Индийский океан - Блон Жорж - Страница 23

– Вы свободны.

Им выдали их долю добычи, чтобы облегчить устройство на суше. Перед отплытием мужей жены сказали: «Мы отправляемся вместе с вами». Во имя свободы пришлось их взять с собой, хотя присутствие женщин на борту противоречит пиратским обычаям. Но собратья белого флага не считали себя пиратами.

В Мозамбикском проливе оба судна были атакованы шестидесятипушечным португальским кораблем, который не обратил внимания на белый флаг и девиз. В жестокой схватке «братство» потеряло тридцать человек, а португальцы – шестьдесят. На португальском корабле оказалось несколько бочонков с золотым порошком, что означало несколько месяцев беззаботной жизни.

Караччиоли получил в бою увечье – упавшая рея раздробила ему ногу.

– Отрежьте ее.

Хирурги, плававшие на корсарских, флибустьерских и пиратских судах, не всегда были профессионалами. От них требовались решительность и быстрота. Неплохо, если на их стороне оказывалось счастье. Бывший монах даже не вскрикнул под ножом. Ногу выбросили акулам, а для Караччиоли плотник соорудил протез, с которым тот быстро свыкся. Выглядел Караччиоли живописно: нестриженая копна волос, одежда, как у всех остальных, смуглая кожа, задубленное морем лицо. Его вера в свободу не ослабла.

Когда корабли вошли в бухту Диего-Суареш в северной части Мадагаскара, моряки застыли в молчании, пораженные красотой местности. Миссон обратил внимание на то, что бухту с извилистым входом легко защищать.

– Вот нужное нам место.

Караччиоли согласился с ним. Место оказалось пустынным. Пираты вернулись на Анжуан, чтобы попросить – и получить за оказанную в свое время услугу – подкрепление из трехсот мужчин. На облюбованном месте началась валка леса, выросли первые постройки. Приступая к возведению поселения, Миссон обратился к своим людям:

– Среди нас есть французы, итальянцы, англичане, голландцы, португальцы, гвинейцы. Национальности здесь не в счет. Отныне все мы – жители города Свободы, который заложили здесь. Назовем его Либерталия, а сами будем называться либерами, что по-латыни означает «свободные люди».

Раздались приветственные возгласы. Так родилась республика Утопия.

Либерталия и ее укрепления были построены из дерева. Город раскинулся на берегу речушки в одной из первых бухточек слева от входа в бухту Диего-Суареш. С окрестными деревушками завязались мирные отношения, что позволило решить проблему пропитания.

Миссон воспользовался спокойной обстановкой в своих новых владениях и снова ушел в плавание. В районе Килоа в кровавой схватке он потерял пятьдесят два человека и едва не погиб сам, но все же захватил пятидесятипушечный португальский корабль и триста человек экипажа. Добыча – деньги (200 тысяч фунтов стерлингов), инструменты, провизия и пленники – была очень нужной для Либерталии.

На обратном пути Миссон попал в необычную ситуацию. Он заметил небольшой шлюп и раздумывал, стоит ли тратить на него силы, как вдруг увидел, что над мачтой встреченного корабля взлетел черный флаг. Грохнул выстрел. Крохотный пират, не испугавшись размера и пушек двух судов, дал предупредительный выстрел.

– Смелый коллега, – сказал Миссон. – Он заслуживает, чтобы мы нанесли ему визит вежливости. Спустите большую шлюпку.

– Капитан, отправьте меня, – вызвался старпом.

Лодка удалилась, а пушкари «Ла Виктуара» зарядили пушки для залпа. Через полчаса капитан шлюпа Том Тью явился на борт «Ла Виктуара». Он начинал свою карьеру корсаром, а потом занялся обычным пиратством, чем и прославился. Миссон пригласил его посетить Либерталию.

Часть либеров сменила морскую профессию на сельскохозяйственные занятия. Вокруг города появились маисовые поля. На землях, отвоеванных у леса, паслись стада коров. Люди строили дома, разбивали огороды, разводили кур. Открылись кабачки, где продавались спиртные напитки. Рай, да и только. Вначале скептически настроенный Тью заявил:

– Остаюсь с вами. Но плавать не брошу. А здесь построю верфь.

Население города увеличивалось, появились ремесла. Исходные анархические порядки уже не удовлетворяли требованиям сложившегося общества. Кроме того, несмотря на общность интересов, возникали лингвистические затруднения. Попытка создания общего языка из набора французских, английских, португальских и голландских слов ощутимых результатов не дала.

– Надо, – заявил Миссон, – дать Либерталии свои законы.

Караччиоли и Тью согласились с ним, и населению было предложено принять нечто вроде конституции, которую одобрили все. От каждых десяти граждан Либерталии вне зависимости от национальности выбирался один представитель. Выборные лица образовали ассамблею «для выработки справедливых законов в целях наибольшего блага коммуны». Поспешно возвели здание городской ратуши, и ассамблея собралась на восьмидневную сессию, по завершении которой «было объявлено, напечатано и распространено большое количество разумных законов». В городе Утопии были даже печатники, а также печатные станки, оказавшиеся на каком-то захваченном судне. В одном из законов говорилось, что все имущество и скот будут поровну распределены между всеми гражданами и каждый получит в надел землю, которую будет обрабатывать. Коммуна превращалась в своего рода демократическую республику, провозглашавшую социальное равенство. Раздел имущества вызвал некоторые протесты, и Караччиоли, глашатай Миссона, произнес перед законодательной ассамблеей волнующую речь, после которой депутаты решили, что «верховная власть – сегодня мы сказали бы: функция арбитража и решения – должна быть доверена одному лицу, полномочия которого будут подтверждаться каждые три года депутатами». Этого Верховного главу следует именовать Хранителем и титуловать Высшая Светлость. Миссона тут же избрали Хранителем, Караччиоли – государственным секретарем, а Тью – Великим адмиралом.

Какая эволюция! Такое развитие событий напрашивалось само собой и в общем не вызывало сомнений.

С верфей Тью сошло два великолепных шлюпа. Их торжественно назвали «Анфанс» («Детство») и «Либерте» («Свобода»). Остальные корабли, в том числе «Ла Виктуар» и захваченные суда, периодически ремонтировались, поскольку большинство либеров продолжали заниматься пиратством. Миссон, Караччиоли, Тью бороздили море в районе Кейптауна, Маскаренских островов, аравийского побережья. Одна из экспедиций привезла в Либерталию сотню девушек от двенадцати до восемнадцати лет, так как «в колонии не хватало женщин». Общая казна, состоявшая из шелков, бриллиантов, золота, драгоценностей, никогда не пустела. Как и прочие пиратские городки Мадагаскара, Либерталия наладила прочные торговые связи с американскими негоциантами.

Трудно сказать, сколько времени продолжалось это процветание. В одном из современных трудов А. Луньон сообщает, что последний известный мадагаскарский пират, француз Ла Бюз, был схвачен и повешен на острове Бурбон в 1730 году. Но Либерталия исчезла раньше, между 1715 и 1720 годами.

Что же произошло?

Тью обходил Мадагаскар на судне «Ла Виктуар» в поисках новых колонистов для Либерталии. Он задержался на берегу с несколькими своими людьми. Неожиданно началась буря, и старый корабль потерпел кораблекрушение, затонув на глазах беспомощного Тью, который оказался вдали от поселений. После нескольких недель блужданий по побережью от одной деревушки к другой он увидел два шлюпа. Заметив сигналы, они подошли ближе. На борту одного из них был Миссон. Спасены! Но Миссон принес печальные новости.

– На Либерталию напали аборигены. Они все сожгли и учинили резню. Караччиоли погиб, а мы, наверное, единственные, кто остался в живых. Нам удалось добраться до шлюпов, унеся с собой часть бриллиантов и мешков с золотом.

Город Утопия исчез в пламени и крови. От него ничего не осталось. Жаль, что название Либерталии, одного из интереснейших социологических опытов в истории, не упомянуто ни в Большом Ларуссе, ни в учебниках, ни в энциклопедиях, тогда как банальная жизнь Александра Селькирка приобрела широкую известность. Конечно, только талант великого романиста сделал из Селькирка Робинзона Крузо. История Либерталии могла бы стать темой интереснейшего фильма.