Нырок в забвение - Хенрик Ричард - Страница 44

Молодое поколение морского офицерского корпуса, к числу которого относился и Александр Литвинов, воспитывалось после войны и сейчас участвовало в величайшей в истории перестройке флота. Примерно половина кораблей уже была выведена из боевого состава флота, и этот процесс все еще продолжался. На смену устаревшим кораблям, имевшимся на флоте в избытке, должны были прийти качественно новые, конструктивно более совершенные корабли. Российский флот войдет в двадцать первый век с новейшими подлодками типа "Акула" и "Пантера".

Сейчас Александр писал в своем дневнике о новом геополитическом климате и роли "Пантеры" в этих условиях. Он рассматривал нынешний поход, как некую безобидную игру в прятки. Преследование американской лодки "Джон Маршалл" было для него просто военной игрой, как и все теперешнее задание. О враждебных действиях против американцев не могло быть и речи. Соединенные Штаты однозначно стали союзником, добрым другом, протянувшим руку помощи.

Переход России к рыночной экономике открывал новые перспективы, и помощь американцев в этом отношении трудно было переоценить. Коммунизм умер и похоронен, и чем быстрее народы России поймут это, тем скорее в стране наладится нормальная жизнь.

Но преодолеть стереотипы социалистического образа мышления не так-то легко. За долгие годы лживой пропаганды у людей сложилось извращенное мировоззрение. Даже сейчас, в так называемые времена возрождения, Россию раздирали смута, недоверие, раскол, что вело к потере многих возможностей и напрасному растрачиванию усилий.

Александр знал, что кое-кто на "Пантере" воспримет его мысли и настроение, как предательские. В первую очередь – замполит. В его глазах Борис Добрынин олицетворял собой нынешние противоречия России. Этот человек был осколком прошлого, наследником и сторонником прежней твердой партийно-государственной политической линии. Будучи рабом собственных личностных недостатков, разочарованный нынешним состоянием дел в стране, он активно выступал за возврат к старым порядкам, когда тоталитаризм безраздельно господствовал во всех сферах общества и подавлял всякое стремление к свободе личности.

Крушение берлинской стены показало всему человечеству, что догмы не вечны, и свобода выбора – прерогатива каждого человека. Освободившись от идеологических пут, демократия захлестнула Восточную Европу и вскоре вылилась на улицы Москвы.

Борис Добрынин и его единомышленники никак не могли взять в толк, что для народа, однажды вкусившего дух свободы, возврат к рабству невозможен. Они продолжали вести уже проигранную войну против самих себя.

Звонок внутрикорабельной связи внезапно прервал мысли Александра, вернув его к действительности. Каперанг протянул руку к ближайшему телефонному аппарату.

– Есть подводный акустический контакт, командир! – доложил взволнованный мужской голос. – Пеленг два-шесть-ноль.

– Сейчас иду, – ответил Александр.

Центральный пост "Пантеры" находился всего в нескольких метрах от его каюты. В отсеке стояла напряженная тишина, когда командир прошел мимо рулевого к бородачу, сидевшему у акустического пульта.

– Что там у тебя, Миша? – спросил он.

Старший акустик сдвинул наушники на затылок и показал на экран.

– Явно движущаяся подводная цель, командир. Но я никак не могу ее опознать.

Александр надел запасные наушники и вслушался в четкий пульсирующий шум.

– Ты знаешь, очень похоже на шумы "Джона Маршалла", – заметил он.

– Мне тоже так показалось, – сказал акустик. – Но это вряд ли возможно, ведь мы отстали от "Маршалла" в Норфолке, а другая такая американская лодка с внешней надстройкой для боевых пловцов базируется на Тихом океане.

– Возможно, "Сэм Хьюстон" вышел из Панамсокго канала и крутится у Порт-Канаверала, – предположил Александр. – Или другая лодка несет на себе глубоководный спасательный аппарат. Что бы там ни было, не жалей пленки и сделай запись для последующего анализа.

– Есть, командир, – ответил акустик и вновь погрузился в работу.

В противоположном конце отсека Александр увидел знакомую лысую голову. Замполит настойчиво махал рукой, приглашая его к штурманскому столу. Не испытывая большого желания встречаться с Добрыниным, Литвинов все же решил подойти к нему.

– Что вы думаете об обнаруженной цели, командир? – озабоченно спросил замполит.

– Одно из двух: это либо модифицированная лодка типа "Итен Аллен", либо другая ударная лодка с глубоководным спасательным аппаратом на палубе, – ответил Александр.

Вытирая платком потную лысину, замполит сказал:

– Должно быть, это та самая лодка проекта 688, которую мы вели от Норфолка.

– Вполне возможно, товарищ замполит, – согласился командир.

Добрынин посмотрел на карту, лежащую перед ними.

– Командир, я полагаю, что есть необходимость последить за этой лодкой, чтобы узнать о ее намерениях.

– Что за необходимость? – спросил Александр. – В боевом приказе об этом нет ни слова.

Замполит достал из нагрудного кармана вчетверо сложенный лист бумаги и протянул его Литвинову. Тот начал читать, а Добрынин зашептал ему на ухо:

– Радиограмма поступила всего несколько минут назад. Как видите, "Пантера" временно вводится в состав спецгруппы номер тринадцать и передается в непосредственное подчинение адмиралу Валерьяну. Так как новое распоряжение однозначно требует следить за всеми американскими военными кораблями, направляющимися к Багамским островам, у нас нет иного выбора, кроме как проследить за этой целью.

Александр внимательно перечитал радиограмму и с сомнением покачал головой.

– События приобретают странный оборот. Что это за спецгруппа номер тринадцать, и почему мы введены в ее состав?

Замполит ехидно осклабился.

– Я тоже об этом думаю, командир. Но коль скоро получен новый приказ, можем ли мы не выполнить то, что он нам предписывает?

15

Покинув Порт-Канаверал, "Риковер" взял курс на юго-восток, Им предстояло идти этим курсом восемнадцать часов и, миновав остров Большая Багама, утром войти в пролив Провиденс. Оттуда будет рукой подать до точки назначения.

Томас Мур провел послеобеденное время в уединении. Закрывшись шторкой, он внимательно изучил все материалы, накопленные после обнаружения "Льюис энд Кларка". Казалось, это произошло очень давно, никак не верилось, что он занимался этим делом всего-то меньше недели.

В 16.50 в кубрик тихо вошел вестовой и, постучавшись, заглянул за шторку Мура.

– Извините, сэр, – вежливо произнес он. – Не отужинаете ли вы с командиром?

– С удовольствием, – ответил Мур. Он пропустил обед и очень хотел есть.

Сунув свои записи под матрас, он запер рундук и вышел умыться. Когда он вошел в гальюн, Хоп сушил руки.

– Добрый вечер, – приветствовал его интендант. – Надеюсь, вы поужинаете с нами.

– Обязательно, – сказал Мур. – Я голоден как волк.

– Ваш аппетит разыгрался в нужный момент, коммандер. В Порт-Канаверале одному из моих людей удалось достать парочку свежих индеек. Их готовили весь день, и, когда я проверял, они истекали жиром и сами просились в рот.

Мур умылся и взял протянутое Хопом полотенце.

– Благодарю, Хоп. Вы знаете, я давно хотел вас спросить: как вам удается поддерживать хорошую физическую форму при такой отменной кормежке на лодке?

Лейтенант похлопал себя по животу и улыбнулся.

– Боюсь, это врожденная черта, сэр. Сколько бы я ни ел, мой вес не меняется.

– Здорово, а я прибавляю в весе даже от простого созерцания еды.

– Понимаю вас, сэр, и в утешение могу сказать, что на "Риковере" у механиков имеются гребной и велосипедный тренажеры. Поэтому сегодня вы можете наесться до отвала, а завтра искупить свой грех на тренажерах.

– Постараюсь воспользоваться вашим советом, Хоп, – сказал Мур и последовал за интендантом в кают-компанию.