Чернышевский - Богословский Николай Вениаминович - Страница 57

По особому условию, заключенному с Некрасовым, Чернышевский должен был, кроме общего руководства журналом, писать статьи для отделов критики и библиографии и заведовать этими отделами, составлять статьи для отдела наук, смеси и иностранных известий, писать обзоры журналов, читать вторые корректуры всего «Современника» и заготовлять для него материалы.

За короткий срок – всего полтора года сотрудничества в «Современнике» – Чернышевский, не имевший прежде никакого опыта в журнальной работе, настолько хорошо освоился с ней, что Некрасов спокойно мог поручить ему не только идейное руководство лучшим журналом в России, но и всю сложную, многообразную работу по редактированию. Денежная сторона этого важного соглашения была определена следующим образом: «Г-ну Чернышевскому получать 3 000 руб. серебром в год, т. е. по 250 р. сер. в месяц, а расчет производить в конце года по листам за статьи».

Либеральная часть сотрудников «Современника» была крайне раздражена решением Некрасова, которое окончательно определило переход журнала на позиции революционной демократии.

И Чернышевский с большим тактом повел дело в этой трудной обстановке. Нисколько не поступаясь основным направлением журнала, он хотел в то же время уберечь таких писателей, как Тургенев, Толстой и другие, от влияния реакционных критиков, стремился, настолько это было возможно, направить их творческую силу на разрешение тех исторических задач, какие вставали перед русской литературой на новом этапе ее развития.

Но одно из мероприятий Чернышевского-редактора все же оказалось, против его ожидания, неудачным и имело немаловажные последствия в жизни журнала. Он навлек беду на «Современник» неосторожным поступком, связанным с выходом в свет книги «Стихотворения» Н. Некрасова, которая появилась в продаже во время пребывания поэта за границей. Дело заключалось в следующем.

Когда осенью 1856 года появилась упомянутая книга, Чернышевский, чрезвычайно высоко ценивший творчество великого поэта, решил написать о ней обширную статью. Он считал, что Некрасов выпустил «книгу, какой не бывало еще в русской литературе». Однако высказать свое мнение о стихотворениях Некрасова на страницах «Современника» он полагал неудобным в силу того, что Некрасов был редактором этого журнала, а переговоры с редактором «Библиотеки для чтения» Дружининым о помещении предполагаемой статьи оказались безрезультатными, Дружинин уклонился от положительного ответа на предложение Чернышевского под тем предлогом, что он сам будто бы уже написал для «Библиотеки» статью о стихотворениях Некрасова.

Тогда Чернышевский решил напечатать в «Современнике» хотя бы краткое известие о выходе собрания стихотворений Некрасова, не давая им никакой оценки и не говоря даже об исключительном сочувствии, с каким она была встречена читателями.

В одиннадцатой книге «Современника», в отделе «Новые книги», появилась коротенькая информационная заметка, написанная Чернышевским:

Читатели, конечно, не могут ожидать, чтобы «Современник» представил подробное суждение о «Стихотворениях» одного из своих редакторов. Мы можем только перечислить здесь пьесы, вошедшие в состав изданной теперь книги. Вот их список… Читатели заметят, что многие из этих пьес не были еще напечатаны. Некоторые из бывших напечатанными являются ныне в виде более полном, нежели как были напечатаны прежде».

Если бы Чернышевский ограничился только этой информацией, то она, разумеется, не вызвала бы в дальнейшем никаких осложнений. Но он решил, кроме того, перепечатать из сборника в журнале наиболее сильные по своей революционной направленности произведения Некрасова. Заканчивая заметку, Чернышевский писал: «Из тех, которые не были напечатаны, мы приведем здесь пьесы: «Поэт и гражданин», «Забытая деревня», «Отрывки из записок графа Гаранского» (далее следовал текст этих обширных стихотворений, в которых поэт с особенной остротой обличал крепостнический строй царской России).

Перепечатка эта, подчеркнувшая как революционный характер поэзии Некрасова, так и общественно-политическую позицию его журнала, дала повод ярым крепостникам, врагам «Современника», поднять невероятный шум вокруг этой истории. Некоторые подробности ее до сих пор неизвестны. О существе дела в герценовском «Колоколе» (1 августа 1857 года) говорилось так: «…аристократическая сволочь нашла в книжке какие-то революционные возгласы, чуть не призыв к оружию. Русское правительство, изволите видеть, боится стихов:

Это сочли чуть не адской машиной, и снова дали волю цензурной орде с ее баскаками. Какое жалкое ребячество!»

Сам Чернышевский не придал сначала серьезного значения шуму, поднятому реакционерами. «Пройдет два-три месяца, и эта история забудется», – говорил он. Но вскоре ему пришлось убедиться, что перепечатка стихотворений Некрасова в журнале повлекла за собою весьма тяжелые последствия. «Книга «Стихотворений», – рассказывает он в воспоминаниях о Некрасове, записанных много лет спустя, – не попала бы в руки тех любителей и любительниц сплетен, которые подняли шум и заставили официальный круг удовлетворить их требованию. Это были какие-то – я не помню теперь имен – пожилые великосветские люди, совершенно посторонние цензурному ведомству и полицейским учреждениям, контролировавшим цензурное ведомство. Они выписывали журналы, в том числе «Современник», но русских книг не покупали. Книга «Стихотворений Некрасова», если бы попала когда-нибудь в их руки, то очень не скоро, и цензура могла бы отвечать на их шум, что он неоснователен, что книга уж давно в обращении и вредных следствий от того никаких не произошло; и контролирующее цензуру ведомство имело бы возможность подтвердить, что это так… Оно подтвердило бы, потому что, подобно всякому другому ведомству, не любило принимать назиданий от людей, не имеющих формального права делать ему выговоры. Но оно не могло дать отпора им, потому что не было единственного возможного отпора: «Это уж давно в руках публики, и время оправдало нашу мысль, что от этого не будет вреда». Итак, причиною бури было исключительно то, что я перепечатал в «Современнике» те три пьесы, и в частности перепечатка пьесы «Поэт и гражданин».

Беда, которую я навлек на «Современник» этою перепечаткою, была очень тяжела и продолжительна. Цензура очень долго оставалась в необходимости давить «Современник». – года три, – это наименьшее; а вернее будет думать, что вся дальнейшая судьба «Современника» шла под возбужденным моею перепечаткою впечатлением необходимости цензурного давления на него».

Кончилась эта история строжайшим выговором редакции «Современника» с предупреждением, что при первом подобном случае издание журнала будет запрещено. Некрасов же в течение четырех лет не мог добиться разрешения на второе издание книги «Стихотворений». Но он нисколько не изменил своего отношения к Чернышевскому, продолжая считать его самым ценным сотрудником «Современника». В декабре того же года он писал Тургеневу: «Чернышевский просто молодец, помяни мое слово, что это будущий русский журналист, почище меня, грешного».

Когда через несколько месяцев он возвратился из-за границы и Чернышевский при первой встрече стал говорить ему о том, что допущенная им ошибка очень много повредила «Современнику», то Некрасов без малейшей досады сказал ему: «Да, конечно, это была ошибка; вы не догадались подумать, что если я не поместил «Поэта и гражданина» в «Современнике», то, значит, находил это неудобным», – и больше уже никогда не возвращался в разговорах к этому случаю.

Письма Чернышевского к Некрасову (1856–1857 годов) показывают, с какой настойчивостью заботился он в отсутствие поэта об интересах «Современника», отдавая ему все свои силы и время, хотя личная жизнь его была омрачена тогда тяжелыми переживаниями.