После первой смерти - Блок Лоуренс - Страница 14

Я налетел на него с разбега. Мы отскочили друг от друга, я сжал кулак и из-за всех сил врезал ему. Если бы он увернулся, я бы упал. Но он был так же удивлен, как и я, и мой кулак попал ему точнехонько справа в челюсть. Его глаза стали абсолютно бессмысленными, и он начал медленно валиться на пол. Я побежал дальше к лестнице, оттуда в парадное, потом на улицу.

Бегом, бегом. Я знал, что нужно остановиться, перейти на шаг и растаять в темноте, но мой мозг не посылал сигналы ногам. Если бы полиция оцепила квартал, меня бы наверняка заметили, и все было бы кончено. Но мне по-прежнему везло. Через три квартала мне наконец удалось сбавить скорость и заскочить в темный дверной проем. Сердце бешено колотилось, и, как глубоко я ни вдыхал, я не мог надышаться. Я решил, что у меня сердечный приступ. Я ухватился за стену здания, но это не помогло, тогда я сел на лестницу и продолжал изо всех сил хватать ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание.

Наверное, в тот момент я был на грани обморока. Я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. К желудку и голове подкатывали мутные волны тошноты и слабость. Они затопляли меня. Я боролся с ними, я стиснул зубы и глубоко дышал, и постепенно мне стало лучше.

И тут у меня в ушах снова стали раздаваться револьверные выстрелы. Я чувствовал, как пули ударяются о мостовую справа и слева от меня. До того у меня не было времени, чтобы по-настоящему испугаться. Теперь, после того как все уже случилось, меня начало трясти как в лихорадке. Я не мог остановить дрожь.

Глупо, глупо. Конечно, в квартире было пусто. Естественно, там побывали полицейские и вынесли оттуда все. Даже если бы этого не случилось, мой хозяин, чтобы сдать квартиру другому жильцу, должен был предварительно освободить ее. Вряд ли он сохранил бы ее за мной. Хотя я первого числа внес плату за текущий месяц, у него были все основания думать, что я вряд ли вернусь.

Я прошел еще пару кварталов на северо-запад. Мне удалось благополучно миновать многочисленные бары, и когда я зашел наконец в один из них, мне было нужно не столько выпить, сколько в туалет. Вид у меня был устрашающий, одна рука порезана, другая ушиблена, одежда вся в грязи после падения. Я вымыл руки и лицо и насколько возможно тщательно отряхнул штаны. Я еще не пришел в себя, но теперь, по крайней мере, выглядел достаточно прилично, чтобы вернуться в гостиницу, не привлекая удивленных взглядов.

Но дрожь не унималась. Поэтому на обратном пути я остановился у стойки, успокоив себя мыслью, что теперь мне просто необходимо выпить и что я пропущу всего-навсего стаканчик.

Я одним глотком выпил неразбавленного ржаного виски, оно обожгло мне горло, я поперхнулся, но проглотил. И тут же запил водой, а потом выпил еще стакан воды и вышел на улицу. Я знал, что больше мне не нужно пить, да и желания такого у меня, слава богу, не было.

Выпивка помогла. Я почувствовал себя спокойнее, дрожь унялась. Я прошел оставшееся расстояние до Юнион-сквер, сел в подземку и поехал назад, в гостиницу.

Я не мог сидеть спокойно. Я принял душ и счистил остатки грязи с одежды. Я почти забыл о краске и стал было мыть голову. На волосы попало немного воды, но все обошлось.

Потом я сидел в комнате и пытался смотреть телевизор. Я попал на одиннадцатичасовые новости. На этот раз говорили обо мне немного, только то, что меня до сих пор ищут. Они ничего не выиграли от разгрома, учиненного в моей квартире, — возможно, полиция и вправду думала, что это был взломщик, а вовсе не я. Если Мортон Пиллион и сказал им о моем звонке, полицейские решили до поры до времени держать это в тайне.

Я выключил телевизор и стал расхаживать по комнате. Нужно было начинать действовать, и вечер наилучшим образом подходил для данной цели. Были люди, которые могли ответить на мои вопросы. Я не хотел ни с кем говорить, но и сидеть сложа руки тоже не хотелось. Я оделся и вышел.

Из телефона-автомата я позвонил Дугу Макьюэну. Он ответил, и я молча повесил трубку.

Он с женой и сыном жил в одном из новых домов на Вашингтон-Хайтс. Я прошел до метро и поехал к нему. Теперь я снова находился среди людей, и мне все время приходилось преодолевать нервозность. После душа, бросив взгляд на свое лицо в зеркале ванной, я показался себе меньше, чем когда-либо, похожим на себя самого. Дело было не только в седых волосах. Лицо выглядело старше. Всего за несколько дней на нем появилось несколько новых морщин и складок. И никаким душем этого было не смыть.

Я решил не звонить снизу в квартиру Макьюэна. Я решил не давать ему шанса сообщить в полицию, пока я буду подниматься в лифте на его этаж. Поэтому я постоял в сторонке и подождал и, когда какая-то женщина стала отпирать дверь, прошел за ней, держа в руке ключ от гостиничного номера. У меня, наверное, был такой вид, как будто я живу в этом доме, поскольку женщина придержала для меня дверь. Мы вместе поднялись на лифте, обменявшись парой фраз о том, какой прекрасный сегодня вечер и как мы оба надеемся, что до конца недели продержится теплая и солнечная погода. Она вышла на пятом этаже. Я поднялся выше до шестнадцатого и постучал в дверь Дуга.

Он открыл в пижаме и халате. Должно быть, я действительно мало походил на себя, поскольку секунду или две он стоял в нерешительности. Потом, явно нервничая, он отступил назад, а я прошел за ним в квартиру и закрыл дверь.

Он сказал:

— О господи.

— Мне нужна помощь, Дуг.

— Ясное дело, конечно нужна. Боже мой, ты ужасно выглядишь. Ты что, за ночь поседел?

— Это краска.

— Я думал, что ты уехал из города. Или тебя поймали. Вчера вечером на углу я тебя обыскался. Я принес деньги, но тебя там не было. Что случилось?

Значит, он все-таки пришел на свидание. На секунду мне стало неловко, что я не поверил ему.

— Там везде были копы, — сказал я, — я испугался и смотал удочки.

— Тебе нужны деньги? Я...

— Не важно. Об этом потом. — Я набрал воздуха. — Нам нужно поговорить. То, что я вчера сказал, действительно правда. Я не убивал эту девушку. А это значит, что ту, первую, я тоже не убивал. Кто-то подставляет меня, Дуг. Я должен узнать кто.

— Полиция...

— Полиция будет искать только меня. Поэтому мне нужно докопаться до правды. Как только это произойдет, я сам сразу пойду к ним. А пока я должен действовать на свой страх и риск.

— Чего тебе от меня нужно?

— Информация. Мне нужно кое-что знать. Кто-то проделал такое со мной, значит, у кого-то были на то основания. На сегодняшний день я вижу только две причины. Возможно, их больше, но это все, что пока приходит мне в голову. Моя работа и Гвен.

— Я тебя не понимаю.

— У меня можно было отнять только это. Работу и жену. Что тебе известно о новом муже Гвен?

— Ровным счетом ничего. Они познакомились в Калифорнии — это все, что я знаю.

— Вот как?

— Она уехала после того, как тебя посадили. Сдала квартиру на срок, остававшийся до конца аренды, продала все, кроме нескольких вещей, которые отдала на хранение, и села на самолет до Калифорнии. Потом Кей получила от нее письмецо. Мы обменялись открытками на Рождество. Пожалуй, все. С тех пор, насколько мне известно, она больше здесь не бывала.

Я закурил.

— А если она знала его раньше?

— Мне это кажется маловероятным.

— Все кажется маловероятным. Как его зовут?

— Не знаю. Кей должна знать.

— Она дома?

— Спит. Пошла спать примерно час назад. — Он посмотрел на свою пижаму и халат. Он стоял босиком. — Я читал и тоже уже собирался ложиться.

— Извини, что надоедаю тебе.

— Не валяй дурака. — Его глаза встретились с моими. — Мне кажется, тебе бы не помешало выпить. Что будешь?

— Ничего.

— А я выпью.

Он нашел бутылку скотча и понес ее на кухню. Я пошел за ним. Он наполнил высокий бокал кубиками льда, плеснул скотча, долил водой из-под крана. Он повторил свое предложение выпить.

— Я бы выпил кофе, — сказал я.

— Растворимый подойдет?