В поисках Рейчел Уоллес - Паркер Роберт Б. - Страница 31

– Ой-ой-ой, – ответила она.

Я положил немного макарон с брокколи сначала ей, а потом себе. За окном все так же падал снег. Комнату освещал в основном камин. Дрова были яблоневые и хорошо пахли. Отсвет угольков за ярко горящим пламенем делал комнату чуть розоватой. Мы молчали. Поленья слегка потрескивали, догорая. Мне было совсем не так плохо, как утром. Еда была замечательная, вино – холодное, от вида Сьюзен у меня перехватывало дыхание. Теперь бы еще найти Рейчел Уоллес, и я уверую в Бога.

26

Солнце в это декабрьское утро мрачно вставало над пропастью снега, засыпавшей Бостон. Я посмотрел на будильник – было шесть утра. За окном стояла тишина, снег приглушал обычный утренний шум. Я лежал на правом боку, обняв плечи Сьюзен левой. Ее волосы, рассыпавшись ночью, сейчас полностью закрывали подушку. Лицо ее было повернуто ко мне, глаза закрыты. Она спала, слегка приоткрыв рот, и легкий запах вина доносился до меня вместе с ее дыханием. Я приподнялся на локте и посмотрел в окно. Снег продолжал падать, непрерывно и под углом, – значит, на улице гуляет ветер. Не открывая глаз, Сьюзен снова прижала меня к себе и натянула на нас одеяло. Потом улеглась поудобнее и затихла.

– Тебя устроит ранний завтрак, – поинтересовался я, – или у тебя другие планы?

Она прижалась лицом к моему плечу.

– У меня нос замерз, – пожаловалась она.

– Я твой мужчина, – объявил я, провел рукой по ее телу и похлопал по заду. Она обняла меня и прижалась крепче.

– Я всегда думала, – сказала она, не отрывая лица от моего плеча, – что у мужчин в твоем возрасте возникают проблемы с сексом.

– Конечно, возникают! – воскликнул я. – Двадцать лет назад я был раза в два активнее.

– Тебя, наверное, держали в клетке, – предположила она, бегая пальцами по моему позвоночнику.

– Угу, – ответил я, – но я сумел пролезть между прутьев.

– Ну еще бы, – отозвалась она и, не открывая глаз, подняла голову и поцеловала меня.

Когда я встал и принял душ, было уже восемь.

Сьюзен тоже приняла душ, пока я готовил завтрак и разводил огонь. Потом мы сидели перед огнем, ели ржаной хлеб с пахтой и земляничным вареньем и пили кофе.

В четверть десятого, когда хлеб закончился, банка из-под варенья опустела, "Глоб" была прочитана и закончилось "Тудэй-шоу", я прослушал свой автоответчик. Кто-то оставил мне номер с просьбой позвонить.

Я набрал этот номер, и трубку тут же сняла какая-то женщина.

– Говорит Спенсер, – сказал я. – Меня просили позвонить по этому номеру.

– Спенсер, это Джулия Уэллс, – ответила женщина.

– Где вы?

– Неважно. Мне нужно встретиться с вами.

– Почти как в старом фильме Марка Стивенса.

– Простите? – переспросила она.

– Мне тоже хочется повидать вас, – ответил я. – Где мы встретимся?

– Но все занесло снегом...

Такого оборота в фильмах Марка Стивенса не предусматривалось.

– Называйте место, – сказал я. – Я туда доберусь.

– Кафе у Паркер-Хауса.

– Когда?

– В половине одиннадцатого.

– До встречи.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я здесь, Спенсер.

– Тогда надо сказать: "Удостоверьтесь, что за вами нет "хвоста"". А я отвечу: "Не беспокойтесь, я буду осторожен".

– Я серьезно.

– Хорошо, детка. Я буду там.

Мы одновременно повесили трубки. Сьюзен как раз красилась в ванной. Я просунул голову в дверь и сказал:

– Мне нужно выйти. Кое-какая работа.

Она орудовала каким-то похожим на карандаш предметом в уголке рта.

– Угу, – ответила она, продолжая заниматься макияжем.

Если уж Сьюзен чем-то занята, то занята этим полностью. Я надел белые вельветовые штаны в широкий рубчик, синюю шерстяную рубашку "Пендлтон" и зимние ботинки "Херман". Потом прицепил к поясу кобуру с револьвером, надел куртку, поднял меховой воротник, натянул кепку, надел перчатки и мужественно вышел на улицу, в непогоду.

Если не считать снега, который все еще обильно падал, город как будто застыл. Никакого движения. Улицы покрыты снегом глубиной фута в два, а кое-где намело сугробы, которые вполне могли покрыть стоящую машину. Арлингтон-стрит была частично расчищена, идти было полегче. Я свернул направо на Бикон и влез на холм, отдавая себя во власть снега и ветра. Пришлось нахлобучить кепку поглубже. Выглядел я не очень щеголевато, но приходится уступать стихии. Огромный желтый бульдозер медленно полз по Бикон-стрит, разгребая снег ножом размером с Род-Айленд[28]. Не было ни людей, ни собак – ничего и никого, кроме меня, снега и бульдозера. Когда бульдозер прополз мимо, мне пришлось перепрыгнуть через снежный вал, чтобы не угодить под нож, но зато, когда машина проехала, идти стало намного легче. Я шел по самой середине Бикон-стрит, слева от меня возвышались старые элегантные кирпичные дома, а справа лежал пустой Коммон. Дома я видел хорошо, а вот Коммон уже в десяти футах за оградой исчезал в сплошной метели.

С вершины холма я разглядел Стейт-Хаус, но без золотого купола. Все было во мгле. Спускаться по склону было чуть легче. К тому времени, когда я добрался до Паркер-Хауса, туда, где Бикон заканчивается у Тремонт, я замерз. Тишина, царившая в центре города, удивила меня.

В холле Паркер-Хауса толпился народ, а в кафе со стороны Тремонт-стрит почти не было свободных мест. Я заметил Джулию Уэллс за столиком на двоих у окна. Она смотрела на снег.

На ней была надета лыжная парка серебряного цвета, которую она расстегнула, но не сняла. Капюшон она отбросила на спину, и его меховая отделка спуталась с волосами. Под паркой на ней был белый свитер с широким воротом, а если учесть золотые серьги и длинные ресницы, то выглядела она на одну целую восемь десятых миллиона. Сьюзен стоила бы два.

Я лихо заломил кепку, подошел и сел напротив нее. Паркер-Хаус располагался в Старом Бостоне и считался серьезным заведением. Ему довелось пережить тяжелые времена, и сейчас он начал постепенно вставать на ноги, но кафе с видом на Тремонт-стрит было симпатичным. Я расстегнул куртку.

– Доброе утро.

Она улыбнулась, но без особой радости, и ответила:

– Я рада вас видеть. Мне больше не к кому было обратиться.

– Надеюсь, что вам не пришлось далеко идти, – сказал я. – Даже такой олимпиец, как я, испытал несколько неприятных мгновений.

– Меня кто-то преследует, – произнесла она.

– Я его понимаю, – ответил я.

– Но это действительно так. Я увидела его около своей квартиры. Он шел за мной на работу и обратно.

– А вы знаете, что вас искала полиция?

– Из-за Рейчел?

Я кивнул. Подошла официантка, и я заказал кофе с тостом из пшеничного хлеба. Перед Джулией Уэллс уже стояла тарелка с омлетом, который она слегка поковыряла. Официантка отошла.

– Я знаю о полиции, – сказала она. – Я позвонила в дом моделей, и там сказали, что полиция побывала у них. Но они не стали бы следить за мной.

Я пожал плечами:

– Почему бы вам не рассказать полиции о парне, который вас преследует? Если он их сотрудник, они скажут, если нет – разберутся с ним.

Она покачала головой.

– Не хотите обращаться в полицию? Она снова покачала головой.

– Почему?

Она ткнула в омлет вилкой, потом передвинула кусок на другой край тарелки.

– Вы не просто прячетесь от парня, который вас преследует? – уточнил я.

– Верно.

– С полицией вы тоже не хотите иметь дела.

Она вдруг заплакала. Ее плечи затряслись, нижняя губа задрожала, глаза наполнились слезами. Но плакала она тихо, чтобы остальные посетители не заметили.

– Я не знаю, как быть, – прошептала она. – Не хочу ввязываться во все это. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Вы случаем не знаете, где сейчас может быть Рейчел? – спросил я.

Она высморкалась в розовый бумажный платочек и слабо вздохнула.