Белогвардейщина - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 116

Киев познал на своей шкуре, наверное, все типы большевистских палачей, тут свирепствовала полная коллекция монстров. ВУЧК возглавлял знаменитый Лацис, палач-теоретик. Благообразный и внешне воспитанный, он проводил террор с латышской методичностью. И писал "научные труды" со статистическими данными и диаграммами, исследующими распределение расстрелов по полу, возрасту и сословию жертв, их временные и сезонные зависимости.

И подводил под свои данные теоретический фундамент марксизма. Был палач-грабитель Парапутц, племянник Лациса, наживавшийся на вещах убитых им людей. Были палачи-садисты Иоффе и Авдохин, прозванный "ангелом смерти", получавшие наслаждение от самого процесса убийства. Был палач-кокаинист Терехов. И палач-"романтик" Михайлов, изящный и франтоватый тип — он любил летними лунными ночами выпускать в сад голых женщин и охотился за ними с револьвером. Был идейный палач Асмолов, истреблявший людей с холодной большевистской уверенностью в том, что строит светлое будущее. Был палач-новатор Угаров, экспериментировавший в концлагере — вводивший там номера вместо фамилий, придумывавший и совершенствовавший тогда еще на "голом месте" лагерные порядки и систему уничтожения.

Чем хуже складывалось для красных положение на фронтах, тем страшнее они отыгрывались на местном населении. Согласно данным Центрального комитета Красного Креста, киевские чекисты почти поголовно были алкоголиками, кокаинистами, патологическими садистами, потерявшими человеческий облик и все сильнее, по мере своей «работы», выявлявшие отклонения в психике. Так что, когда по телевидению в очередной раз показывают фильм "Адъютант его превосходительства", сделайте себе соответствующую поправку, прежде чем глотать эту отраву. Ведь чистые и благородные герои фильма-и есть те самые киевские чекисты, тонувшие в крови невиновных. Только по официальным (большевистским!) данным, и только ЧК (не считая трибуналов и т. п.), в Киеве были расстреляны более 3 тысяч человек.

Но большевистское владычество на Украине уже шаталось. Деникинское наступление здесь продолжало успешно развиваться несколькими потоками. 3-й отдельный корпус ген. Шиллинга, выступивший с Акманайских позиций в составе 4 тыс. бойцов, вырос вдвое, вышел из Крыма и в начале августа при поддержке кораблей возрождающегося Черноморского флота занял Херсон и Николаев. А 1-й армейский корпус ген. Кутепова завязал бои на подступах к Курскому укрепрайону. Формировались новые полки и дивизии. В конце июля от Добровольческой армии отделилась группа ген. Юзефовича из 2-го армейского и 5-го кавалерийского корпусов (всего около 6 тыс. чел.) и начала наступление на Киев.

Одновременно с успехами деникинцев активизировались другие враги Совдепии. Поляки покончили с делами «внутренними», округлив свое государство за счет германских и литовских земель, Галиции, и двинулись на Белоруссию. 8 августа их войска заняли Минск. Их наступление захватило и северо-западную часть Украины — Сарны, Ровно, Новоград-Волынский. Вовсю развивал успехи Петлюра с оставшимися без родины союзниками-галицийцами. Его войска заняли Жмеринку, перерезав железнодорожное сообщение между Киевом и Одессой. К этому времени относится новое стремительное «вырождение» петлюровцев. Ядро галицийских "сечевых стрельцов", внесшее основной вклад в победы над красными, быстро обрастало отрядами повстанческих «батек», спешивших получить от Петлюры чины, вооружение, денежное содержание, но по сути сохранявших партизанскую организацию, плохо управляемую и мало боеспособную. Многие входили в подчинение "головного атамана" чисто номинально. Поэтому и оказалось имя этого идейного националиста, враждебного к русским, но достаточно честного, измазанным всякой грязью, вроде грабежей и еврейских погромов. Известно, что самим Петлюрой такие действия строго запрещались (и подтверждение этому можно найти даже у большевика Н. Островского).

Разбитый Махно, отступая по Правобережью Днепра под белыми ударами, в августе оказался прижатым к петлюровскому фронту. Ни малейшей симпатии к националистам и "головному атаману" он не испытывал. Но положение было безвыходным, и Махно вступил в переговоры о переходе на сторону Петлюры. Идеологические аспекты союза батьку нисколько не смущали. Когда требовалось, он легко менял ориентацию и альянсы. Переговоры прошли успешно. Махно сдал на попечение украинского Красного Креста своих многочисленных раненых, а сам с остатками воинства вошел в подчинение Петлюры и занял участок фронта в районе Умани.

У красных на Украине сил было много. Против поляков стояла 16-я армия, по Днепру, от Одессы до Киева, — 12-я, далее — 14-я, севернее — отступающая к Курску 13-я. И одновременно с группой Шо-рина здесь планировалось наступление на Харьков 40-тысячной группировки бывшего генерал-лейтенанта Селивачева. Предполагалось ударить с двух сторон, 14-й и 13-й армиями на Готню, и 8-й — на Купянск. Но Кутепов опять опередил красных. Их операция намечалась на 16 августа, он начал наступление на три дня раньше. Западная группировка, готовящаяся к прорыву, сама была смята, разорвана и отброшена: 13-я армия — к Курску, 14-я — к Конотопу. Преследуя их, к Курску прорвались два корниловских, алексеевский и кабардинский полки, громящие неприятеля, несмотря на колоссальное численное неравенство.

Более успешным был удар 8-й армии с северо-востока. Он попал в стык между Добровольческой и Донской армиями. Еще не испытавшая крупных катастроф 8-я армия, взломав слабые фланги, прорвалась вглубь на сотню километров, отбила Купянск, Волчанок, Валуйки, на 40 км подошла к Харькову. Перерезав железную дорогу Харьков — Белгород, большевики захватили даже штабной поезд Май-Маевского. Но этот прорыв носил местный характер, и его быстро ликвидировали. Из-под Екатеринослава сюда перебросили 8-й кавкорпус Шкуро, добивавший там отдельные банды и резавший пополам 12-ю армию. Большевики были отбиты и отброшены к Новому Осколу. Не удержали и его, покатившись дальше. Их группировке пришел бы конец, выполни Мамонтов, находившийся в набеге, переданную ему задачу окружить их. Но казаки сделать этого не смогли — отчасти из-за тактической обстановки, отчасти из-за того, что были уже перегружены трофеями и потеряли маневренность. Это позволило живой силе красных уйти восвояси.

Разгром войск Селивачева открыл Май-Маевскому путь к новым победам. Даже прорыв к Харькову Добровольческая армия восприняла как частную неудачу движение киевской и одесской групп так и не было приостановлено. В Одессе царила паника. Советский агент из штаба Деникина доносил, что на город идет десант из… 30 транспортов с пехотой. В сопровождении английского дредноута, крейсеров и эсминцев! На самом деле в операции участвовали несколько отремонтированных русских кораблей, объединенных в эскадру капитана 1-го ранга Остелецкого. В ночь на 23 августа она высадила в районе Сухого Лимана десант Сводно-драгунский полк в 340 человек. К нему присоединились недорастрелянные одесские офицеры. При мощной поддержке корабельной артиллерии город был взят. Большевики бежали, прервав погрузку эвакуируемого имущества. Южная группировка красных оказалась в окружении. Отдельные отряды присоединялись к Махно, Петлюре, местным батькам, а 45, 46-я дивизии и кавбригада Котовского, объединившись под командованием Якира, пошли по петлюровским тылам на Киев, на соединение со своими.

Одновременно к Киеву стремились различные силы. От Полтавы и Белой Церкви — деникинцы, от Житомира — петлюровцы. 5-й кавкорпус Юзефовича взял Конотоп и Бахмач, оборвав прямую связь Киева с Москвой, а в лоб, громя оборону 12-й армии, шел 2-й корпус ген. Бредова. Большевистская агония Киева была жуткой. В дополнение к местным палачам Москва прислала заместителя председателя ВЧК Петерса, назначив его комендантом Киевского укрепрайона. Лацис стал его заместителем. Естественно, положения на фронте изменить они не могли, но последняя волна террора, обрушившегося на мирное население, перехлестнула все предыдущие. Очевидец писал:

"…Ежедневно отряд китайских солдат проводил по улицам 60–70 несчастных смертников. Это была очередная партия, предназначенная в полночь к расстрелу. Ослабленные голодом, пытками, издевательством пьяных чекистов, они с трудом волочили ноги. Уголовных преступников тут вовсе не было. Истреблялись только культурные силы страны. В опубликованных списках перечислялись их звания и род занятий. К концу августа остались лишь чрезвычайки, в них пьяные чекисты с дьявольской жестокостью добивали по ночам несчастных мучеников. В сараях и конюшнях, по дворам чрезвычаек, их убивали холодным оружием, железными вилами и бутылками от вина…"