Тихий океан - Блон Жорж - Страница 26

В апреле 1828 года капитан Диллон прибыл в Калькутту. Там его ждало новое поручение: лично доставить собранные предметы королю Франции. В феврале 1829 года он приехал в Париж. Карл X сразу принял его, пожаловал ему орден Почетного легиона, назначил 10000 франков в качестве вознаграждения и 4000 франков пожизненной пенсии. По крайней мере одного человека крушение Лаперуза сделало счастливым.

В то самое время, когда Питер Диллон покупал на острове Тикопия гарду шпаги, из Тулона вышел капитан второго ранга Дюмон-Дюрвиль, официально назначенный для поисков «Буссоли» и «Астролябии», о которых тогда еще ничего не было известно.

Любой портрет Жюля Себастьяна Сезара Дюмон-Дюрвиля позволяет понять, что характер у этого человека был нелегкий. Он сам рассказывал, как в детстве ему хотелось, чтобы мать называла его волком, позднее товарищи по лицею в Кане прозвали его медведем, а потом офицеры – совой. Несмотря на зоологические прозвища, это был мужчина с хорошей внешностью. В двадцать шесть лет он женился на молодой девушке по имени Адель, необыкновенная красота которой была, по его словам, «лишь самым малым ее достоинством».

В 1819 и 1820 годах он принимал участие в научных экспедициях в Черном и Эгейском морях и по возвращении получил крест Святого Людовика за сообщение о найденной на острове Милос прекрасной, хотя и безрукой статуе Венеры, которую потом купило французское правительство. Затем назначенный помощником капитана корвета «Раковина» под командованием Дюпре Дюмон-Дюрвиль исследует берега Новой Гвинеи и Новой Зеландии, проливов Торреса и Кука, изучая попутно разные языки в Океании. В общем за тридцать два месяца он семь раз пересекал экватор и прошел 25000 миль пути без всяких неприятных происшествий.

24 апреля «Раковина» вернулась во Францию, а через пять месяцев Дюмон-Дюрвиль был произведен в капитаны второго ранга и получил орден Почетного легиона. «Это был момент такого полного удовлетворения, что оно не могло ни возрасти, ни продлиться», – писал он. Но счастье его омрачилось неожиданной смертью старшего сына. «Напрасно моя чудесная Адель, забывая себя, старалась меня утешить. Я заболел, врачи объявили, что мне необходимо море, чтобы сменить обстановку и пресечь страдания». Вскоре Дюмон-Дюрвиль представил Карлу X новый план кругосветного плавания.

Как раз в это время распространился слух, что американский капитан обнаружил у полинезийских туземцев крест Святого Людовика и французские медали, которые вполне могли попасть туда с «Астролябии» или «Буссоли». И вот Дюмон-Дюрвиль отправляется в плавание на «Раковине», переименованной по этому случаю в «Астролябию», получив двойное задание: расширение научных сведений о Полинезии и поиски следов своего знаменитого предшественника.

Выйдя из Тулона 25 апреля 1826 года, вторая «Астролябия» обогнула мыс Доброй Надежды при разбушевавшемся море (Дюмон-Дюрвиль измерял волны почти 30-метровой высоты), пересекла Индийский океан, прошла через архипелаги Океании в Тихий океан, достигла Новой Зеландии, поднялась к северу до острова Тонгатапу, вернулась на юг до Земли Ван-Димена, где в декабре 1827 года бросила якорь под стенами Хобарт-Тауна. За это время были составлены новые карты, сделаны анатомические таблицы, собраны образцы минералов, но судьба Лаперуза оставалась все такой же загадочной.

Несколько упавший духом Дюмон-Дюрвиль стал разбирать почту из Франции, ожидавшую его на этой стоянке. Просматривая уже довольно старый номер «Ла Газетт», он обнаружил статью, где некий Диллон рассказывал историю серебряной гарды от эфеса шпаги, принадлежавшей якобы Лаперузу и привезенной с какого-то атолла Ваникоро.

Читая эти строки, Дюмон-Дюрвиль не мог знать, что Диллон тем временем отправился на Ваникоро и забрал то, что осталось от экспедиции Лаперуза. Дюмон-Дюрвиль отдает приказ о немедленном отплытии, и через несколько недель форштевень новой «Астролябии» уже рассекал воды, в которых некогда плавала и затонула ее предшественница.

Французам было трудно перевести осторожные, неясные и противоречивые объяснения туземцев, но вещественные доказательства были убедительны. «Наши люди, – записал Дюмон-Дюрвиль, – увидели на дне моря, на глубине трех или четырех саженей, якоря, пушки, пушечные ядра и особенно большое количество свинцовых пластинок. Я отправил баркас, приказав поднять со дна хотя бы один якорь и одну пушку, чтобы привезти их во Францию как неопровержимое доказательство крушения наших несчастных соотечественников».

Туземцы вроде бы говорили, что несколько лун назад приезжали белые люди искать обломки, но Дюмон-Дюрвиль не был уверен, что правильно истолковал их слова. Зато у него была уверенность, что он выполнил свое второе задание и может объявить всему миру, где по крайней мере погиб Лаперуз.

Вблизи того места, где разбились корабли, был возведен памятник, очень простая прямоугольная призма высотой десять футов, увенчанная пирамидой. Когда ясным мартовским утром 1829 года от острова отплывала «Астролябия», на берегу собралось сотни две туземцев. Самые старшие среди них были свидетелями трагических событий и, может быть, даже сыграли в них жестокую роль, но более подробные расспросы были бесполезны. Гром пушечных выстрелов на «Астролябии», прозвучавших как последний долг погибшим, распугал всех людей на берегу.

Обратное плавание было долгим и опасным, длилось оно целый год, и вот наконец «Астролябия» причалила в Марселе. Дюмон-Дюрвиль привез с собой 65 новых карт, более 7000 образцов растений, столько же минералов, 10000 анатомических таблиц, многочисленные зарисовки и, самое главное, как думал командир корабля, – разгадку тайны гибели Лаперуза. С огромным разочарованием узнал он о недавнем приезде в Париж англичанина Диллона и о том, что его принял Карл X. Вещи, привезенные Диллоном, находились, вероятно, в Морском музее, так что пушка и якорь, поднятые с таким великим трудом, будут не таким уж важным добавлением. По окончании плавания ни Дюмон-Дюрвиль, ни его спутники не были вознаграждены. «Глубоко опечаленный, уязвленный в самых своих сокровенных чувствах, я отстранился от дел».

Надеясь, что его коллеги будут менее неблагодарны, Дюмон-Дюрвиль представил свою кандидатуру в Академию наук. За него было подано шесть голосов, против – сорок девять. Вместо него прошла какая-то бесцветная личность, теперь совершенно забытая.

Думая, и не без оснований, что причиной этого провала был правительственный нажим, Дюмон-Дюрвиль обратил все свое зло против короля и вступил в открытую оппозицию. Когда Карл X отрекся от престола, забаллотированный на выборах в Академию наук сразу предложил Временному правительству свои услуги, чтобы сопровождать свергнутого монарха в его изгнание в Англию. Месть – блюдо, которое едят холодным. Следует отметить, что, по свидетельству современников, Дюмон-Дюрвиль вкушал его с достоинством.

При Луи-Филиппе мореплаватель снова смог отправиться в море, и открытие, увенчавшее его усилия, никто не может оспорить; оно прославило его навеки. 21 января 1840 года, в день 47-й годовщины со дня смерти Людовика XVI, Южный континент, в который со времен плаваний Кука уже никто больше не верил, появился вдруг перед взором моряков «Астролябии». Но это была не обширная чудесная страна, о какой мечтали поколения ученых и мореплавателей, а бесплодные скалы, едва различимые среди окружающих их льдов.

Увидев эту землю, Дюмон-Дюрвиль произнес слова, которые Лебретон, корабельный писарь, постарался записать:

– Мои дорогие отважные спутники! Да здравствует король и да здравствует Франция! Здесь нас не опередит ни один исследователь. Франция господствует на Южном полюсе. Эта обширная, непригодная для жизни человека земля будет носить французское имя, которое мне дороже всего, имя моей замечательной спутницы жизни. Господа, приветствуем Аделию!

Дюмон-Дюрвиль не так уж ошибся в своей восторженной речи. Сейчас на Земле Адели расположены важные научные станции. Во время этого плавания, длившегося почти четыре года, командир «Астролябии» открыл еще одну южную землю, названную им Землей Луи-Филиппа, и, кроме того, собрал множество научных сведений, так что на сей раз труды его увенчались успехом. Он был произведен в контр-адмиралы, а Географическое общество единодушно избрало его своим членом и, чтобы сгладить прежние обиды, присудило ему Большую золотую медаль.