Джек-Соломинка - Шишова Зинаида Константиновна - Страница 8

Глава IV

Как хорошо рано утром становиться за наковальню!

Бом! — ударял Джек молотом, и далеко из-за леса кто-то отвечал:

Бом!..

Это он подал сигнал к тревоге, и из-за леса отозвался его подручный.

Бом, бом, бом! — бил он изо всех сил, и воздух вокруг гудел, как колокол.

Тогда мальчик выходил на порог и смотрел вдаль. Нет, не в сторону Друрикома, а туда, где вдалеке, как море, синел лес.

Нагретый воздух, колеблясь, поднимался над зелеными холмами Кента, и Джеку казалось, что лес, колеблясь, поднимается кверху, что это не лес, а это навстречу ему движется отряд храбрых йоменов.

«Тех самых, которые спешили французских рыцарей, — думал мальчик, вспоминая ночной разговор, — славных йоменов в зеленых куртках, с луками в руках. Тех, про которых сложили песню:

Отец вчера с вечера велел ему перебрать весь хлам в сарае и сбить ржу со старого железа, и Джек старательно выполнил эту работу. Но почему так долго спят малыши? И где это замешкалась мать?

Работая в будние дни с отцом, Джек корзинами должен был таскать уголь, раздувать мехи, подавать отцу то молот, то клещи, а малыши только завистливо следили за ним издали. После того как Филю выжгло глаз искрой, отец запретил им даже подходить к наковальне.

Но где же, наконец, вся детвора? Даже девчонок не слышно за домом.

Нужно пойти накосить травы, но этим гораздо веселее заниматься, когда за тобой топочут быстрые ножки и когда тебе помогают прилежные ручки.

Однако, прежде чем выйти из дому, необходимо взглянуть на свою сокровищницу — все ли в порядке? Не разнюхал ли о ее существовании кто-нибудь из врагов?

Джек раздвинул кусты бузины и в яме нащупал свой длинный белый лук. Сейчас не время этим заниматься, но мальчик не мог себе отказать в удовольствии подержать в руках это благородное оружие.

И вдруг, оглянувшись, он увидел, что, быстро перескакивая через плетни и канавы, к нему во весь дух скачет вся ватага: Филь, Том, Лиззи, а впереди всех маленькая Энни с развевающимися по ветру белыми волосами.

Джек вернулся к навесу и, не выпуская из рук лука, с самым озабоченным видом стал рыться в железном хламе.

— Ой, Джек! Ой, Джек! — кричала, пробегая через двор, маленькая Энни. — Ой, Джек, ты не знаешь, что случилось!

— В чем дело? — спросил Джек, на минуту теряя свой гордый вид. — Где мать?

— Ой, на дороге! Там на ослике сидит леди…

— Что ты болтаешь, что за леди?

— Мать все знает, и Филь, и Том, и Лиззи! Ей-богу, я не вру! — чуть не плача, твердила Энни. — Маленькая леди… Ругается она, как паромщик!

В это время подоспели остальные.

— Ой, Джек! — в восторге кричали они. — Иди сейчас же на дорогу! Тебя зовет леди! Ей-богу, она ругается, как паромщик дядя Эшли!

— Пусть говорит кто-нибудь один! — приказал Джек. И так как за детьми, вытирая рукавом красное, потное лицо, подходила сама Джейн Строу, он нетерпеливо повернулся к ней: — В чем дело, мать?

— Лиззи и Энни играли на дороге, — сказала жена кузнеца, садясь в тень и обмахиваясь юбкой. — Вдруг видят: едет на ослике леди, а ослик не идет, и она его бьет палкой. Она их спрашивает, не видели ли они чужого малого в желтой куртке. Они испугались и молчат. Она стала кричать. Тогда они еще больше испугались и побежали за мной. Я прибегаю и вижу: на ослике сидит маленькая леди, в точности как наша из замка, только красивая…

— Как богоматерь! — вставила Лиззи.

— Да, и она мне говорит: «Не видела ли ты, женщина, малого в желтой куртке? Это его осел». А я, раз так, говорю: «Видела. Он у нас ночевал». А она говорит: «Позови его». А я ей говорю: «Он пошел со стариком в Кентербери». Тут осел…

— Тут осел начал лягаться, — закричали дети в восторге, — а леди стала ругаться, как паромщик!

— Она кричала: «Проклятое животное, чтоб ты сдохло!» — в восторге взвизгнул Филь. — И осел обязательно сдохнет, потому что сегодня тяжелый день — понедельник.

— И она сломала ветку и колотила осла, а он лягался! — кричали дети хором. — И она сказала, чтобы ты пришел к ней на дорогу!

— Зачем я ей нужен? — сказал Джек сердито. Он одернул на себе куртку. Губы его внезапно пересохли.

— Иди, малый, — сказала мать. — Барышня хочет нам оставить осла. Может, парень еще вернется с отцом — тогда он нам скажет спасибо… А не вернется — нам хуже не будет.

— Ах, чтоб ты лопнул! — услышал Джек, подходя к дороге. И потом: бац-бац! — это наездница лупила осла изо всех сил.

Мальчик раздвинул кусты орешника и глянул на дорогу. Осел вертелся волчком, а всадница, уцепившись обеими руками за поводья, съезжала то на одну, то на другую сторону.

— Беги сюда скорей! — крикнул знакомый голос, и не кто иной, как Джоанна Друриком, повернула к нему кирпичное от натуги и злости лицо. Здравствуй, Джек! Почему ты стоишь как пень?

— Здравствуй, Джоанна, — наконец выговорил мальчик.

Девочка из замка была теперь во много раз красивее, чем тогда, когда они подрались у дороги. Сейчас на ней был пестрый шелк, заколотый на груди серебряной застежкой, тонкие красные кожаные башмаки и кожаные чулки, и на каждом пальце правой руки у нее было надето по кольцу.

Однако она, как видно, нисколько не гордилась.

— Купец, понимаешь ли, не отдал бедному малому осла, — объясняла Джоанна, пока Джек, подойдя ближе, успокаивал животное, похлопывая его по шее. — Тот так просил, что я не могла вытерпеть. Я говорю дяде: «Мы должны отдать осла», а дядя сказал: «Убирайся отсюда ко всем чертям вместе с этим проклятым ослом!» Я пошла и написала парню свидетельство, что он не бродяга…

— Сама написала? — спросил Джек с уважением.

— Ну, не все ли равно — мы написали вместе с Алланом, — сказала Джоанна, чуть смутясь. — Но подписала я сама, ты увидишь — очень красивыми маленькими буквочками. И поставила печать на воске. Сэр Гью хотел у меня вырвать печать, и я укусила его за палец. Потом я в сундуке взяла мамины платья и кольца. В замок я больше не вернусь.

— Куда же ты денешься?

— Я поеду в монастырь и буду там жить, пока не выйду замуж. Что ты сказал?

— Ничего, — пробормотал Джек.

Было решено, что Джек проводит Джоанну до монастыря, а потом возьмет осла к себе. Если вернется слуга купца, Строу отдадут ему животное; если не вернется, то, как сказала старая Джейн, им хуже не будет.

— Я поведу осла под уздцы, — предложил Джек, — а ты сиди и не вставай, потому что за Хельским пустырем такая грязь, что ты потеряешь свои красивые башмачки.

Джоанна посмотрела на него внимательно. В своей кожаной куртке, с высоким луком в руках, он был похож на взрослого.

— Мать-настоятельница у постели умирающего, — объяснила, отворяя ворота, молоденькая послушница[29] с лисьей мордочкой. — А ты по какому делу, Джек? — спросила она у сына кузнеца.

— Мальчик со мной, — сказала Джоанна важно. — Когда мать Геновева освободится, доложишь, что ее ждет леди Друриком. Возьми этот узелок. Мы будем гулять по дороге.

Послушница медлила запирать ворота. Ее одолевало любопытство. Дети пошли по дороге, ведя в поводу осла. О чем могла так горячо беседовать леди Друриком с мальчишкой из Дизби?

Послушница выглянула еще раз. Мальчик привязал осла в кустах, снял с себя и расстелил на траве куртку. Девочка села, а он стоял перед нею, опираясь на высокий лук.