Ожерелье Иомалы - Богданов Евгений Федорович - Страница 6

Раскинув тяжелые руки на товарищей, храпел Асмунд. Во сне он видел темницу, где за железной дверью сидела красавица биармийка, привязанная волосами к стулу. Волосы были так длинны и густы, что закрывали собой и красавицу, и стул, на котором она сидела печальная и бледная. Асмунд сражался с чудовищами, запускал руки в груду серебряных и золотых монет. Но тут пришел Туре Хунд и отобрал у него все деньги.

Эти сновидения сменялись другими. Асмунд вышел ночью из дома на прибрежную равнину. Светила луна. Тускло блестели обломки скал, камни, обрызганные морской водой.

Из-под камней, из расселин в скалах выбегали эльфы. Маленькие, загадочные, с остроконечными бородками, они что-то делали, копошась у ног Асмунда. Он опустился на корточки, присмотрелся. Женщины эльфы, одетые так, как одеваются норвежские хозяйки, сидели на камнях и пряли лен. А рядом эльфы-мужчины крошечными молотами ковали железо. Наковальнями им служили валуны.

И вдруг исчезли и пряхи и кузнецы, и на поляне не осталось ни души. Асмунд поднялся, все еще удивляясь. Но тут какой-то шорох привлек его внимание. Из-за валуна вышел крошечный эльф. Он поднял руку, как бы желая что-то сказать. Асмунд опять опустился на корточки, но эльф внезапно вырос, стал великаном, и теперь Асмунд в сравнении с ним казался крошечным троллем. Эльф протягивал Асмунду белый сверток, говоря: Вот сорочка, которую моя мать белила при свете луны. Она приносит счастье. Я подарю ее тебе, но ты должен убить Гриду, чтобы задобрить колдунью Грунхильду!

Асмунд в ужасе попятился, а эльф рассмеялся. От смеха земля содрогнулась, и со скал посыпались обломки.

Если ты не убьешь Гриду, — говорил эльф, — погибнешь сам! — Как же я убью? — ответил Асмунд. — Ведь я же люблю ее! Исчезни, злой эльф! Я не хочу тебя видеть!

Эльф наклонился и похлопал Асмунда по плечу: Я так и знал, что у тебя доброе сердце. Возьми сорочку, А вы с Гридой будете счастливы. Ты ждешь невесту? Гляди, она плывет сюда на лодке. Но ей мешает отлив. Отлив унесет ее вон к тем утесам. А там лодку подхватит сильный ветер, и она погибнет в открытом море! Спасай свою невесту, Асмунд!

Асмунд заметался по берегу. Он хотел броситься в воду и плыть к Гриде, но эльф удержал его: Надень сорочку, и Грида приплывет к берегу. Скорее!

Асмунд надел сорочку, и лодка стала быстро приближаться. Эльф тут исчез, и на Асмунде снова оказалась его старая рубаха с заплатами на локтях.

— Грида! — крикнул Асмунд и… проснулся.

Под шатром было нечем дышать. Моряки храпели, ворочались во сне, бормотали. Иногда кто-нибудь из них вскакивал и, поглядев ошалело вокруг, валился снова.

Асмунд увидел тусклый слюдяной фонарь, успокоился и закрыл глаза. Но уснул он не сразу.

Драккары Туре Хунда и Карле, укрытые в тихой бухте, потеряли свой воинственный вид. Паруса убраны, мачты уложены на днища. Грубые шатры из тюленьей кожи провисали на кольях, и только железная оковка на бортах, блестевшая днем на солнце, а ночью при лунном свете, напоминала о том, что драккары все же боевые суда, а не рыбачьи и зверобойные ладьи. Борта их окованы железом для того, чтобы в бою можно было таранить чужое судно.

Наконец утром на шестой день морской бог Ньярд сжалился и послал им долгожданный северо-западный ветер. Он крепчал с каждой минутой, и на драккарах радостно закричали:

— Ветер! Ветер! Пора в путь!

Туре Хунд поспешно выбрался из шатра и стал на носу драккара, подставив ветру заспанное лицо. Посмотрел на небо, где появились темные, рваные облака, обернулся к корме, и на корабле загремел его властный голос:

— Поднять парус! Весла — на воду!

Викинги всполошились. Мачта вонзила в низкое облачное небо свой шпиль, и на нем гордо затрепетал флаг Хунда. Взметнулся и стал наполняться ветром полосатый парус, — огромный, испытанный на прочность не в одном походе. Якоря были подняты. Повеселевшие рулевые взялись за правила. Гребцы взмахнули веслами, и судно, накренясь под ударами ветра, стало выходить из бухты.

Теперь они из бездельников снова превратились в мореплавателей, отважных и смелых, находчивых и дерзких купцов и воинов. Снова легла перед ними на волнах вековая тропа викингов. Теперь они оправдывали свое имя, означавшее принадлежность к морскому труду: вик — вертеть, инг — весло «Термин викинг остается не вполне ясным. Исследователи дают ему различные толкования. Как пишет в своей книге Походы викингов А. Я. Гуревич, в настоящее время наиболее приемлемой считается гипотеза шведского ученого Ф. Аскеберга, который производит термин викинг от глагола vikia — поворачивать, отклоняться».

Тяжелые и длинные весла, вытесанные из мелкослойной ели, буровили волны. Соленые брызги летели через борта на одежду и лица викингов. Сердца их снова загорелись отвагой и жаждой приключений. За кормой драккара Туре Хунда шел корабль братьев Карле и Гунстейна.

Туре Хунд стал рядом с кормчим и, как великую драгоценность, вынул из кожаного мешочка солнечный камень — волшебный минерал в оправе. Приложив его к глазу, он стал ловить солнце, рассматривая сгустившиеся серые облака. В одном месте облака из темных стали розовыми, явственно обозначилось багровое пятно.

Солнце там! — убедился Туре Хунд и отдал команду рулевому поправить курс. «Солнечный камень — кристалл, пропускающий только поляризованный свет. Викинги, не знавшие в те времена компаса с магнитной стрелкой, пользовались этим минералом для определения курса по солнцу (по мнению сотрудника Датского Национального музея Рамскоу)».

Ветер окреп и надул парус. Гребцы осушили весла, сложили их на днище корабля. Шум взволновавшегося моря мешался с громом ликующих голосов, затянувших хвалебную вису попутному ветру:

Ньярд — бог мореплавания, охоты и богатства — снова поселился на их корабле, устав от многодневных скитаний по океану. Ньярд принес попутный ветер, и викинги стали слагать песнь в его честь — в честь древнего, славного бога скандинавов.

Трое суток плыли они по гремящим просторам холодного моря, достигнув крайнего северо-восточного мыса Колы и преодолев расстояние около трехсот пятидесяти миль. Здесь викинги снова стали на якоря, чтобы выждать ветер и затем повернуть на полдень, в горло моря Ган-Вик, Белого моря, к берегам Бьярмаланда — страны звероловов, лесных людей.

Глава восьмая. СЕРЕБРЯНАЯ НОЧЬ

Луна белым круглым щитом стояла в темном небе. Богиня Ночи Далага хранила покой на земле. Далага следила, чтобы запоздалый охотник не плутал в темном лесу, а недобрый человек не мог бы попасть в мирного зверолова стрелой из лука. Богиня Ночи взмахнула белой рукой, и послушно умолкли звери и птицы в своих гнездовьях. Далага гнала сонных рыб в расставленные сети.

Чутко спит лес. Мягкой болотистой тропой среди елей неслышно крадется охотник. У него легкая поступь, и ветки уступают ему путь. Это идет старый Вейкко.

Много ног ходило по этой тропе. Жители Ой-Ял шли к матери Богине Вод Иомале просить у нее счастья, милостей, исцеления от болезней и уродств. Девушки поверяли Богине свои сердечные тайны.

Давным-давно, когда растаял лед, земля согрелась и бог солнца Ораул посеял семена деревьев и трав, Иомала создала биармов из светлой воды рек, озер и ручьев. Она населила леса птицами, чтобы было кому попадать в силки, оленями и лосями, чтобы люди получали одежду и пищу, и волками, чтобы охотники были зоркими и меткими. Она развела в реках и озерах рыб, чтобы биармы учились плавать в кожаных лодках и вязать сети.