Противостояние - Шидловский Дмитрий - Страница 47

- Я к вашим услугам, - повернулся к нежданному посетителю генерал.

- Позвольте представиться, - произнес гость, - барон Генрих фон Рункель. Давно наслышан о ваших потрясающих достижениях в области боевых искусств и в фехтовании в частности. Прибыл издалека специально для встречи с вами. Надеюсь, вы окажете мне честь скрестить со мной клинки.

- Уважаемый господин Рункель, - сделал шаг вперед Занге, - я должен уведомить вас...

- Рихард, назад, - скомандовал Колычев, не отрывая взгляда от посетителя. - Это вызов мне, и я буду решать, принимать его или нет. Видите ли, господин Рункель, хотя я вырос в семье потомственных фехтовальщиков и немало обучался этому искусству, все же я больше известен как специалист в области рукопашного боя. Если вас это не смущает...

- Не смущает, - отрицательно покачал головой Рункель. - Мне вы известны как Мастер. А значит, безразлично, пойдет ли речь о поединке вооруженном или безоружном.

- Поясните, какого рода поединок вы предлагаете.

- Я предлагаю поединок на боевом оружии.

- Здесь, в центре, у меня есть только одно боевое холодное оружие, могущее представлять интерес для поединка с вами, - проговорил Колычев, указывая на самурайский меч, установленный на специальной подставке на стене зала. - Отдаете ли вы себе отчет в возможных последствиях поединка на таком оружии?

- Разумеется. - Рункель растекся в улыбке, легким движением освободил свою ношу от шелкового покрывала и продемонстрировал великолепную саблю в богато украшенных ножнах, явно восточной работы. - Уверяю вас, что мое оружие является не менее грозным. Я приношу свои извинения, что вынуждаю вас выйти на поединок в столь знаменательный момент. В день вашего триумфа и славы. Впрочем, как воин вы, безусловно, осознаете, что в нашем переменчивом мире человек должен быть всегда готов к любому повороту событий.

- Разумеется, - проговорил Колычев, глядя противнику прямо в глаза. Извольте приготовиться к бою.

Он повернулся к ученикам.

- Сергей... - начал было Радзиховский, но замолчал, наткнувшись на строгий взгляд наставника.

- Нет, друзья, - спокойно произнес Колычев, - всему свое время. "Время собирать камни, время разбрасывать камни". Мой час настал. Когда я уйду... Я сказал "уйду", а не "умру", Федор. Когда я уйду, президентом центра станет Татищев. Я знаю, Алексей, что у тебя мало времени. Поэтому ты будешь лишь осуществлять контроль за деятельностью школы. Директором центра станет Радзиховский. На тебе, Василий, будет вся хозяйственная часть, развитие филиалов, спортивное направление. Твоим заместителем станет Занге. Ты, Рихард, будешь заниматься подготовкой инструкторов для вооруженных сил, полиции и госбезопасности, работой в спецлагерях. Федор будет учиться у тебя и вести группу инструкторов самообороны для гражданского населения и группу офицеров полиции и армии. Он станет вторым заместителем директора центра. Со временем, когда Татищев решит покинуть свой пост, он назначит главой школы того из вас троих, кого сочтет достойным. Я искренне надеюсь, что это будет мой сын. Но прошу, Алексей, исходи из уровня мастерства и из интересов школы, а не из личных пристрастий. Я прекрасно понимаю, что вы все уже мастера, и не настаиваю, чтобы вы всегда действовали в рамках заданного мной стиля. Полагаю, в свое время вы придете к необходимости создания своих школ и будете иметь на это полное право. Искренне надеюсь, что вы превзойдете меня. Хочу верить, что ваши разногласия во взглядах на борьбу и амбиции не приведут к разобщенности, не разрушат созданную мной школу, а лишь разовьют ее. А теперь, простите, мне пора. Прощаний устраивать не будем. Все лучшие слова должны были быть сказаны прежде, а отношение лучше всего проявляется в повседневной жизни. Не нужны торжественные проводы и встречи. Они создают видимость, но скрывают суть. Я был горд тренироваться с вами. Большое спасибо всем.

Он низко поклонился присутствующим и направился к самурайскому мечу.

Наблюдая за тем, как противники обнажают оружие и сближаются, Алексей понимал, что на его глазах оживает легенда. Мысль о том, что он присутствует при событии, когда некий, обычно незримый, живущий по иным законам мир столь наглядно вторгается в жизнь этого, внешне столь логичного, разумного и естественного, но все же ограниченного, являющегося только частью некоего большого целого, будоражила. Внутреннее чутье Алексею подсказывало, что сейчас будет. Состоится бой двух мастеров высочайшего класса. Бой, который заставит обоих противников напрячь все свои силы, отбросить все ненужное, очиститься. Он знал, что никто не погибнет в этом бою, потому что ни один из противников не уступает другому в силе духа. Но знал он и то, что происходящее с Колычевым - прямое следствие его прежних действий. Легенда ожила для него именно потому, что он столь долго отрицал ее правдивость. Судьба любит улыбаться... и учить. А еще Алексей знал, что после боя Колычев уйдет. Уйдет навсегда. Потому что ему уже тесен этот мир, потому что он выполнил здесь свою задачу. Алексей понял, что теряет последнего своего учителя. Теперь он может рассчитывать только на свой ум, отныне ему дано прислушиваться только к советам своей души.

* * *

Алексей вошел в президентский кабинет и сел перед Оладьиным. Обведя взглядом пышное убранство помещения, он лишний раз констатировал, что Оладьин все же слишком любит роскошь.

- Я слушаю, ваше высокопревосходительство, - произнес он.

- Как тебе известно, - размеренно проговорил Оладьин, - через две недели, двадцать пятого мая, германские войска нанесут удар по Советскому Союзу. Я принял решение в тот же день денонсировать Женевский мирный договор и объявить войну СССР. Мы атакуем его войска, расположенные на территориях, отторгнутых у нас в сороковом году.

- Это самоубийство, - с трудом вымолвил Алексей.

- Мы не будем полностью поддерживать Гитлера, - снисходительно улыбнулся Оладьин. - Мы лишь займем наши исконные территории.

- Вологда - не наша территория, - возразил Алексей.

- Наша с девятнадцатого года, - отрубил Оладьин. - Кроме того, по согласованию с эстонским правительством в изгнании, я решил атаковать советские части в Эстонии. В Таллинне будет восстановлена автономия, гм-гм... Хотя я сторонник ее вхождения в Северороссию. Это мы решим позже.