Государство и революции - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 22

Ну а что касается западных держав, то они и по поводу Октябрьского переворота проявили полную слепоту и беспринципность. Немедленно признали Центральную Раду, после падения Временного Правительства провозгласившую самостийность Украины. Выражали полную готовность признать в качестве законного правительства и самих большевиков — лишь бы те сохранили Восточный фронт и продолжили войну. Обещали им и офицеров-инструкторов для подготовки новой армии, и снабжение, и деньги. До последнего момента набавляли цену, стараясь перетянуть на свою сторону, и лишь Брестский мир отрезвил бывших союзников и открыл им глаза на истинное положение дел.

А связи большевиков с германскими спецслужбами после Октябрьского переворота отнюдь не прервались. Скорее, наоборот — ведь теперь победители могли действовать без оглядки на контрразведку и органы юстиции. По-видимому, вынужденные с июля ограничивать компрометирующие их контакты, они для подготовки революции понаделали долгов в каких-то других местах. И 4. 11. 17 г. Воровский направил в Берн телеграмму на имя Моора: "Выполните, пожалуйста, немедленно Ваше обещание. Основываясь на нем, мы связали себя обязательствами, потому что к нам предъявляются большие требования". Моор тотчас доложил о телеграмме германскому посланнику Ромбергу, и тот передал ее в Берлин, указывая: "Байер дал мне знать, что это сообщение делает его поездку на север еще более необходимой".

Но операция чуть не сорвалась. 1. 12. 1917 г. в интервью газете "Фрайе Прессе" по поводу предложения большевиков о перемирии генерал Людендорф хвастливо проговорился: "Если кто-нибудь сказал бы мне, что русская революция для нас — случайная удача, я бы возражал: революция в России — не случайность, а естественный и неизбежный результат нашего ведения войны… Это — плод нашей победы". Такое признание вызвало крупный скандал и в международных, и во внутриполитических кругах, и МИД Германии некоторое время колебался насчет целесообразности продолжения игры. Наконец, шум начал стихать, и сомнения были преодолены. Моор был направлен в Петроград для передачи в Берлин информации непосредственно из окружения Ленина. А большевистскому правительству были перечислены новые миллионы марок.

5. Ленинизм в натуральном виде

Вопрос о целях, которые ставили перед собой большевики в 1917 г., до сих пор остается в истории размытым и искажен многочисленными и противоречивыми наслоениями. Да и не мудрено — ведь и Сталин был "Ленин сегодня", и Хрущев с Брежневым действовали под флагом "восстановления ленинских норм", якобы нарушенных предшественниками, наконец, и Горбачев, опираясь на несколько фраз "политического завещания" сделал свою попытку реставрировать "настоящий ленинизм". По-своему воспринимали учение Ильича и на Западе, породив соответствующие исторические штампы, которые затем возвращались и к нам в качестве «авторитетных» или даже «общепризнанных» мнений.

Но чтобы представить себе настоящий путь, пройденный страной, таких представлений, конечно, недостаточно. Нужно разобраться, что же на самом деле хотел сделать с Россией Ленин, и для этого обратиться к трудам и политике самого Ленина, а не их последующим комментариям. Правда, вождь действительно особой последовательностью никогда не отличался, и порой удивительно быстро умел менять взгляды на противоположные, что и позволяло впоследствии трактовать его наследие в столь разнообразных вариациях. Но можно отметить, что всегда подобная «гибкость» проявлялась лишь в вопросах тактики, выбора путей достижения цели, иногда представляла чисто пропагандистские приемы, но никогда она не распространялась на некие основные догмы, в которых и видна «чистая» суть ленинизма.

Вероятно, те из читателей, которым во времена оны довелось в школах и ВУЗах изучать марксистско-ленинскую политэкономию и научный коммунизм, хорошо помнят возникавшее тогда ощущение — пока речь шла о разборе капиталистической системы, т. е. теоретических моделях, построенных Марксом, все казалось довольно простым и понятным — классы, капитал, прибавочная стоимость… Но едва курс перетекал на стадию социализма и коммунизма, как эти науки становились расплывчатыми, неясными и неоднозначными. А происходило это, между прочим, из-за того, что подлинный ленинизм в "эпоху застоя" давным-давно был уже похоронен, и в качестве теоретических основ "светлого будущего" ни в коем случае не преподносился. Потому что у Ильича и в моделях социалистического общества все было предельно просто и ясно.

Дело в том, что со свойственной ему болезненной крайностью марксистские положения он довел до абсолюта. Абсолютизировал учение о классах и классовой борьбе. Абсолютизировал схемы коммунистической экономики. Абсолютизировал вопросы строительства коммунистического общества, придя к строгой схеме "пролетарского государства". И тут он счел возможным даже преступить черту классического марксизма (который, как известно, "не догма, а руководство к действию"), поскольку никаким отмиранием государства или намеком на такую возможность в работах Ленина и не пахнет, а "буржуазные свободы", дальнейшим развитием которых Маркс видел свободы коммунистические, у Ильича «диалектически» отбрасываются — Ну да. Ведь и сама "свобода — это осознанная необходимость".

Наиболее полно представления вождя о новом обществе сконцентрированы в его книге "Государство и революция", которая вышла впервые в 1917 г. и, кстати, в отличие от других, «сиюминутных» трудов, неоднократно переиздавалась при жизни и правлении автора. И основные положения, составляющие ее суть, никакими последующими работами не опровергались и не перечеркивались, а разве что уточнялись, дополнялись и конкретизировались. Приведем некоторые выдержки. "… Оппортунизм не доводит признания классовой борьбы до самого главного… до периода свержения буржуазии и полного уничтожения ее" (разрядка Ленина). "Все граждане превращаются здесь в служащих по найму у государства, каковым являются вооруженные рабочие. Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного, государственного «синдиката»… Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы… Уклонении от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться таким быстрым и серьезным наказанием (ибо вооруженные рабочие — люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить с собой они едва ли позволят), что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой".

Модель Ленина предусматривала строительство чудовищного государства-машины с полным подавлением личности и превращением граждан лишь в винтики гигантского механизма. На верхушке пирамиды находится "партия рабочего класса", которая регулирует всю ее деятельность с помощью государственных рычагов. Остальные работают по трудовой повинности, где укажут, и под вооруженным контролем, с быстрым и серьезным наказанием за любое прегрешение. Хотя конечно, некоторые формулировки Ильича нуждаются в уточнении. Например, о "вооруженных рабочих". К «рабочим» он по каким-то причинам всегда причислял и себя со товарищи, очень во многих его трудах и речах встречаются выражения типа "мы, рабочие".

К «рабочим» относил люмпенов, городскую чернь и деклассированную шпану. А вот кадровых, особенно квалифицированных рабочих, зачастую низводил в «обывателей», «мещан» (между прочим, как раз со времен революции эти слова приобрели оскорбительный смысл), "лакеев буржуазии", «оппортунистов». То есть, во главу угла ставились некие идеальные, "теоретические рабочие" — те, чье поведение соответствует ленинским теоретическим схемам, и кто всегда готов поддерживать выразителей "рабочих интересов" — коммунистов. А иначе ты и не рабочий получаешься.

Модель государства-машины начисто отрицала какую бы то ни было самостоятельность действий и личности, частную собственность, товарообмен каждый получает положенные ему вещи и продукты лишь через централизованные системы распределения. И в этом виделся принцип не только высшей справедливости, но и железной целесообразности. Например, в статье "Сумеют ли большевики удержать власть или очередные задачи советской власти" можно найти такие положения: "Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность, являются в руках пролетарского государства, в руках полновластных Советов, самым могучим средством учета и контроля… Это средство контроля и принуждения к труду посильнее законов конвента и гильотины". "От трудовой повинности в применении к богатым Советская власть должна будет перейти… к большинству трудящихся, рабочих и крестьян".