Каменный великан - Блэйлок Джеймс - Страница 16

– Я ненавижу тебя! – завопил парень, отпуская Эскаргота. – Я всех ненавижу!

Эскаргот резко отвел дубинку в сторону, с удивлением заметив, что в ней по-прежнему торчит нож. Хозяин таверны прыгнул за ножом, но схватился не за рукоятку, а за лезвие и завопил от боли. Эскаргот проворно отполз к окну, наткнувшись локтем на спасшийся бегством амулет правды.

– Я вам мозги вышибу! – крикнул он, угрожающе размахивая дубинкой.

Хозяин таверны, придерживая левой рукой порезанную правую, в ужасе отпрянул назад.

– Хватай его, Граймс! – взревел он.

– Сам хватай! – проорал конюх.

– Я давно хотел зарезать тебя в твоей постели! – провизжал хозяин таверны.

– Не думай, что я не обкрадывал тебя потихоньку с тех самых пор, как стал служить в твоем мерзком трактире! – провопил конюх в ответ.

– Я проломлю череп любому, кто встанет у меня на пути, – сказал Эскаргот, решительно направляясь к двери. Он подхватил с кровати свою переметную суму, в последний раз обернулся, чтобы пригрозить дубинкой двум мужчинам, а потом выскочил из комнаты и бросился вниз по лестнице, на прощанье крикнув через плечо:

– Окажите себе любезность, сбрейте свои усы!

Буквально через пару секунд он уже находился во дворе и, подгоняемый страхом и возбуждением, проворно взбирался на лошадь, прислушиваясь, нет ли за ним погони. Но он слышал лишь истерические крики двух мужчин, орущих друг на друга по-прежнему на втором этаже. Эскаргот легким галопом пустился к дороге, бросив столбик кровати на лужайке. Сверху донесся последний вопль, вслед за которым раздался грохот и протяжный вой, резко оборвавшийся.

Эскаргот ударил лошадь пятками по бокам, подстегнул поводьями и поскакал во весь опор сквозь ночную тьму, пока снова не выехал на дорогу у реки и не свернул в сторону Города у Высокой Башни. В конце концов, решил он, в такую ночь хорошо путешествовать, уж всяко лучше, чем останавливаться на ночлег в трактирах. Он дрожал так сильно, что едва сумел вытащить из кармана амулет правды.

Да, ночка выдалась странная, мягко выражаясь. Очевидно, Эскаргота разбудил хозяин таверны, который пытался потихоньку пробраться в комнату и перерезать ему глотку во сне. Приводило в недоумение то обстоятельство, что мужчина счел необходимым громогласно объявить о своих намерениях. Почему, выслушав откровения хозяина таверны, Эскаргот счел нужным завести речь о маленькой Энни? И зачем они обменялись мнениями о своих женах?

Он снова посмотрел на амулет правды, который лежал у него на ладони, тускло поблескивая глазом в лунном свете. Амулет правды, ну конечно! Он не имел ни малейшего отношения к такого рода правде, какую Эскаргот пытался у него узнать. Как раз наоборот, амулет заставил говорить правду его и двух мужчин, которые попали под воздействие волшебных чар, когда вошли в комнату. Эскаргот положил камень обратно в кожаный мешочек и ссутулился в седле, зябко кутаясь в куртку. До Города у Высокой Башни оставалось еще долгих три-четыре часа пути, и когда он доберется дотуда, уже ни в одном трактире не будут светиться окна.

5. ПРАЗДНИК УРОЖАЯ

Эскаргот провел ночь в лодке у берега залива Высокой Башни, а утром, помятый и раздраженный, позавтракал яичницей с жареным мясом в Городе у Высокой Башни. Никто там не слышал ни о каком Эбнере Хелстроме – ни один человек. Но гнома в мягкой шляпе с опущенными полями местные жители знали достаточно хорошо, чтобы всякий раз сворачивать в сторону, заслышав впереди постукивание посоха по дороге. Он жил, как сказали они, в каменном замке на горе Высокой Башни, но уехал примерно месяц назад, и с тех пор из труб замка ни разу не шел дым. А один старик в таверне сказал: «Если на свете есть такая штука, как удача, гном убрался отсюда навсегда».

Что же касается Леты, то никто вообще ничего о ней не слышал. С другой стороны, ведьм там было хоть пруд пруди, особенно в эту пору. Близился Хэллоуин, так ведь? Они заполоняли город по ночам, и ни один здравомыслящий человек не выходил из дома после наступления темноты.

Эскаргот ухмыльнулся. «Я бы не отказался столкнуться с одной-двумя ведьмами», – сказал он, понимая, впрочем, что отчасти это пустая похвальба. С одной стороны, он вообще не хотел ни с чем и ни с кем сталкиваться и мечтал об уютной гостиной, горящем камине и закрытых ставнями окнах. Но с другой стороны, ему не терпелось отправиться в путь и ехать под озаренным луной небом вниз по реке, к океану.

Через четыре дня он уже почти достиг цели и скакал легким галопом под моросящим дождиком между двух рукавов устья Ориэли. В слабом ветерке чувствовались запахи соли, морской пены, смолы, устричных раковин и затхлый, дымный запах осени. Дорогу запрудили пешие путники, громыхающие телеги и всадники: все спешили в Город-на-Побережье, на праздник урожая. Группы светлых эльфов, бешено работая веслами, неслись вниз по реке в длинных цилиндрических челноках, которые скользили по воде так легко и плавно, словно летели на полозьях по льду. Незадолго до заката, когда усталая лошадь преодолела длинный трудный подъем, Эскаргот увидел далеко внизу Город-на-Побережье и простирающуюся до самого горизонта серую гладь безбрежного океана.

Это был древний, обнесенный стеной город, который тянулся вдоль изогнутого берега залива подобием полумесяца. На западе стена выступала почти на сорок футов в залив в том месте, где воды Ориэли смешивались с солеными водами океана. Стена местами осыпалась, и на илистых отмелях лежали кучи камней и щебня. Несколько гномов с мастерками в руках ползали, словно жуки, по шатким подмостям, свисавшим со стены, а другие спускали им сверху ведра известкового раствора и камней, предназначенных для починки осыпавшегося волнолома.

С возвышенности, где стояла лошадь Эскаргота, открывшееся взору зрелище напоминало иллюстрацию из книги Дж. Смитерса – город, обнесенный крепостной стеной с многочисленными башенками, вдоль и поперек искрещенный улицами; волны, набегающие на открытый каменистый берег; длинные перистые облака, плывущие по вечернему небу. В заливе, качаясь на волнах, стоял на якоре корабль со свернутыми парусами. Было легко представить флотилию таких кораблей под черными флагами с эмблемой смерти, которые безлунной ночью палят из пушек по высокой городской стене, откуда им отвечают длинные орудия.

Главные улицы Города-на-Побережье расходились от центральной площади подобно спицам колеса, ныряя под арочные каменные мосты, запруженные народом, и выныривая из-под них. Клубы дыма поднимались над сотнями костров, на которых готовили пищу, и, даже находясь в миле от города, Эскаргот чувствовал запах жира и жареной колбасы и острый, пьянящий аромат темного эля в открытых бочках.

Эскаргот дернул поводья, но животное и не пришлось особо понукать. В считанные минуты они спустились с возвышенности, и город скрылся за следующим холмом, чуть пониже предыдущего. В скором времени взору Эскаргота были явлены мощные арочные ворота в стене, выложенной из обтесанного гранита. Он проехал в открытые ворота вместе с полудюжиной других путешественников – жителей Монмота и Города Пяти Монолитов – и через несколько мгновений влился в шумную толпу, текущую между рядами старых, покосившихся домиков, оглушенный криками уличных торговцев и кружащих в небе морских птиц.

Итак, он достиг места назначения. Дальше не было ничего, кроме моря, и хотя отчасти Эскаргота привлекла сюда неуловимая, переменчивая тайна океана, последний еще не стал целью его путешествия. Сначала он хотел увидеть праздник урожая, а потом посвятить месяц исследованию побережья. В самих названиях на географических картах чудилось нечто почти волшебное: Дроздовая бухта, мыс Ламантина, Изумрудный залив. Было бы жаль не увидеть все эти места своими глазами. После этого, вполне вероятно, у него останется еще достаточно золотых монет в кожаном мешочке, чтобы купить билет на шлюп, направляющийся к Океанским островам. А в тропиках, полагал Эскаргот, человек может обойтись и без денег.