Взломщик в шкафу - Блок Лоуренс - Страница 3

Опустив дипломат на пол, я еще раз тщательно осмотрел квартиру. Не могу с уверенностью сказать, что меня в этот момент занимал сам поиск. Кто-нибудь помоложе сказал бы, что я ловлю кайф. Может, и я бы так сказал, но не вслух. Ведь, по правде, я и впрямь старался продлить упоительное чувство, что я нахожусь там, где не следует, и никто сейчас об этом не знает. Даже Крейг не знает. Я ему сказал, что пойду на дело завтра или послезавтра, но уж очень приятный вечерок выдался для взлома...

Я задержался в спальне, разглядывая пастель — портрет молодой дамы, элегантно причесанной и одетой, с изумрудной брошью, стоившей, вероятно, в сто раз больше, чем все, что я стянул у Кристал Шелдрейк. Портрет, судя по всему, был сделан в начале девятнадцатого века, и женщина была француженка, а может быть, просто умело притворялась француженкой. Меня притягивало выражение ее лица. Я заключил: она так часто в жизни испытывала чувство разочарования, особенно в мужчинах, что ничего другого уже и не ждала, постоянно жила с этим чувством и оттого страдала. Я и сам разочаровался в женщинах и сказал даме взглядом, что могу наполнить ее жизнь радостью и дать ей все, что она пожелает, но ее грустные пастельные глаза, встретив мои, ответили, что и я, несомненно, стану для нее таким же разочарованием, как и все мои предшественники. Я подумал, что она, пожалуй, права.

И вот тут-то я услышал поворот ключа в замке.

Хорошо еще, что в двери было два замка и я запер их, когда вошел. (Я мог бы запереть их таким образом, чтоб они не открывались снаружи, но уже давно не прибегал к этому приему, рассудив, что хозяева сразу поймут: в квартире взломщик — и вернутся в сопровождении одного-двух полицейских.) Я застыл на месте, сердце ушло в пятки, и в тех местах, которые в рекламных роликах рекомендуют поливать дезодорантом, сразу выступил пот. Повернулся ключ в замке, щелкнула задвижка, и человек за дверью произнес что-то неразборчивое то ли своему спутнику, то ли просто в воздух. Щелкнула задвижка второго замка, я пришел в себя и заметался по комнате.

В спальне, естественно, было окно, но в нем — кондиционер, и потому быстро его не откроешь. Имелось и другое окошко, поменьше, я бы в него вылез, но какой-то негодяй поставил на него решетку, чтобы не забрался взломщик. И вот теперь этот несчастный взломщик не мог выбраться наружу, хоть это и не было предусмотрено заранее.

Я отметил сей печальный факт и глянул на кровать с кружевным покрывалом. Забраться под кровать? Но там чертовски мало места между пружинным матрацем и ковром. Можно, конечно, распластаться, но удовольствие вряд ли получишь. К тому же это весьма недостойное занятие — прятаться под кроватью. Такая пошлость, такая банальность!...

Стенной шкаф в спальне тоже не бог весть какая оригинальная идея, но там хотя бы комфортно. И когда повернулся ключ во втором замке «рэбсон», я уже стоял у шкафа. Открывал я его и раньше — перебирал платья и проверял шляпные коробки: нет ли там чего поинтереснее. Он был заперт, но ключ торчал в замке, будто меня дожидался. Какой смысл оставлять ключ в замке? Люди почему-то всегда это делают. Наверное, им хлопотно искать его каждый раз, когда хочется надеть другие туфли, а запертая дверца шкафа выглядит как-то надежнее, хоть в замке и торчит ключ. Я ничего не взял из шкафа Кристал. Если у нее и есть меха, она наверняка сдала их на хранение, к тому же я не люблю красть меха. Не хватало еще, чтобы я улепетывал отсюда с ее шубами!

Как бы то ни было, я, к счастью, не потрудился запереть шкаф и тем облегчил себе задачу: сразу шагнул туда и закрыл за собой дверцу. Потом сдвинул платья, слегка пахнувшие духами, прикрылся ими и сделал глубокий вдох: легкие тщетно требовали воздуха. Прислушался — наружная дверь отворилась, и в квартиру Кристал вошли двое. Нетрудно было догадаться, что их двое, потому что они разговаривали, хоть я и не мог разобрать слов. Один голос был высокий, женский, другой — мужской. Женщина, конечно, Кристал Шелдрейк, в своих джинсах цвета спелой пшеницы и пестрой блузе. А вот кто ее спутник, я понятия не имел. Ясно одно — парень хваткий, быстро ее сюда приволок. Может быть, женатый, потому и торопится, потому и к себе ее не пригласил.

Зазвенел лед в бокалах, полилось вино. Я же в стенном шкафу вдыхал запах духов, застарелого пота и с грустью думал о том, что не успел принять перед обедом парочку мартини. Я никогда не пью перед работой, опасаясь утратить быстроту реакции, и вот теперь я думал о своих принципах, о быстроте реакции и никогда еще не чувствовал себя так глупо.

Я не пропустил парочку мартини перед обедом, потому что пропустил сам обед: отложил удовольствие, решив, что отобедаю позже, зато празднично и на широкую ногу. Я подумывал о позднем ужине в одном укромном местечке на улице Корнелиа в Гринвич-Виллидж. Сначала, как водится, два мартини, потом холодный суп из спаржи, готовить который они такие мастера, на второе — сладкое мясо с грибами — слюнки текут, стоит вспомнить! — салат из шпината с мандариновыми и апельсиновыми дольками — всенепременно! — и, возможно, полбутылки хорошего вина к сладкому мясу. Белого вина, конечно, но вот какое выбрать? Над этим стоит подумать.

А потом кофе, много кофе — и только черного. И никакого десерта: нечего переедать, надо поддерживать хорошую спортивную форму, даже если ты не зациклился на этом, как те, что бегают трусцой вокруг Греймерси-Парка. Итак, никакого десерта, но, пожалуй, еще бокал бренди, чтобы снять возбуждение от кофе и поздравить себя с хорошо выполненной работой.

Хорошо выполненная работа, ничего не скажешь!

А в гостиной все еще звенел лед в бокалах, слышался смех. Включили радио или проигрыватель. Снова звон льда, снова смех, уже более расслабленный.

Я стоял в шкафу и мысленно снова и снова возвращался к спиртному. Видел, словно наяву, мартини, холодный, как Клондайк: три унции кристально чистого джина, легкий, как случайно сорванный поцелуй, вермут «Нойли прат» и сверху — узкий кружочек лимонной корочки в запотевшем от холода бокале с высокой ножкой. Потом вспомнил о вине. Так какое же белое вино идеально подходит к сладкому мясу?

— ...Чудесный, чудесный вечер, — протяжно сказала женщина. — А знаешь, милый, мне немножко жарко.

Жарко? С чего бы это? В квартире два кондиционера — один в спальне, другой в гостиной, — и, уходя из дома, она их не выключила. Приятная прохлада — лучше некуда. Я себя чувствовал прекрасно, только руки, как всегда, вспотели в резиновых перчатках.

Но это было до того, как я попал в шкаф. Кондиционер в спальне не оказывал ощутимого влияния на воздух в стенном шкафу, его трудно было назвать кондиционированным. Больше всего страдали руки, и я стянул перчатки, спрятал их в карман. Сейчас я меньше всего боялся оставить отпечатки пальцев. Самой реальной угрозой было удушье, за ним в мрачной последовательности шли опознание, арест и тюрьма.

Я медленно втянул в себя воздух и выдохнул. А может быть, удастся выкрутиться и на сей раз? Может быть, Кристал и ее приятель так поглощены друг другом, что не заметят пропажи? Допустим, они займутся тем, ради чего, собственно, и явились сюда, а потом уйдут или погрузятся в блаженное забытье, а я тем временем выберусь из шкафа и из квартиры. А потом вернусь с добычей в родные места, и...

Черт побери!

Вот тебе и добыча! Все награбленное добро, аккуратно сложенное в дипломат из первоклассной замши, уплыло: ни в руках, ни под рукой его не было. Оно покоилось у стены напротив, под портретом пастельной разочарованной мадемуазель. Даже если Кристал не заметит пропажу своих побрякушек, она наверняка заметит появление чемоданчика из замши. А из этого следует не только то, что ее ограбили, но и то, что вора застали врасплох. Она тут же наберет номер 911, взвоют сирены полицейских машин, и какого-нибудь блюстителя порядка осенит блестящая идея заглянуть в шкаф. Вот тогда-то я, Бернард Граймс Роденбарр, попался на крючок и даже без наживки.

Черт побери!

— Там удобнее, — сказала женщина.