Солдатский долг - Рокоссовский Константин Константинович - Страница 39

В начале июля меня вызвал к ВЧ Г.К. Жуков. Он спросил, справится ли с должностью командарма Малинин. Недоумевая, я ответил утвердительно. Тогда Жуков сказал, что Ставка намерена назначить меня командующим Брянским фронтом.

– Предупреди Малинина и, как получишь распоряжение Ставки, срочно выезжай в Москву.

Все это меня озадачило. Войсками такого масштаба, как армия, я управлял уверенно и чувствовал себя на месте. Но командовать фронтом?.. Я намекнул было, нельзя ли остаться на армии, но встретил категорический отказ.

Что ж, нужно перебороть свою нерешительность.

Тяжело было расставаться с 16-й армией, с дружным, крепким коллективом. Мы вместе переносили и горе поражений и радость побед. Я знал войска и их командиров, а они знали меня. На войне это имеет большое значение.

Но как ни тяжело, а расставаться пришлось. Я уезжал с мыслью, что и на новом месте люди будут не хуже. От меня самого зависит завоевать их доверив и уважение.

Вечером распоряжение было уже получено. Михаил Сергеевич Малинин откровенно заявил, что его пугает ответственность, которая лежит на плечах командующего армией. Он просил оставить его начальником штаба. Жуков согласился, и на 16-ю армию был назначен генерал И.X. Баграмян. В хорошие руки попадала наша армия, и это радовало меня.

В Ставке я был тепло принят Верховным Главнокомандующим. Он в общих чертах познакомил меня с положением на воронежском, направлении, а после этого сказал, что если у меня имеются на примете дельные работники, то он поможет мне их заполучить для укомплектования штаба и управления Брянского фронта. В то время часть войск и аппарата управления Брянского фронта передавалась новому – Воронежскому фронту, который должен был встать между Брянским и Юго-Западным. Я назвал М.С. Малинина, В.И. Казакова, Г.Н. Орла и П.Я. Максименко.

Сталин тут же отдал командующему Западным фронтом распоряжение откомандировать этих товарищей. Он пожелал мне успеха на новой должности, велел не задерживаться долго в Генеральном штабе, а быстрее отправляться на место, потому что обстановка под Воронежем сложилась весьма серьезная.

На воронежском направлении и южнее развертывались большие события, и мне в них предстояло участвовать. Я сознавал, что нужно напрячь силы и скорее освоиться с делами нового – крупного масштаба, оправдать доверие партии и правительства. Подробно об этом не расскажешь, но мне крепко запомнился один эпизод. Незадолго до Воронежской операции снова пришлось быть в Москве на докладе у Верховного Главнокомандующего. Кончив дела, я хотел подняться, по Сталин сказал:

– Подождите, посидите.

Он позвонил Поскребышеву и попросил пригласить к нему генерала, только что отстраненного от командования фронтом. И далее произошел такой диалог:

– Вы жалуетесь, что мы несправедливо вас наказали?

– Да. Дело в том, что мне мешал командовать представитель центра.

– Чем же он вам мешал?

– Он вмешивался в мои распоряжения, устраивал совещания, когда нужно было действовать, а не совещаться, давал противоречивые указания… Вообще подменял командующего.

– Так. Значит, он вам мешал. Но командовали фронтом вы?

– Да, я…

– Это вам партия и правительство доверили фронт… ВЧ у вас было?

– Было.

– Почему же не доложили хотя бы раз, что вам мешают командовать?

– Не осмелился жаловаться на вашего представителя.

– Вот за то, что не осмелились снять трубку и позвонить, а в результате провалили операцию, мы вас и наказали…

Я вышел из кабинета Верховного Главнокомандующего с мыслью, что мне, человеку, недавно принявшему фронт, был дан предметный урок.

Поверьте, я постарался его усвоить.

Брянский фронт

Начальника Генерального штаба А.М. Василевского я не застал: он убыл в район Воронежа, где шли тогда жаркие бои. По данным, имевшимся в Генштабе, можно было сделать вывод, что там сложилась тяжелая обстановка. Оправившись после поражения под Москвой, немецко-фашистское командование к лету 1942 года смогло пополнить свои войска людьми и техникой. Отсутствие второго фронта давало ему возможность перебрасывать на восток свежие дивизии из Франции и Бельгии. Сосредоточив крупные силы на южном крыле советско-германского фронта, гитлеровцы воспользовались неудачами наших войск в весенних операциях в Крыму и под Харьковом и 28 июня перешли в наступление на воронежском направлении. Удар наносился на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов. Противник прорвал здесь оборону наших войск и стал быстро продвигаться на юго-восток. Инициатива снова перешла в его руки.

Трудности усугублялись тем, что зимние бои отняли у нас много сил и средств и мы из-за этого не смогли накопить к летней кампании крупные стратегические резервы.

Штаб Брянского фронта размещался в деревне Нижний Ольшанец, в 15 километрах восточнее Ельца. Возглавлял его генерал М.И. Казаков. Знакомиться пришлось уже в ходе боев. Михаил Ильич произвел на меня очень хорошее впечатление. Как начальник штаба фронта, он был на месте. Очень быстро ввел меня в курс событий, дал ясную и правильную оценку состояния и возможностей войск.

В Брянский фронт входили армии: 3-я П.П. Корзуна, 48-я Г.А. Халюзина, 13-я Н.П. Пухова, 38-я Н.Е. Чибисова (находилась в стадии формирования), 5-я танковая А.И. Лизюкова, 1-й и 16-й танковые корпуса и кавкорпус.

Мне пришлось, как говорится, с ходу включаться в дело. Шли упорные бои. Противнику к этому времени уже удалось выйти к Дону. Сосредоточив основное внимание на юго-востоке, он частью сил наносил удар вдоль западного берега реки на север, стремясь расширить прорыв. Этому намерению противодействовали войска левого крыла нашего Брянского фронта – 13-я и 15-я танковая армии. Сейчас они оборонялись. Незадолго перед этим Ставка пыталась нанести контрудар по вражеским войскам, прорвавшимся в стыке двух наших фронтов. 5-я танковая армия должна была перехватить коммуникации группировки противника, двигавшейся к Дону, атаковать ее с тыла и тем самым не дать ей захватить Воронеж.

Казалось бы, что организацию и осуществление этой смелой и многообещающей операции лучше всего было возложить на командующего Брянским фронтом, который смог бы привлечь для решения задачи не только 5-ю танковую армию, но и другие свои соединения. Однако получилось иначе. Контрудар решили нанести с другого направления.

Плохо организованная и нерешительно проведенная операция успеха не имела. Кончилось тем, что противник перешел в наступление и на этом направлении. Сейчас здесь шли напряженные бои. Правда, врагу пришлось привлечь сюда значительные силы, несколько ослабив этим свою основную группировку. Но это мало облегчало наше положение. События тех дней с исчерпывающей полнотой и объективностью описаны генералом армии М.И. Казаковым в его книге «Над картой былых сражений». Поэтому я не буду вдаваться в подробности.

На участке, где вели бои части 5-й танковой армии, обстановка все ухудшалась: противник продолжал продвигаться. Необходимо было в срочном порядке подтянуть сюда новые силы. Решили выдвинуть из фронтового резерва 7-й танковый корпус под командованием генерала П.А. Ротмистрова.

Находясь на наблюдательном пункте в районе, где развертывались события, можно было видеть весь ход сражения. Равнинная, открытая местность способствовала этому. Отчетливо наблюдался бой наших отходивших частей и наседавшего на них противника. Впереди небольшими группами на широком фронте действовали вражеские танки, ведя пушечный огонь, преимущественно с остановок. Немецкая пехота двигалась за ними, залегая время от времени и ведя непрерывный автоматный огонь. Вдали, на горизонте, сквозь густые облака пыли наблюдалось движение новых колонн танков и автомашин.

По наступавшим танкам противника довольно метко била наша противотанковая артиллерия. Где поорудийно, где побатарейно, она меняла позиции и тут же открывала огонь, замедляя продвижение врага и прикрывая нашу отходившую пехоту, которая тоже отбивалась пулеметным и минометным огнем. Отход пока носил организованный характер. Но по всему было видно, что, введя в бой свои главные силы, подходившие из глубины, противник легко сомнет наши части.