Глори из Техаса - Пикарт Джоан Эллиот - Страница 11

Брэм настроился на медленный темп и следил по лицу Глори, не причиняет ли ей боли, навалившись на нее всем своим весом. Она подняла бедра, и он ускорил ритм, а Глори двигалась синхронно с ним.

Они исполняли танец любви, старинный, как вечность, и новый, как будто придуманный ими. Ритм превратился в тяжелое, оглушительное биение, уносящее их далеко-далеко… И наконец перебросившее их через пропасть в забвение экстаза.

– Брэм!

– Ах, Глори!

Тесно прижавшись друг к другу, они медленно вернулись к реальности, в комнату, на зеленые простыни.

Силы Брэма иссякли. Он повалился на спину, крепко прижимая к себе хрупкую женщину.

– Глори, – шепнул он, пресыщенный любовью. Она не была больше Глори из Чикаго, она была Глори из Техаса. Она была его Глори! – Ты ни о чем не жалеешь?

– Ни о чем.

Несколько минут прошло в сладостном молчании, затем Глори тихо засмеялась.

– Ты чего? – спросил Брэм.

– Просто вспомнила шестую, самую распространенную, причину развода.

– Что же это за причина?

– Секс, лишенный вдохновения.

Брэм хмыкнул. Слова Глори прозвучали по-мужски грубовато.

– Полагаю, мэм, – сказал Брэм, – опасность номер шесть нам не грозит!

– Да, сэр, полагаю, вы правы!

Они замолчали, сморенные блаженной усталостью, и, положив головы на одну подушку, погрузились в глубокий сон.

Несколько часов спустя они проснулись и снова потянулись друг к другу, не сдерживая переполняющих их эмоций.

Они снова любили друг друга и снова засыпали.

– Глори! – сказал Брэм после одной из вспышек любви. – Мы так и не поели пиццы!

– Завтра.

– Да, завтра. Вот и начались наши бесконечные «завтра».

Глори слегка нахмурилась в темноте. Наши бесконечные «завтра»? – думала она сквозь сон. Ну нет. У нас только две недели.

Две недели они проведут вместе, как муж и жена, смеясь, болтая, занимаясь любовью. Она это знает, так же как знает и Брэм. Ведь знает же? Ну конечно, знает. Так что не думай ни о чем, Глори Карсон. Живи в свое удовольствие, и все!

Она крепко прижалась к Брэму и погрузилась в приятную дремоту.

На следующее утро Брэм стоял на кухне, глядя в окно и потягивая кофе.

Обычно перед тем, как отправиться на работу, он сам готовил себе обильный завтрак, но сейчас был не в состоянии проглотить ни крошки.

О чем думает Глори, вспоминая ночь их любви? Не возникло ли у нее при свете нового дня сожалений? Или она улыбается, испытывая такой же прилив счастья, какой испытывал он, проснувшись сегодня?

Он услышал, как выключился душ, и понял, что Глори может появиться в любой момент.

Брэм себя чувствовал совершенно разбитым. Ночь, проведенная с Глори, физическая и эмоциональная близость – все это было для него совершенно новым, богатым, глубоким и ни на что не похожим испытанием.

Между ним и Глори Карсон произошло нечто важное, и он твердо решил докопаться, что же именно.

– Брэм!

Он так быстро повернулся, что чуть не пролил кофе.

Перед ним была опять психолог доктор Карсон. Волосы уложены узлом на затылке. Темно-голубые слаксы, светло-розовая блузка, темно-синяя спортивная куртка. И доктор Карсон не улыбалась.

– Доброе утро, – приветствовал ее Брэм, стараясь говорить как можно развязнее. – Есть хочешь? Я с удовольствием поджарю тебе пару яиц.

– Нет, спасибо. Я всегда завтракаю только кофе и йогуртом.

Брэм присел за стол. Глори присоединилась к нему через несколько минут с чашечкой кофе и маленькой коробочкой йогурта.

– Все в порядке? – спросил Брэм, внимательно посмотрев на нее.

Глори отпила кофе и встретилась с ним глазами.

– Надеюсь, Брэм.

– Что это значит? Ты не знаешь, все ли в порядке, Глори? Нам ведь было хорошо этой ночью?

– Замечательно, – улыбнулась она. – Такой дивной ночи давно уже не было в моей жизни! Но… – продолжила Глори.

Брэм напрягся.

– Но? – переспросил он.

Глори вздохнула, и на ее лице не осталось и следа улыбки.

– Брэм, ночью ты сказал, что у нас будут бесконечные «завтра». Ты, может быть, даже этого и не помнишь. Тогда, наверное, не стоит и говорить.

Брэм нахмурился.

– Я ясно помню это и могу повторить еще раз. Сейчас и наступило одно из этих «завтра». Мы переживаем его. Вместе.

– Это верно, но «завтра», которые мы проведем вместе, не бесконечны. У нас две недели, несколько дней из которых уже истекли. – Видя, что он хочет возразить, Глори подняла руку. – Погоди минутку… Пожалуйста, послушай меня. Я нисколько не жалею, что мы занимались любовью. Мы взрослые люди. Но, Брэм, я осталась прежней и продолжаю верить в то, во что верила. У нас с тобой разные желания. Ты хочешь жениться и обзавестись детьми. Меня же это вовсе не привлекает. И пока мы оба это понимаем, все в порядке.

– Значит, я для тебя развлечение на две недели? – спросил он, прищурившись. – А потом меня побоку?

– Мы же договорились на две недели, – сказала она, чуть повысив голос. – И прошу об этом не забывать. Ты собираешься стать образцовым мужем, я же только пытаюсь понять, что такое супружеская жизнь. Пусть так оно и останется!

Брэм оттолкнул кресло, встал, прошел через кухню и, ухватившись за раковину, уставился в окно невидящим взглядом.

Черт возьми, негодующе подумал он. Выходит, он для Глори совсем ничего не значит, не оставил в ее душе ни малейшего следа. Словно этой ночи и не было! Спокойно, Бишоп, держи себя в руках!

Прошедшая ночь была реальным фактом, и Глори не могла вычеркнуть из нее ни мгновения. Они не только занимались любовью, но и создали пищу для воспоминаний, и он рассчитывал на то, что они не скоро изгладятся из ее памяти. А из ее сердца?

Глори смотрела на Брэма, видела, как напряглось его мускулистое тело, и почти реально ощущала исходившее от него раздражение.

Как все запутано, думала она, нахмурившись. Если он с самого начала намеревался ее соблазнить, то добился своего. Так чего же теперь злится?

Он, наверное, не привык, чтобы ему с самого раннего утра читали лекции о правилах игры.

Правилах игры? Нет, это слово тут неуместно. Она вовлечена не в сексуальную игру. Она бы никогда не пала так низко. Вчера она менее всего думала о том, какой опыт ей удастся извлечь из этой сцены в постели. Она была искренна в своих чувствах.

А что будет потом, зависит от того, что скажет и сделает Брэм, когда снова заговорит. Только бы он не оторвал раковину, вцепившись в нее так крепко!

Когда Брэм снова повернулся к ней, его лицо было совершенно бесстрастным.

– Ты добилась своего, Глори, – сказал он. – Меня занесло куда-то не туда. Приписывай это сексуальному послевкусию или чему хочешь. Две недели, а потом ты пойдешь своей дорогой, а я постигну искусство быть образцовым мужем и пойду своей. Я не лукавлю, мы ведь так и договаривались. Нет проблем. Не пройдет и двух недель, как я исчезну из твоей жизни!

– Вот и прекрасно, – ответила Глори. Но почему у нее такое чувство, будто температура в комнате упала градусов на двадцать? Почему ей вдруг стало так холодно и пусто? – Что ж, прекрасно, я рада, что мы это обсудили, – закончила она.

Брэм медленно подошел к столу, но не сел.

– Конечно, – сказал он, – общение – великая штука, если владеешь этим искусством. – Он помолчал. – Ладно, мне пора. До вечера. Знаешь что? Я заберу тебя после работы, и мы отправимся в знаменитую пиццерию, а потом ко мне.

– С удовольствием.

– Ладно, женушка. Мне пора на работу.

– Пока.

– Глори, Глори, – покачал головой Брэм. – Проводить не менее важно, чем встретить, неужели ты не понимаешь?

– Ладно уж, так и быть, – она встала. – Провожу тебя до двери.

– В этом нет необходимости, – возразил он, обняв ее. – Можно как следует попрощаться и на кухне.

Брэм так неистово поцеловал Глори в губы, что ей пришлось схватить его за плечи, чтобы не упасть. Наконец он отпустил ее, посадил в кресло и придвинул к ней чашку кофе.