Бумажный грааль - Блэйлок Джеймс - Страница 7

Дурацкий был сон, во всяком случае – эта его часть. При свете дня он это ясно увидел. А вот ночью, в два часа… Темнота имеет свойство придавать снам значительность. После сумерек математика сна обретает собственные законы и логику. А сумерки быстро сгущались. Через двадцать минут дневного света совсем не останется.

Говард еще с минуту смотрел на дом, ожидая, что вот-вот дверь откроется, что кто-нибудь выглянет. Трудно было бы не услышать, как он подъехал. Ежевика и плющ разрослись так густо, что почти закрыли выходящие на запад окна первого этажа, поэтому их проредили, чтобы впустить свет. Вырубленные плети лежали кучей на лугу подле горки полуторафутовых чурок – очевидно, распиленного телефонного столба. Еще там были горы песка и гравия, небрежно прикрытые кусками облупившейся на солнце клеенки, и старая бетономешалка, подсоединенная к ржавому керосиновому генератору на колесах. Возле разросшейся лозы лежали горки подобранных по размеру камней, по большей части уже оплетенные новыми побегами. В открытую дверь длинного низкого сарая среди кипарисов и эвкалиптов виднелась почти скрытая насыпями стружки пилорама.

Все казалось пустым, заброшенным. Прихватив с собой ключи, Говард вылез из грузовичка. В воздухе витал густой запах кедра, гниющей растительности и тумана, хмурую тишину нарушали только слабые жалобы завывавшей где-то на севере корабельной сирены. Он обошел дом, направляясь к обрыву, постоял возле жестяного гаража, вероятно, купленного по каталогу «Сире и Робак». В доме света как будто не зажигали.

Туман на мгновение разошелся, и предсумеречного света хватило, чтобы увидеть черные валуны скалы почти в ста футах под обрывом. На них разбивались, бросались на отвесную скалу и отбегали обратно волны. На одном валуне, сколотом и наполовину укрытом водой, примостилась старая машина – точно бюст на постаменте. Очевидно, упала с обрыва. Какой же она марки? Как странно: он не сразу сумел определить, капот к нему обращен или багажник. Неужели «студебекер»? Океан отодвинулся, чтобы подкормить подходящую приливную волну, и полностью открыл машину. Это действительно был «студебекер», да еще старый, годов пятидесятых. Ну и совпадение! Может, перед ним сама машина привидений?

Говард усмехнулся. Ему чертовски нравилась мысль о привидениях, разъезжающих в эксцентричных авто, попадающих в переделки, может, грабящих винный магазин или поджигающих чьи-нибудь ботинки. А потом он подумал о пустом музее призраков и грустном банкротстве дядюшки Роя, утрате дома и необходимости снимать его у одного кредитора, в собственность которого он перешел как залог с невыплаченного займа. Если взглянуть с такой стороны, да еще ночь наступает, – привидения совсем не повод для смеха.

Океан набежал снова, разошелся вокруг смятого капота «студебекера», с крыльев хлынула вода. Насколько Говард смог разглядеть, машина даже не слишком заржавела. Наверное, рухнула совсем недавно.

На лугу ровнехонько над валуном со «студебекером» находились ворота жестяного гаража. Похоже, кто-то забыл поставить машину на ручник, и она просто покатилась по траве и упала с обрыва. Катиться ей бы пришлось недолго, ведь усеянный голышами и камнями побольше луг довольно круто спускался к обрыву. Футах в двадцати над валуном лепился к скале почти сорванный корявый куст, а зацепившись за него, покачивался задний бампер: куст, очевидно, задержал падение машины, вот почему, наверное, она не превратилась в груду лома.

Из-за мыса вынырнул пеликан, держась над волной, влетел в поле зрения Говарда. Подлетая к полосе камней у воды, он чуть набрал высоту и уселся на переду машины, как украшение на капоте. Говард отступил от обрыва: голова у него вдруг закружилась, шум волн стал тревожно ритмичным, точно вращение мельничного колеса в его сне.

И что же ему теперь делать? Остаться? Довольно бесцеремонно слоняться по затянутому туманом лугу, когда никого нет дома. Он почувствует себя воришкой. И скорее всего бессмысленно. Грэхем вполне мог заночевать у друзей. Придется все же ехать в Мендосино и снять номер в мотеле. Утром он постирает одежду, позвонит в Форт-Брэгг, сообщит о своем приезде дядюшке Рою, объяснит, что оказался в этих краях на несколько дней раньше, чем собирался, и… Малодушно, конечно, но есть то преимущество, что он застанет врасплох Сильвию и, следовательно, не отпугнет. Если в доме дяди дела не слишком хороши, он спокойно поселится в местной гостинице.

Он еще смотрел на океан, когда услышал за спиной шаги. Он повернулся, надеясь все-таки увидеть Грэхема. Но перед ним, нерешительно улыбаясь, стоял незнакомец. Удивившись, но не желая произвести дурное впечатление, Говард протянул руку – точно коммивояжер, – и незнакомец тут же очень сердечно ее пожал: одно крепкое встряхивание – потом отпустил.

– Мистер Джиммерс, – представился он. И с не слишком довольной миной стал ждать, когда Говард объяснит, что он тут делает, зачем рыщет в частных владениях. А впрочем, он как будто и не собирался поднимать шум. Лицо у него было широкое и мясистое, словно сошло с карикатуры, где жаба наряжена под джентльмена, на лоб падали взлохмаченные волосы цвета, который обычно называют «соль с перцем». Одет он был в уютный с виду свитер, старые хлопчатые брюки и шлепанцы, точно только что читал у камина. Был он невысоким и кряжистым, хотя не толстым, и лет ему было шестьдесят или шестьдесят пять.

– Говард Бартон, – сказал Говард. Молчание. – На самом деле мне нужен мистер Грэхем. Я приехал с юга. По поручению музея.

– По поводу восточного предмета?

– Верно. – Говард вздохнул с облегчением. О нем знают. Его ждут. – Рой Бартон из Форт-Брэгга – мой дядя. – Маловероятно, что мистер Джиммерс знает его дядю, но наличие дяди в Форт-Брэгге делало Говарда не столь подозрительным.

– Ну, надо же! Тот, у которого был музей призраков? Бартон, твердивший про автомобили с привидениями?

Говард кивнул. По-видимому, от репутации дяди никуда не скрыться.

Выражение лица мистера Джиммерса подсказало Говарду, что все происходящее представляется ему подозрительным. Он слегка повернул голову и пристально оглядел Говарда одним глазом с головы до пят, точно мерку снимал.

– В гараж не ходили, нет? – Мистер Джиммерс побарабанил костяшками пальцев по красной с белым стене гаража. Машина, наверное, едва его не снесла, когда свалилась с обрыва. По одной стенке и впрямь тянулась огромная вмятина, приблизительно на высоте бампера. У гаража имелись перекосившиеся раздвижные ворота, ржавые от непогоды и запертые на нелепо массивный висячий замок. Хотя вооруженный консервным ножом взломщик справился бы с замком без труда, сама мысль о том, чтобы туда «ходить», показалась Говарду нелепой.

– Нет, конечно, – сказал Говард. – Мистер Грэхем дома?

Мистер Джиммерс явно был с приветом, обычный деревенский чудак. Тем не менее Говард вдруг спросил себя, а что такого было в гараже, что ему не полагается видеть. Стоял гараж опасно близко к осыпающемуся краю обрыва на деревянных полозах с колесами. Да что можно хранить в этой жалкой развалюшке, кроме тяпок и граблей?

По металлической крыше забренчала россыпь капель, пустота внутри откликнулась эхом, и на мгновение Говарду показалось, что оттуда слышатся голоса: может, голоса захваченных врасплох, ссорящихся меж собой привидений. Наверное, обман эха от капель. Мистер Джиммерс вдруг прищурился на Говарда, словно был смутно удивлен и увидел его в новом свете. Потом, прикрывая лицо от дождя, который уже прекратился, повернулся кругом и припустил рысцой к дому, на бегу махнув Говарду, чтобы следовал за ним.

Когда они обогнули дом, Говард увидел, что со стороны пассажирского сиденья дверь грузовичка приоткрыта. Открыв ее совсем, он обнаружил, что бардачок тоже открыт и почти пуст. Пресс-папье исчезло и почти все остальное тоже: коробка «пробок», мелкие монеты, болты и гайки, манометр, карандаши, невскрытая упаковка воска для серфинговых досок и скопившийся за десять лет сор – все совершенно бесполезное для любого, кто бы его ни украл. Его обчистили, хотя, помимо пресс-папье, ничего ценного не взяли. Оставили только коврижку и переводные картинки – во всяком случае, некоторые. Та, что с пеликаном, исчезла.