Енох - Блох Роберт Альберт - Страница 2

– Родные Эмили Роббинс сказали, что она хотела проехать через болото, – сказал старый Шелби. – Следы от шин ведут к зыбучим пескам.

Енох забыл предупредить об этих следах. Что я мог ответить? Вдобавок…

– Все, что вы скажете, может быть использовано против вас, – так объявил шериф. – Ну, пошли, Сет.

Я и отправился с ним. Ничего другого не оставалось. Добрались до города, и куча зевак попыталась открыть дверцы машины. Среди толпы я увидел женщин. Они визжали мужчинам, дескать, давайте, хватайте его!

Но шериф Шелби утихомирил всех, и наконец я, живой и здоровый, очутился в самом конце здания, где они держали заключенных. Он запер меня в средней камере. Остальные две были пустыми, так что я снова оказался один. Ну конечно, со мной остался Енох, который проспал все представление.

С утра пораньше шериф куда-то отправился, и взял особой еще нескольких человек. Думаю, он хотел попытаться достать тело из песка. Он меня ни о чем не спрашивал. Не знаю, почему.

Вот Чарли Поттер, тот наоборот хотел знать все! Шериф Шелби оставил его за главного. Чарли принес мне завтрак, немного постоял рядом и задал целую уйму вопросов.

Но я молчал. Стану я разговаривать с придурком вроде Поттера! Он воображал, что я псих. То же самое думали те, которые бесновались на улице. И почти все в городе. Наверное, из-за матери, а еще потому, что я живу совсем один, окруженный болотом.

Да и о чем с ним толковать, с этим Поттером? О Енохе? Он все равно бы не поверил.

Так что я не говорил, а слушал.

Он рассказал о поисках Эмили Роббинс и о том, как шериф стал раскапывать давнишние дела о пропавших людях. Ожидается громкий процесс, и сюда заявится сам окружной прокурор. А еще он слышал, что ко мне пришлют доктора.

И действительно, не успел я позавтракать, как явился врач. Чарли Поттер заметил, как он подъезжает, и впустил. Пришлось ему проявить сноровку, люди, стоявшие у тюрьмы, чуть было не прорвались внутрь. Думаю, они хотели меня линчевать. Но доктор все-таки прошел благополучно – маленький, с такой смешной узенькой бородкой. Он велел Чарли подняться в дежурку, а сам присел на его место напротив меня, и мы стали беседовать.

Он просил называть его доктор Силверсмит.

До того времени я как бы онемел, не чувствовал ни страха, ничего.

Все случилось так быстро, что я не успел как следует подумать, собраться с мыслями.

Точь-в-точь обрывки сна, – шериф, толпа; всякие разговоры о суде и линчевании, тело в болоте…

Но как только появился доктор Силверсмит, я словно очнулся.

Он-то точно был из плоти и крови. По его внешности, манерам, разговору сразу понятно, что это настоящий лекарь, один из тех, которые хотели забрать меня в приют, когда нашли мою мать.

Он сразу и спросил, что с ней случилось. Кажется, доктор Силверсмит уже знал обо мне много разных вещей, оттого беседовать с ним оказалось просто и легко.

Я глазом не успел моргнуть, как разговорился. Рассказал о том, как мы с мамой жили в хижине. Как она готовила снадобья и продавала местным, о большом котле, и как мы собирали травы, когда темнело. И даже о тех ночах, когда она уходила на болота одна, и я слышал странные звуки, доносящиеся издалека.

Я не хотел говорить дальше, но он и сам все знал. Знал, что ее называли ведьмой. Знал даже; как она умерла. Тем вечером к нам пришел Санто Динорелли и ударил маму ножом, потому что она изготовила зелье для его дочери, а та убежала с охотником. Доктор Силверсмит знал и о том, что я с тех пор жил на болотах один.

Не знал он только об одном. О Енохе. Существе, которое живет у меня на голове, сейчас мирно спит и не ведает, что произошло со мной. А может, ему все равно…

Удивительно, но я стал рассказывать доктору Силверсмиту о моем покровителе. Я хотел объяснить, что на самом деле не виноват в смерти той девушки. Так что пришлось упомянуть и Еноха, и то, как мама однажды ушла в лес и там заключила договор. Меня она с собой не взяла, – тогда мне было всего двенадцать, – просто захватила с собой немного моей крови в бутылочке.

Вернулась она с Енохом. Он теперь твой до скончания лет, сказала она, чтобы охранять и помогать, что бы ни случилось.

Я рассказал об этом очень подробно, объяснил, почему сейчас бессилен поступить вопреки его воле, ведь после маминой смерти Енох руководил мной.

Да, долгие годы он отводил любую беду, как она и хотела. Она заранее знала, что ее сын в одиночку не сможет приспособиться к жизни. Я как на духу выложил все доктору Силверсмиту, потому что считал его мудрым и знающим человеком, который поймет меня: я ошибся.

Это стало видно сразу. Доктор Силверсмит, наклонясь, внимательно слушал, поглаживал куцую бороденку и без остановки повторял: «Так, так…», – а тем временем сверлил меня глазами. Точь-в-точь, как люди из толпы. Недобрый взгляд. Любопытный и злой. Взгляд человека, который тебе не верит и хочет перехитрить.

Потом доктор Силверсмит начал задавать разные дурацкие вопросы. Сначала о Енохе, хотя, понятное дело, только притворялся, что поверил мне. Спросил, как я могу его слышать, хотя не вижу. Говорили со мной когда-нибудь другие голоса или нет. Как себя чувствовал, когда убил Эмили Роббинс, и не занимался ли потом… Даже в уме не хочу повторять, что он спросил! Вообще, он со мной говорил так, словно я… словно я псих какой-то!

Он только дурил меня, пытался убедить, что не знает о Енохе. И сам доказал это, когда поинтересовался, скольких еще я убил. А потом попытался вызнать, куда я дел головы.

Но больше ему меня обмануть не удалось.

Я только засмеялся и как в рот воды набрал.

Наконец ему надоело, он поднялся и пошел к выходу, качая головой. А я хохотал ему вслед, потому что доктор Силверсмит так и не узнал, что хотел. Он пришел, чтобы выведать все мамины секреты, мои секреты и секреты Еноха.

Но ничего у него не вышло, поэтому я так радовался. А потом лег и заснул. Проспал почти весь день.

Когда продрал глаза, у камеры стоял незнакомый человек с широким лицом, расплывшимся в улыбке, жирными щеками и добрыми глазами, в которых сверкали смешинки.

– Хэлло, Сет, – сказал он очень приветливо. – Решил немного вздремнуть, а?

Я поднял руки, ощупал макушку. Я не чувствовал Еноха, но знал, что он со мной, только еще не проснулся. Кстати, он очень быстро двигается, даже когда спит.

– Ну-ну, расслабься, – сказал толстяк. – Я тебя не обижу!

– Вас что, доктор послал?

Он от души рассмеялся.

– Ну конечно, нет, – ответил он. – Меня зовут Кэссиди. Эдвин Кэссиди. я прокурор округа, самый главный здесь. Как считаешь, могу я войти и присесть рядом с тобой?

– Но меня заперли.

– Шериф дал мне ключи.

Мистер Кэссиди вытащил их и открыл дверь камеры, зашел и сел рядом с лежаком.

– Вы не боитесь? – спросил я. – Я ведь вроде как убийца.

– Да ладно, Сет, – засмеялся мистер Кэссиди. – Конечно, не боюсь. Я знаю, что ты никого не хотел убить.

Он положил мне руку на плечо, и я не стряхнул ее. Теплая, мягкая, дружеская рука. На пальце большой перстень с бриллиантом, сверкавшим на солнце.

– Как там поживает твой приятель Енох?

Я даже подскочил.

– Ну-ну, все в порядке. Я встретил на улице нашего доктора, и он мне рассказал. Он совсем не понимает насчет Еноха, правда, Сет? Но ты и я – мы-то знаем правду.

– Он думает, что я спятил, – прошептал я.

– Ну, между нами, Сет, в то, что ты наговорил, сначала трудновато было поверить. Но я только что вернулся с болот. Шелби и его люди до сих пор не закончили там работать, и пару часов назад они нашли тело Эмили Роббинс. И остальных тоже. Выудили толстяка, маленького мальчика, какого-то индейца. Понимаешь, песок хорошо сохранил останки.

Я внимательно следил за его глазами, но в них только искрились смешинки. Я понял, что могу доверять мистеру Кэссиди.

– Если они продолжат искать, найдут и других, верно, Сет?

Я кивнул.

– Но я больше ждать не стал, потому что увидел достаточно, чтобы тебе поверить. Енох заставил тебя их всех убить, правда?