Рассказы - Бобак Борис - Страница 1

Борис Бобак

Рассказы

5 июля 1960 года осчастливил своим появлением на свет совхоз Бараккульский. (Теперь это Казахстан).

Попил крови всей семье до полного своего восемнадцатилетия.

Потом — Северный флот, машинист-трюмный в Видяево-1.

С 1981 года в качестве мичмана попал на Камчатку.

Служил на СКРе «Разумный». Нездоровая романтика и неуемный кураж помогли дослужиться до старшего мичмана.

Ранен в голову пролетающим напильником.

Теперь пишет. Мало.

ЛИЧНОЕ

СКР «Разумный». Покраска камбуза белой польской эмалью.

Меры безопасности: отдраены двери, аварийный люк и иллюминаторы.

Участники: молодой матрос Абжалбеков (республика Таджикистан) и прочие.

Прочие только что ушли покурить, проинструктировав юношу: «Если что ни так, так мы только щас ушли покурить, понял?»

Ответ: «Ест, пониял!»

Абжанбекову нравится красить. Собственно, ему на корабле ничего не доверяют, потому как он только что из кишлака, но вот, наконец, ему доверили кисть, и он рад — красит, старательно высовывая кончик языка.

После нескольких удачных мазков он впадает в печаль по родному дому, вздыхает, потом лезет головой в иллюминатор, видит там стенку (белую) и рисует на ней кистью то, что обычно, от невыносимой тоски рисуют на стенках матросы.

Оказывается, это не совсем была стенка и не совсем белая.

Это был борт эсминца «Влиятельный», стоящего лагом — борт о борт — с СКРом «Разумным».

Так что когда на «Влиятельном» сыграли «приготовление к бою и походу» и он отвалил от «Разумного», на его борту можно было прочитать: «ДМБ-83. ДУШАНБЕ. ЁБАННЫЙ БЛЯД!»

ПЕРЕДЕЛАЛИ

Камчатский крейсер «Червона Украина» переделали в крейсер «Варяг», причем в гвардейский, и отправили его служить во Владивосток, в одночасье лишив всяких надбавок и двойного оклада, в результате чего все немедленно ощутили свою ущербность, покинутость и опрокинутость, а потом стали везде изобретать себе разные обидные прозвища. Где это везде? В боевых частях, группах, башнях, батареях. И только группа освещения воздушной надводной обстановки ничего себе не придумала, потому что сокращенно она и так «ГОВНО». Аббревиатура такая.

Теперь на строевых смотрах было чем шокировать проверяющих. Подходит проверяющий, а ты ему представляешься: «Командир ГОВНО гвардии капитан-лейтенант Клюев».

После этого строй внимательно наблюдал за реакцией проверяющего.

Многие просили расшифровать.

КОРАЛЛЫ

Теперь о кораллах. Стоим во Вьетнаме. Солнечный вьетнамский день. Командование организовало поход на катере за кораллами.

Ожидалась высокая московская комиссия. (А что еще дарить?)

После возвращения катера кораллы передавались с юта через тридцать третий тамбур в кормовой душ личного состава, где их намечалось помыть.

От юта и до душа было выставлено оцепление из офицеров и мичманов, чтобы ушлый матрос (бедный матрос) при выгрузке и доставке не стибрил чего-нибудь себе.

Начали заносить — пошел коралл... пошел, пошел и... и охрана дрогнула, потому что с движением коралла все как-то сразу поняли, что это практически единственный шанс привезти домой хоть что-нибудь на память.

Со словами напарнику: «Серега! Я сейчас, с них не убудет!» — первый же мичман схватил ветку проплывающего мимо коралла и помчался вскачь до боевого поста, лихорадочно рыща глазами, после чего оцепление сломалось: офицеры и мичмана, забирая кораллы у матросов, стыдливо прятали глаза и прыжками неслись, после чего исчезали в недрах корабля.

Командир корабля и флагманские специалисты стояли в это время на юте, смотрели вслед кораллам и думали, что все идет отлично и сейчас их где-то там помоют.

Матросы, пронося кораллы мимо офицеров и мичманов с совершенно ненормальными глазами, делали себе уставное лицо и, если кто-либо рвал из рук коралл, говорили: «Тащ-щщщ... нельзя брать... я скажу командиру...»

Проскальзывая этот обнаглевший кордон, матросы обретали заново резвость и тоже исчезали, растворялись в низах.

Лихорадка охватила весь экипаж, и только командир и его свита думали, что с кораллами все обстоит так, как надо.

Замкомбриг почуял недоброе и зашел в душ. На полу он нашел нечто грязное и корявое — это были те кораллы, которые отказались воровать все.

Старый заслуженный капитан первого ранга пригласил командира в душ и сказал, указывая на те водоросли, которые мог принять за кораллы только тупой:

— У тебя не экипаж. У тебя стая облезлых крыс. Не удивлюсь, если в коридоре встречу крысу с погонами или крысу с кортиком.

Командир построил всех и сказал:

— Суки! Навуходоносоры! Сарданапалы! Гниды копеечные!

Потом он поручил старпому организовать поиск и возвращение кораллов, потом он ушел к себе, заглотив валидолину.

ЖУРНАЛ БОЕВОГО ЗАМЕСТИТЕЛЬСТВА

Было бы несправедливо забыть про этот журнал.

Все по порядку: с кораблей нас спускают.

Не понять, что я только что сказал, могут только глубоко гражданские люди, поэтому для них еще раз: спускают нас.

Не часто. Спускают только если корабль, конечно же, у пирса, и еще если нет штормовой готовности номер один, два, три, потом, если корабль не в дежурстве по... (по ПВО, ПДО, КПУГ и прочее), если на нем не оргпериод, не сдача задачи, не подготовка к встрече, не «устранение замечаний по задаче и встрече», если нет замечаний по материальной части и еще по всему... запамятовал, что-то было еще... вот ведь, что жизнь с нами делает, а? Перестаешь помнить элементарные вещи... что-то еще... нет... не помню... в общем, да... спускают нас... многие говорят: «Как говно», — но я с этим не согласен... спускают...

А куда спускают? Да на берег же! Е-мое! К мамкам! В постель! ИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИ!!!

Но только в том случае, если тебя нет в СМЕНЕ БОЕВОГО ЗАМЕСТИТЕЛЬСТВА.

Вот! Для того и нужен журнал. Боевого заместительства. Это когда на корабле должно, независимо ни от чего, находиться тридцать процентов всего личного состава каждой боевой части.

Как правило, сидит не тридцать, а пятьдесят процентов. На всякий случай.

Рубка дежурного ломится от всевозможных журналов, проверок, обходов, телефонограмм, замечаний.

Там же лежит и журнал «Смены боевого заместительства».

Вечером старший на борту расписывает в этом журнале народ для особых ночных проверок несения дежурно-вахтенной службы. То есть, один народ служит, как и положено, по ночам, а другой народ из состава оставленного без схода народа проверяет, как он — тот первый народ — несет свою службу.

Вам уже кажется, что мы все придурки?

Мне так не кажется.

Ночь разбита на часы, в течение которых несчастные — их для этого будят — должны обойти дозором других несчастных и записать: «тамбур 33: не опломбирован ОУ-5 (БЧ-2), кубрик номер три: не отмаркировано АСИ (БЧ-3), дозорный по живучести старший матрос Кутак слабо знает статью 324 КУ ВМФ (БЧ-5)...» — и так далее.

Замечания обязательно должны быть, иначе тебя оставят еще раз «обеспечивать», но написать надо такие замечания, чтобы в течение дня их можно было устранить заведующими этих замечаний, а то потом они тебе такое напишут, когда сами сидеть останутся, что ты за всю оставшуюся жизнь не устранишь.

Обычно с вечера, когда рассыльный с приговором пофамильно обходит каюты офицеров и мичманов и предупреждает их во сколько и кому вставать ночью, начинается подкуп рассыльного. Например, за пачку сигарет он не будет будить тебя ночью, а сам впишет заранее данные ему тобой замечания или принесет журнал после подъема, утром, где в оставленном окне между записями других несчастных ты впишешь свое.

Вам все еще кажется, что все мы идиоты? Да бросьте вы!