниться его постыдным намерениям. В одно мгновение он вдруг превратился в того развратного Эшлина, каким она его считала, когда впервые вошла в этот дом. И она была так этому рада. О, он умело скрывался за этими очками и всем прочим, но он целовал и обнимал ее, как самый опытный соблазнитель, которому, она не сомневалась, не было равных.

Он взял в ладони ее лицо и смотрел на нее обжигающим взглядом.

— Райли, я…

— Ш-ш-ш, — прошептала она и, встав на цыпочки, поцеловала его.

Она чувствовала его руки на своих плечах, руках, бедрах. Эти прикосновения обещали ей то, чего она даже не могла вообразить. Они обещали страсть. Это значило, что он обнимает ее не последний раз.

Она слабо застонала от вспыхнувшего желания. Мейсон все понял, он спустил с ее плеча платье и целовал ее — сначала за ухом, затем в шею и добрался до груди. Райли выгнулась, готовая подчиниться ему, каждому его желанию. На этот раз она не сбежит от своих чувств.

— Мейсон, пожалуйста… — в пылу страсти прошептала она.

Он откликнулся на ее мольбу и прижался губами к ее соску. Она еще никогда не испытывала такого наслаждения, ее тело напряглось, дыхание стало прерывистым. Он гладил ее ногу, словно стараясь что-то найти, удовлетворить какой-то свой каприз. И нашел, когда его пальцы добрались до подвязки. И Райли обрадовалась, что не сняла чулки. Он осторожно развязал алый атлас и медленно спустил подвязку вместе с чулком с ее ноги. Так же неторопливо Мейсон снял и второй чулок.

Но сжигавший ее огонь разгорался, и она чувствовала, что поцелуи уже не удовлетворяют ее. Райли хотела, чтобы он коснулся ее там, в глубине, откуда исходило ее желание.

— Я никого никогда не хотел так, как хочу тебя, — прошептал он. — Ты так прекрасна.

— Миловидна, — прошептала она в ответ. — Я всего лишь миловидна.

Его глаза говорили, что она не просто нравится ему. В них пылала страсть И через мгновение он с такой жадностью впился в ее губы, что она поняла: она не сможет отказать ему.

Этого не должно случиться, пыталась она остановить себя. Он не любит ее, он на ней не женится, он только хочет ее. Но уже задыхаясь в предвкушении этого, Райли не думала о том, правильно ли она поступает. В душе она надеялась, что его чувства к ней почти не отличаются от ее чувств к нему. Что очень порядочный граф Эшлин испытывает к ней необузданную страсть.

Как бы в доказательство этого он, прижимая ее к себе одной рукой, другой смахнул со стола все бумаги. Пьеса и все листы с заметками Райли взлетели в воздух и, как конфетти, посыпались на пол. Среди них были и записки, которые она старательно прятала.

Одна из них опустилась прямо перед его глазами. Мей-сон схватил ее прежде, чем это успела сделать Райли.

ДУМАЕШ ТЫ СМОЖИШ СПРЯТАТСЯ?

Он отошел от Райли. Она увидела, как его страсть сменилась гневом.

— Когда вы это получили? — возмущенно спросил он, потрясая запиской. — Когда?

Поскольку Райли отдала ему все записки своего врага в тот же день, когда переехала в его дом, ему не требовалось ответа.

— Два дня назад, — опустив глаза, прошептала Райли. И он понял, что она не так смущена, как казалось, она даже оглядывалась по сторонам…

— Так эта не единственная? — Он не мог сдержать своего гнева. — Сколько еще вы получили после того, как переехали сюда?

— Три, — ответила она, поднимая с пола две другие.

— Три угрозы? — Мейсона охватила настоящая ярость. — И о чем вы думали, скрыв их?

— Я не хотела, чтобы пострадали вы, — сказала она, и ее глаза наполнились слезами.

В этот момент Мейсон не знал, следует ли ей верить — ее словам или слезам, — несмотря на то что ее волнение и страх казались непритворными. Но его гордость была оскорблена.

— Мадам, — сказал он, — я прекрасно могу разобраться в этой ситуации.

Она покачала головой.

— Мейсон, я жила в самых страшных кварталах Парижа и Лондона, в то время как вы находились в полной безопасности — сначала здесь, а затем в этом вашем колледже. Я не хочу, чтобы вы пострадали… или были убиты. Вы ничего не знаете о таких негодяях, не знаете, как… — Она замолчала.

— Защитить себя?

— Да. Вчера вы сами сказали, что тогда в переулке вам просто повезло. А что, если в следующий раз встреча с Клайдом или ему подобными окончится по-другому?

— Я в этом сомневаюсь.

— Вы этого не знаете. Если бы на вашем месте был Хасим…

Мейсон глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.

— Если бы это был Хасим, вы бы не беспокоились, не так ли?

Она кивнула.

— Если бы вы хорошо владели шпагой или хотя бы ножом, я бы не беспокоилась, но, Мейсон…

— Ножом, говорите? — спросил он. — А как насчет вот этого? Он быстрым гибким движением наклонился и выхватил кинжал, который всегда прятал в сапоге, когда выходил в город. Она не успела и ахнуть, как кинжал пролетел через всю комнату и вонзился в портрет седьмого графа Эшлина.

Прямо ему в горло.

Она беззвучно шевельнула губами.

— Как вы… когда вы…

— Выберите оружие, Райли, и вы увидите, как я им владею. Я не только преподавал военную историю, я изучал ее. Изучал все, от ведения осады до пушечной стрельбы. — Он взял у нее записки и бегло просмотрел их. — Где вы их обнаружили?

— В моей комнате.

С его губ сорвалось проклятие. Было ясно, что Райли по-прежнему грозила опасность, даже в его доме, под его защитой. И в этом виноват он сам. Он не должен был так самонадеянно думать, что враг не доберется до нее в его доме. А если этот человек может проникать в его дом, то он опасен не только для Райли, но и для всей его семьи.

Он понял, что он должен сделать. Он направился к двери. Подойдя к ней, он обернулся.

— Скажите горничной, чтобы она собрала ваши вещи. Завтра вы, девочки и кузина Фелисити отправитесь в деревню. Вы пробудете в Санборнском аббатстве до тех пор, пока я не покончу с этим.

— Но завтра… — Она сжала губы, а ее глаза испуганно расширились от собственного промаха.

Мейсон без труда понял, о чем она чуть не проговорилась. Завтра маскарад у герцога Ивертона. Так вот оно что! Она хотела пренебречь его запрещением и повезти девиц на маскарад к Ивертону, но этого не будет. Он предупреждающе поднял руку, не желая слушать ее возражения.

— Ни слова больше! Завтра вы отправляетесь в деревню, и это мое окончательное решение.

Глава 16

Мейсон остался верен своему слову и быстр в выполнении своих решений, когда потребовалось перевезти Райли на Эшлин-сквер. И теперь утром, за завтраком, он объявил, что племянницам вместе с их наставницей надлежит немедленно вернуться в Санборнское аббатство. Несмотря на протесты и жадобы, он настоял на своем, и, к его удивлению, именно Райли успокоила всех и велела девицам подчиниться приказанию дяди.

Ее покорность показалась ему подозрительной, но он был уверен, что под охраной Хасима его семейство и Райли благополучно укроются от грозящей опасности в Санборне. А у него будут развязаны руки, и он сможет заняться поисками ее врага, который стал и его врагом.