Сага о Хелоте из Лангедока - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 69

Святой дернулся в руках другого стражника. Тот равнодушно ударил его несколько раз в грудь кулаком с зажатой в нем тяжелой рукояткой кинжала. Отшельник закашлялся и задохнулся.

Заверещав, Тэм бросился к лазу. Тем временем дом уже начал гореть – в спешке стражники перевернули две свечи, оставленные на столе. Воск трещал, сухое дерево грозило вот-вот вспыхнуть. Не помня себя, Тэм метнулся влево, вправо, схватил кого-то за ногу, получил сильный удар по лицу и на мгновение потерял сознание. Затем его подняли за волосы. От адской боли он очнулся и закричал. Кто-то, ругаясь на чем свет стоит, поволок его прочь из дома. Тэм кусался и отбивался.

– Звереныш! – с отвращением произнес голос Гая Гисборна. Гай сбросил Тэма с крыльца в мокрую траву. Не помня себя, Тэм начал карабкаться по ступенькам, скаля зубы и поскуливая, как побитый щенок.

Гай еще раз ударил его ногой, сбрасывая вниз. И снова Тэм пополз наверх. Он задыхался от плача. Тогда Гисборн наклонился и взял его на руки. Не обращая внимания на то, что мальчик принялся извиваться и норовил его лягнуть, Гай сказал: – Дурак твой Хелот...

После чего сильно ударил его по голове кулаком и вышвырнул на болота, благословив отборными ругательствами.

Дом уже лизало пламя. Гай бросился в комнату и споткнулся о труп, брошенный у порога. Это был отшельник. Кто-то из стражников, видимо опасаясь колдовства, перерезал ему горло. Гай перекрестился. Если Сульпиций и впрямь был колдуном, то не следовало убивать его как обычного человека. Мертвый колдун еще опаснее живого.

Но думать об этом времени не оставалось. Дом был охвачен пожаром, а в подполе отшельник кого-то прятал. Гисборн был уверен, что добрался до истоков зла, которое обитало в Шервуде уже не первый год.

Он увидел разоренную постель, на которой только что кто-то спал. Сейчас она была пуста. Сняв с полки свечку, Гай посветил вокруг. Дым уже проникал в подвал, времени оставалось совсем немного. Но он никого не увидел. И, однако же, у Гая не было ни малейших сомнений в том, что здесь кто-то прячется.

Он поднял свечу повыше и наконец разглядел того, кого искал. Человек стоял, прижавшись к стене, под полками, где была расставлена коллекция диковинных сосудов в форме различных фантастических зверей и грубо слепленных чашек, расписанных в семь цветов. В руке у человека был нож. Всклокоченные черные волосы и клочковатая черная борода придавали ему в темноте зловещий вид. Гай плюнул и перекрестился, приняв его в первую секунду за демона. Тот тихонько засмеялся, скаля зубы.

– Страшно тебе? – спросил он. – Ты ведь испугался, Гисборн? Ваши люди крестятся, когда боятся.

– Я узнал тебя, – сказал Гай и скрипнул зубами. – Хелот обманул меня. Я убью сначала тебя, а потом его.

Алькасар шагнул вперед, выставив нож. Он все еще улыбался, скаля в черной бороде белые зубы. Гай выхватил из-за пояса кинжал и метнул его, метя в грудь своему противнику. Алькасар отшатнулся, но не рассчитал движения и сильно ударился спиной о стену. Полки задрожали, несколько фаянсовых колбочек упало на пол и разбилось.

А глиняные чашки вдруг подскочили и повисли в воздухе. Потом они начали сами собой раскачиваться и ударяться одна об другую, как будто руки невидимого жонглера перебрасывали их из одной ладони в другую. И наконец они полились меж невидимых рук – влево-вправо, влево-вправо, и семь цветов стали сливаться в семь полос радуги, и Гисборн понял, что не может сделать ни шагу. Он еще видел сарацина, исчезающего в стене, но дотянуться до него рукой уже не мог. И когда Гай сделал еще один шаг, на него неожиданно посыпались глиняные чашки и две или три больно ударили его по голове.

Трактир был пуст. Хозяин, встретивший Греттира у двери, немедленно ушел, шаркая разбитыми кожаными башмаками, и унес с собой единственную горящую свечу. Юноша постоял некоторое время в кромешной тьме, потом глаза привыкли, и он различил впереди себя лестницу. Осторожно поднялся на второй этаж. Дверь комнаты, занимаемой Гури Длинноволосым, была распахнута, и Греттир пошел на тусклый свет. Он остановился на пороге. Сегодня одиночество замучило его настолько, что он согласен был терпеть даже невыносимого Гури, лишь бы не оставаться наедине с Сантой и своими печальными мыслями.

Но Гури он не обнаружил. Прямо перед Греттиром на сундуке сидел и сосредоточенно грыз ногти Хелот из Лангедока.

– Привет, – сказал он равнодушно.

– Хелот! – Греттир бросился к нему навстречу и вдруг остановился как вкопанный. Таким он своего друга еще никогда не видел. Ни после плена в баронском замке, ни после сражения в Гнилухе, когда его хотели повесить. – Вы убили его, сэр? – прошептал Греттир. Другого объяснения отсутствию Гури он найти не мог.

Хелот тускло посмотрел на него:

– Кого я убил? – Ну, этого негодяя Гури.

– Я и есть Гури, дурачок, – ровным голосом, без интонации ответил Хелот. – Зачем пришел?

– Я рад вас видеть, и... – Греттир опустился в кресло.

– Тянуло, вот и пришел.

– Бросай ты этот Ноттингам, – сказал Хелот с визгливой интонацией Гури Длинноволосого. – Дохлое дело, в натуре. Поезжай лучше в отцовский замок.

Хелот слез с сундука и вышел из комнаты. Свесившись с перил, крикнул в темноту:

– Хозяин!

К великому удивлению Греттира, внизу тотчас мелькнул огонек.

– Хозяин, принеси нам, пожалуйста, вина. И чего-нибудь на ужин.

– Остались только бобы, сэр. И эль. Это для простонародья, – неуверенно отозвался хозяин и подавил зевок.

– Сойдет и это, – одобрил Хелот. Хозяин покорно зашаркал на кухню.

– Зачем вам понадобился этот Гури, сэр? – нетерпеливо спросил Греттир.

– А ты меня узнал?

– Нет. – Юноша покраснел. – Как я мог узнать вас, сэр, ведь вы были со шрамом и в парике... А как вам удалось сделать шрам?

– С помощью клея.

– Так для чего вы это сделали?

– У меня было одно дело на соляных копях, – спокойно ответил Хелот. – На днях я его успешно завершил. После чего собственноручно прирезал старину Гури. Тебе его будет не хватать?

– Избави Боже. Я так рад, что вы здесь, сэр.

– Это ненадолго, – утешил его Хелот. – Я наломал здесь столько дров, что не сносить мне головы. – Его лицо передернуло, как от боли, и он добавил совсем тихо: – Я не могу больше видеть эти болота. Может быть, если я уйду отсюда, я перестану думать...