Криминалистическая психология - Образцов Виктор Александрович - Страница 59

Накануне трагедии Анатолий приехал домой с работы часа за полтора до окончания вечерней смены. Он плохо себя чувствовал и отпросился у начальства. Родители были дома. Анатолий ушел в свою комнату и лег спать. Утром, когда он еще спал (так показали родители), его отец ушел на работу, а мать – в поликлинику. Спустя несколько часов последняя вернулась, но в дом попасть не смогла. Дверь на террасу была закрыта изнутри на крючок.

На стук в дверь и окна никто не отреагировал. Тогда она попросила соседа принести лестницу и с ее помощью проникнуть через форточку в комнату сына. Сделав то, о чем его просила .Анютина, сосед обнаружил Анатолия мертвым. Вызвали работников милиции. Оперативно-следственная группа, прибывшая на место происшествия, была поражена необычностью представшей картины.

Одетый в рубашку, брюки и носки труп Анатолия лежал на полу возле дивана, на котором тот обычно спал. Тело погибшего находилось в положении лежа на спине. Поверх одежды оно было плотно обмотано простыней, скатертью и перевязано веревками и марлевыми бинтами. Участники осмотра никак не могли понять, для чего так крепко была привязана обрезком каната доска, расположенная вдоль туловища, начиная от подбородка и простираясь до нижней части ног потерпевшего.

Не менее странно выглядело и то, что его голова была многократно плотно обмотана со всех сторон марлевыми бинтами таким образом, что открытыми оставались лишь область носа и глаз. Дополнялась вся эта загадочная картина заведенными за спину руками, кисти которых, связанные между собой, как и голова, были плотно обмотаны бинтами и по форме напоминали боксерские перчатки. Отсутствие телесных повреждений на трупе позволило предположить, что смерть Анатолия наступила в результате асфиксии, развившейся от перекрытия дыхательных путей марлевым кляпом, извлеченным из полости рта.

Все эти обстоятельства были расценены как признаки умышленного убийства. Возбудили уголовное дело и вскоре по подозрению в совершении преступления арестовали мать потерпевшего. Ее, правда, спустя два месяца выпустили из тюрьмы, но не реабилитировали. Следователь, расследовавший преступление, вскоре был уволен за пьяный дебош со стрельбой в ресторане. Дело пошло по рукам, его передавали от одного следователя к другому. "Следаки" не очень старались найти истину, "копали" формально и не глубоко. Многолетняя волокита завершилась тем, что вмешалась Прокуратура Союза ССР.

Истребованное в порядке надзора, уголовное дело перекочевало в Москву. Руководство Главного Следственного Управления Прокуратуры СССР приняло решение о проведении комплексного психолого-криминалистического анализа обстоятельств смерти Анютина. Материалы дела были направлены специалистам одного из научных учреждений Москвы. На выполнение задания Прокуратуры специалисты потратили несколько недель. Изучив пять томов уголовного дела и наблюдательное производство, заведенное зональным прокурором, комиссия, в которую был включен один из авторов этой книги, составила обстоятельное заключение. В авторском пересказе оно может быть изложено в следующем виде.

Как отмечалось в заключении, основная версия начального этапа расследования – преднамеренное убийство с особой жестокостью совершено матерью потерпевшего по неизвестным следствию мотивам. В дальнейшем эта версия изменилась и приобрела следующий вид: преднамеренное убийство совершено на религиозной основе в порядке жертвоприношения матерью и отцом Анютина, принадлежащих к нелегальной секте Свидетелей Иеговы.

В целях объективности исследование проводилось с точки зрения двух предположений:

• Анютин стал жертвой убийства (преднамеренного или неосторожного);

• Смерть Анютина является следствием действий не криминального характера.

Были построены предварительные мысленные модели различных вариантов того и другого события (убийства и не убийства), еще раз проанализированы материалы дела с точки зрения построенных моделей, в содержание которых вносились определенные коррективы по мере развития и уточнения данных, изученных в той последовательности, которая имела место в процессе их собирания по ходу расследования.

В результате проделанного анализа эксперты пришли к выводу, во-первых, о нереальности первоначальной версии об убийстве Анютина в порядке жертвоприношения; во-вторых, о непричастности супругов Анютиных к убийству сына, если допустить, что оно имело место.

Основная причина того, что несмотря на 8-летнее расследование следствие зашло в тупик, состояла, по их мнению, в том, что с первых до последних дней следствием давалась односторонняя оценка случившемуся, полагая, что в данном случае имело место умышленное убийство, только убийство и ничего более. Но доказательств, подтверждающих эту версию, добыто не было.

Следствием не установлено, что потерпевший имел врагов, недоброжелателей, иных лиц, в интересах которых могло быть совершено столь тяжкое преступление. Это был обычный, ничем особо не выделяющийся человек, намерения и действия которого не несли опасности для окружающих. Небезынтересно, что обстановка на месте происшествия исключает возможность совершения убийства на корыстной основе.

Не содержится в деле и данных, которые могли бы указать на возможность совершения преступления на иной основе. Что же касается версии о религиозных мотивах преступления, то она никак не вписывается в логику и механизм совершенного деяния и не опирается на фактические данные. Отдельные слова из лексикона матери потерпевшего после убийства, содержащие упоминание о Боге, а так же то, что она носит обвязанную вокруг головы косынку, как и некоторые другие мелкие элементы ее поведения равным счетом ничего не значат, поскольку могут являться обычной атрибутикой не очень образованной, не очень молодой и не очень интеллигентной женщины, тем более потрясенной странной загадочной смертью близкого человека, обсуждающей догадки, слухи, мнения с досужими кумушками. Листок с рукописью молитвенного текста, обнаруженный в квартире Анютиных (утерянный следствием), также нельзя рассматривать как аргумент в пользу определяющей версии. У каких пожилых женщин из рабочей среды нет таких листков и еще более весомых свидетельств того, что они иногда ходят в церковь и часто не из глубоких убеждений, а по заведенной привычке, чтобы не очень выделяться, по примеру других, всуе упоминающих Бога. Более того, есть прямые доказательства, что в семье Анютиных богомольцев не было и никаких ритуалов церковного характера они не придерживались. Наоборот, могли и выпить, и погулять. Потерпевший иногда выпивал, курил. То же самое можно сказать и о его родителях, в частности, о матери, замеченной отцом несколько лет назад в супружеской неверности. Таким образом, следствие опиралось лишь на догадки, намеки, подогретые предположительными суждениями, содержащимися в так называемой сектантоведческой экспертизе. Между тем это эссе научного сотрудника института философии и права Академии наук КазССР вряд ли можно признать экспертизой. Оно являлось не результатом глубокого анализа рассматриваемых вопросов, а представляло собой плод поверхностных рассуждений на тему вокруг убийства, Бога, религиозных течений и отдельных случаев из духовной и мирской практики. Все выводы, суждения и предположения этой псевдоэкспертизы носят легковесный, предположительный характер, научно не обоснованы и по существу ни на что не опираются (разве что на толкование отдельных библейских положений). Как доказательство такое заключение (а точнее облеченное в форму экспертизы субъективное мнение) принято быть не может. Других доказательств религиозной основы в деле нет. Тем самым ответ на вопрос о мотиве преступления повисает в воздухе. Доказательства убийства Анютина его матерью, а тем более отцом, как уже говорилось, в деле отсутствуют.

Лишь с известной долей натяжки можно говорить о доказательственном значении рада противоречий, имеющихся между отдельными моментами показаний Анютиной и другими материалами дела. (Например, данными следственного эксперимента, которыми установлено, что труп через окно без помощи лестницы Анютина увидеть не могла.) Относительно последнего обстоятельства можно сказать следующее. С одной стороны, оно может быть истолковано как то, что о смерти своего сына Анютина знала еще до того, как об этом стало известно соседям. В этом случае она может быть причастна к лишению жизни своего сына. Но можно допустить и другое. Анютина не виновна. И мнение об убийстве сына у нее возникло при тех обстоятельствах, о которых она говорит. При этом нельзя не учитывать того, что эксперимент производился в спокойной обстановке и посторонними лицами. Мать есть мать. Она обладает повышенным восприятием того, что связано с ребенком. Поэтому то, что не видит посторонний взгляд, для нее очевидно (известный медик С.Н. Федоров утверждает, что глаз человека видит объект на 10%. а мозг – на 90%). Здесь может решающую роль сыграть интуиция, чутье матери, в сознании которой целостный образ возникает даже при обнаружении малейшего признака, не замеченного иными лицами.