После первой смерти - Блок Лоуренс - Страница 32

— Боится, что я вернусь и убью его? В тот момент я говорил это серьезно, хотя...

— Дело не в этом. Ты не видел его лица.

— Как же не видел — видел.

— Значит, ты неправильно оценил то, что видел. Когда ты сказал, что убьешь его, он взглянул тебе прямо в лицо и тут же все понял. Он узнал тебя. Он знает, кто ты.

— Да нет...

— Я должна была тогда сразу об этом подумать. Правда, может быть, я бы испугалась. Меньше всего ему хочется быть замешанным в убийстве. Тогда ему не выкрутиться, а ему это ни к чему. Единственное, что ему оставалось, — это навести тебя на Фила и надеяться, что вы убьете друг друга или произойдет что-нибудь еще, и он никогда больше о вас не услышит.

— Значит, он не станет звонить в полицию?

— Ни за что.

— Он может сделать анонимный звонок. Сообщить им, что я ношу военную форму, что-нибудь в этом роде.

Она покачала головой.

— Теперь он Бога молит, чтобы ты не попался. Если теперь тебя заметут, он знает, что ты расскажешь о часах. А ему это не нужно.

Она тяжело вздохнула.

— Иначе он бы нам ничего не сказал. Знаешь что? Люди — это вообще нечто. Пока он думал, что мы всего лишь парочка, у которой украли часы, он не сказал бы нам даже, который час. Но как только выяснилось, что ты — убийца, он готов преподнести нам на серебряном подносе свою правую руку. Просто диву даешься.

— Ага.

— Алекс, мне нужно немного отдохнуть. Я не буду спать, просто посижу тут. Но разговаривать я не могу. Хочешь посмотреть телевизор? Или, может быть, послушаешь музыку по радио?

— Лучше музыку.

— Что-нибудь медленное и спокойное. Я немножко перебрала.

— Тебе не плохо?

— Нет.

— Точно?

— Ммм...

Я вынул сигарету у нее из пальцев и потушил ее. Примерно час она сидела почти совсем неподвижно, время от времени слабо покачивая головой в такт музыке. Потом попросила сигарету. Я прикурил для нее. Она сделала две затяжки, отдала мне сигарету и попросила потушить.

Она сказала, что я, наверное, ненавижу ее. Я сказал, что люблю ее, и мы пошли спать.

Глава 21

Она сказала: «Спи, детка. Мне нужно ненадолго уйти. Я скоро вернусь. Ты поспи еще».

Подремывая, я провалялся еще несколько часов. Когда я наконец заставил себя вылезти из кровати, она все еще не вернулась. Я принял душ, потом поискал в ванной и нашел ее маленькую электрическую бритву, которой побрился. Мне хотелось есть, но в буфете было шаром покати. Я приготовил себе чашку кофе и взял ее с собой в гостиную.

Книг тут было мало, только стопка романов в мягких обложках. Пара книг об американских медсестрах на Дальнем Востоке. Думала ли моя Джеки в те годы, когда еще была свободна от уколов и продажной любви, ухаживать за больными? Заботиться о раненых? Среди книг был репринт одного бестселлера и несколько популярных книжек, в одной из которых содержалось описание проститутки с точки зрения психоанализа. Я бегло просмотрел ее, но не мог сосредоточиться. Слова проскальзывали мимо. Я снова сложил книги и сделал еще кофе.

Нам предстояло найти этого Фила. Кто-то нанял его, и нужно было узнать кто и зачем, довести дело до конца, а потом передать полицейским, и тогда все кончится.

Теперь я был в этом совершенно уверен. До того я едва ли располагал чем-то существенно большим, чем одно сознание собственной невиновности. Я не знал, с чего начать; случайные факты и умозаключения упорно отказывались складываться во что-то определенное.

Джеки все изменила. Благодаря ей я узнал, кто продал мои часы. Это была зацепка, ухватившись за которую можно было узнать остальное.

Сейчас она была где-то в городе, разговаривала с людьми, собирая информацию о Филе.

Я закурил. Если мне удастся оправдаться, я без труда снова устроюсь в университет. Когда-то я был хорошим ученым и хорошим преподавателем. Меня с удовольствием возьмут. Разумеется, потеряны годы, и этого нельзя не принять в расчет. Тогда мне оставалось чуть-чуть до того, чтобы возглавить факультет, а теперь уже вряд ли когда-либо удастся подняться так высоко. В известном смысле я начинал с нуля, и начинал в возрасте, весьма далеком от нежного.

Но это было неважно. У меня снова будет профессия, я снова буду работать, я снова стану человеком.

В моем воображении зрели все новые планы. Оставаться ли мне в Нью-Йорке? Мысль о том, чтобы осесть в маленьком университетском городке где-нибудь в Новой Англии или на Среднем Западе и убраться подальше от запаха и вкуса Нью-Йорка, была соблазнительна. Но у этого города были и неоспоримые преимущества. Здесь можно было спрятаться, никому до тебя не было дела.

Но мне больше не придется прятаться.

Конечно, маленький городок больше всего подошел бы человеку, который хочет избавиться от наркозависимости. Я когда-то читал, что самая большая опасность, подстерегающая вылечившихся наркоманов, — возвращение в знакомую обстановку, что тут-то и восстанавливаются легче всего прежние привычки. В другом городе, где нелегко, наверное, будет достать героин, где она не будет знать поставщиков...

Все это, оборвал я себя, глупый слюнявый романтизм. Не нужно смешивать одиночество, благодарность и взаимную дружескую поддержку с чем-то более глубоким и более постоянным. Глупо.

Мне все больше хотелось есть, а она все не приходила. Наконец я написал ей записку и оставил ее на кухонном столе. Чтобы найти круглосуточное кафе, мне понадобилось пройти до Бродвея. Я съел пару гамбургеров, картошку фри и выпил еще кофе. Потом вернулся в квартиру. Двери за собой я не запирал, поэтому, когда я вернулся, она так и не была заперта, записка лежала на столе, а Джеки все еще не было дома.

Часы показывали уже больше шести, когда она отперла дверь и вошла, а я к тому времени успел выкурить целую пачку. Я ужасно беспокоился. В моем воображении рисовались страшные картины — Джеки загоняет Фила в угол, он бросается на нее с ножом, она прижимает к горлу руку, нож с размаху вонзается ей в горло. Джеки поймали с героином, ее арестовали, заперли в камере. Джеки попадает в тысячу других немыслимых и смертельно опасных ситуаций. Но она пришла домой, и я приблизился к ней, поцеловал ее и сказал, что беспокоился.

— Беспокоился?

— Тебя долго не было.

— Я думала, ты еще спишь.

— Нет, я проснулся несколько часов назад. Потом я вышел в город и перекусил. Где ты была?

— Мне нужно было разузнать об этом Филе. Походить, поговорить кое с кем. А потом я должна была немножко поработать да еще найти продавца, чтобы сделать покупку. Та доза, которую я приняла, дома была последняя, и мне пришлось подзаработать, чтобы купить еще...

— У меня есть деньги.

— Последние двадцать долларов.

— Разве этого бы не хватило?

— Я обычно сразу покупаю на несколько дней. Мне не хотелось брать деньги у тебя, Алекс. Мне бы этого не хотелось.

— Ты спала со мной, и потом ты выходишь на улицу заработать.

— Думаешь, мне это нравится?

— Ты спала со мной, и потом...

Ее лицо приняло отчужденное выражение. Она сказала:

— Алекс, ты не имеешь права, ты, черт возьми, не имеешь права! — и побежала в ванную, хлопнув дверью. Я услышал, как щелкнул замок. Я подошел к двери и попытался просить прощения. Она не отвечала. Через несколько минут я услышал, как она включила душ, тогда я вернулся в гостиную и стал ходить по ней кругами. Я пытался сидеть, но мне трудно было оставаться на одном месте, я вставал, курил и мерил шагами ковер.

Когда она вернулась, распространяя запах свежести и чистоты, переодевшись в другое платье, я снова сказал ей, что прошу прощения.

— Все в порядке.

— Я не подумал.

— Нет, Алекс, если кто не подумал, так это я. Я вообразила, что ты догадаешься, почему я ушла. Не надо было мне ничего тебе говорить.

Она подхватила свою сумочку и устремилась в спальню. Я пошел за ней.

— Но тебе не нужно ревновать. Когда я с тобой, все по-другому. Я это делаю, вот и все. Это моя профессия.