В поисках Рейчел Уоллес - Паркер Роберт Б. - Страница 7

– Я, признаться, подумал, что комиксы вам больше подходят, – ответил я.

Он засмеялся.

– Как тебе это, Бенни? – обратился он к напарнику. – Круто! Такого сегодня еще не было. – Его напарник сгорбился на сиденье, надвинув на лицо фуражку. Он ничего не сказал и не пошевелился. – А кто этот оратор, которого ты сопровождаешь?

– Рейчел Уоллес, – сказал я.

– Никогда о ней не слышал.

– Постараюсь скрыть это от нее, – успокоил его я. – Сейчас я поведу ее внутрь.

– Неплохой спектакль, – сказал он. – У такого крутого парня, как ты, вряд ли будут проблемы.

Я вернулся к машине и открыл Рейчел Уоллес дверцу.

– Чем вы там занимались? – спросила она, когда вышла.

– Разозлил еще одного полицейского, – ответил я. – Это уже триста шестьдесят первый в нынешнем году, а еще октябрь не кончился.

– Они сказали, кто там в пикетах?

Я покачал головой. Мы пошли через дорогу – Линда Смит с одной стороны от Рейчел, я – с другой. Лицо Линды было напряжено и бледно, лицо Рейчел ничего не выражало.

– Вот она, – выкрикнул кто-то из пикетчиков.

Они обернулись и сомкнулись плотнее, когда мы направились к пикетам. Линда посмотрела на меня, потом назад, на полицейских. Мы продолжали идти.

– Вы нам здесь не нужны! – закричала одна женщина.

Кто-то еще завопил:

– Сука!

– Это он мне? – спросил я.

– Нет, – ответила Рейчел Уоллес.

Женщина с тяжелыми чертами лица и седыми волосами до плеч держала плакат "Америка геев – цель коммунистов". Стильная женщина в элегантном костюме гордо выставляла значок с надписью: "Геи не могут иметь детей. Они должны вернуться на путь праведный".

– Спорю, она хотела написать "истинный", но никто точно не знал, как это слово пишется, – сказал я.

Никто не засмеялся. Я уже начал привыкать к этому. Когда Мы подошли к группе пикетчиков, они взялись за руки, преградив нам путь в библиотеку. В центре цепи стоял крупный мужчина с квадратным подбородком и густыми темными волосами. Он казался таким крутым, словно только-только из Гарварда. На нем был темный костюм и светло-серый галстук. Розовые щеки и ясные глаза. Может быть, активист ассоциации выпускников университета. Замечательная мужская фигура, скала, за которую цеплялись пикетчики. Наверняка, враг атеизма, коммунизма и гомосексуализма. Почти наверняка – совершенно гнусный тип.

Рейчел Уоллес направилась прямо к нему и сказала:

– Извините, пожалуйста.

Крики резко прекратились. Все стихло. Квадратный Подбородок медленно и театрально покачал головой.

– Вы покушаетесь на мое право свободы слова и свободы собраний – право, дарованное мне Конституцией, – продолжала Рейчел.

Никто не шевельнулся. Я оглянулся на полицейских. Парень с нахальным лицом вышел из машины и оперся на дверь с правой стороны. Его черный кожаный ремень провис от амуниции: баллончик со слезоточивым газом, наручники, дубинка, пистолет и кольцо с целой коллекцией ключей. Он, может, и хотел перейти улицу, чтобы помочь нам, но портупея была слишком тяжелой.

– Позвольте мне очистить дорогу, – предложил я Рейчел.

– Как вы собираетесь это сделать? – спросила она.

– Ну, врежу красавчику в поддых, а потом мы переступим через его тело.

– Смотри не обломайся, парень, – сказал Квадратный Подбородок с металлом в голосе.

– Не волнуйся, не обломаюсь, – успокоил его я.

– Спенсер, – резко оборвала меня Рейчел Уоллес, – я против. Я на такое не согласна.

Я пожал плечами и оглянулся на молодого полицейского. Его напарник, казалось, так и не шевельнулся. Он все еще сидел в машине, надвинув фуражку на глаза. Может быть, он экономил силы, а может быть, это вообще была надувная кукла. Молодой полицейский ухмыльнулся мне.

– Здесь нарушаются наши гражданские права, – проорал я ему. – Вы собираетесь как-нибудь вмешаться?

Полицейский оттолкнулся от машины и медленно пошел через улицу. Полусжеванная зубочистка прыгала у него во рту, когда он перебрасывал ее туда-сюда языком. Рукоять табельного револьвера хлопала его по ноге. На форменной рубашке красовалось несколько нашивок, говоривших о военной службе. Наверное, Вьетнам. Там были лента "Пурпурного сердца", нашивка с боевыми звездами и еще одна, вероятно даже "Серебряная звезда"[10].

– Вы можете рассматривать это таким образом, – сказал он, когда добрел до нас. – Но, с другой стороны, вы причиняете этим людям беспокойство.

– Вы проводите нас внутрь, офицер? – спросила Рейчел Уоллес. – Я бы сказала, это ваш долг, и, думаю, вам следует его выполнить.

– Мы здесь, чтобы помешать распространению аморального и пагубного влияния, офицер, – сказал Квадратный Подбородок. – Это наш долг. Я не думаю, что вы должны содействовать людям, которые хотят разрушить американскую семью.

Полицейский посмотрел на Рейчел.

– Вы не собьете меня с толку передергиванием фактов, – заявила Рейчел. – У нас есть полное право выступить в библиотеке. Меня пригласили, и я буду выступать. Вопрос о правах тут неуместен. У меня это право есть, а они пытаются нарушить его. Делайте свое дело.

Начал собираться посторонний люд, проезжающие машины притормаживали и давали задний ход, а водители старались разглядеть, что происходит. По краям толпы собрались юнцы-переростки и глупо ухмылялись.

– Может быть, вам будет полезно вспомнить, офицер, – продолжал Квадратный Подбородок, – что я близкий друг начальника полиции Гарнера, и я уверен, что он захочет услышать от меня, что произошло здесь и как вели себя его люди.

Молодой полицейский взглянул на меня.

– Друг шефа, – произнес он.

– Ох как страшно, – отозвался я. – Лучше обойди его сторонкой.

Молодой полицейский широко ухмыльнулся мне.

– Ну да, – сказал он и повернулся к Квадратному Подбородку: – Вали-ка отсюда, парень. – Улыбка исчезла с его лица.

Квадратный Подбородок чуть отступил назад, будто его кто-то толкнул.

– Простите? – переспросил он.

– Я сказал: вали отсюда. Эта баба может быть ведьмой, но она не пыталась меня напугать. Я не люблю, когда меня пытаются взять на испуг. Эти люди войдут внутрь – передай это шефу, когда увидишь его. Можешь сказать ему, что они прошли мимо тебя или через тебя. Выбирай, что именно ты ему расскажешь.

Лицо молодого полицейского было в каком-нибудь сантиметре от лица Квадратного Подбородка, а поскольку полицейский был на три дюйма ниже, оно было задрано вверх. Из машины вылез его напарник. Он был старше и крупнее, со здоровым пузом и большими узловатыми руками, в правой он держал дубинку и мягко похлопывал ею по бедру.

Люди с обеих сторон от Квадратного Подбородка разомкнули руки и отошли. Квадратный Подбородок посмотрел на Рейчел и проговорил, почти шипя:

– Грязная, презренная баба. Сука... Но тебе нас не одолеть. Лес...

Я махнул в сторону улицы и сказал полицейским:

– Там что-то происходит.

Они дружно отвернулись, а я коротко и резко врезал Квадратному Подбородку правой в солнечное сплетение. Он судорожно глотнул воздух и согнулся пополам. Полицейские повернулись и посмотрели на него, затем – на меня. Я же таращился на улицу, туда, куда показывал секунду назад.

– Кажется, ошибся, – сказал я.

Квадратный Подбородок, обхватив руками живот, раскачивался из стороны в сторону. Хороший удар в солнечное сплетение гарантированно парализует вас на минуту-другую.

Молодой полицейский взглянул на меня безо всякого выражения.

– Да, кажется, ты ошибся, – ответил он. – Ну пошли в библиотеку.

Когда мы проходили мимо Квадратного Подбородка, старший полицейский отечески напомнил ему:

– Парень, ты нарушаешь постановление о чистоте: нельзя блевать на улице.

7

В библиотеке и в маленькой аудитории внизу ничто не предвещало неприятностей. Собрание пожилых людей, в большинство женщины, все седые, в основном страдающие от излишнего веса. Они безмятежно сидели на складных стульях и терпеливо смотрели на маленькую сцену и пустую кафедру.