Сага о Хелоте из Лангедока - Хаецкая Елена Владимировна - Страница 33

– Санта! – покраснев, вскричал Греттир.

Бьенпенсанта захихикала.

– Помнишь, – начал Хелот, – когда мы навестили разбойника в его узилище, я сказал: «Клянусь девственностью святой Касильды, тебе отсюда не выбраться».

– Помню. НУ и что?

Хелот задумчиво поворошил угли в камине, бесцеремонно просунув кочергу сквозь бесплотное тело призрака. Бьенпенсанта злобно зашипела, но на это никто не обратил внимания.

– "Святая Касильда не была девственницей" – вот что он написал.

– Бог мой! При чем тут... – начал Греттир.

– Поаккуратнее выражайся, внук, – рассердилось привидение, мерцая то красным, то зеленым светом.

Хелот рассмеялся:

– А при том. Отец Тук рассказывал нам житие этой особы. Она была женою сарацинского конуга. ЖЕНОЮ... Робин правильно меня понял.

Хелот решил пожить в Ноттингаме еще несколько дней. Было бы неразумно исчезнуть из города сразу же после того, как из Голубой Башни совершил побег знаменитый разбойник. Хелот, конечно, очень сомневался в том, что у кого-нибудь из цвета здешнего общества хватит ума связать эти два обстоятельства, однако лангедокский рыцарь не любил делать ничего лишнего.

На второй или третий вечер, когда Греттир отправился к Гисборну, преследуя одну-единственную, не скрываемую им цель – напиться, Хелот решил остаться дома, предпочитая общество сварливой Бьенпенсанты обществу пьяного мальчика. Впрочем, вслух Хелот выразился куда благопристойнее, и Греттир ушел, не обидевшись.

Как только он скрылся за дверью, в комнате материализовалась Бьенпенсанта. На сей раз она не пыталась никого напугать и вела себя мышкой, насколько это вообще было возможно для прабабушки Греттира.

Хелот подложил в камин дров. Слуг он отослал – мешали своим мельтешением. Сидя в кресле с ногами, Санта наблюдала за ним с легким любопытством. Наконец она сказала:

– Хотите выпить? У моего внука здесь хороший запас вина.

Хелот повернулся к ней и неожиданно для себя улыбнулся:

– Разве призраки пьют? Я не знал.

– Я и сама не знала, пока не начала напиваться. Подождите здесь, не уходите. Я быстро принесу два бокала и бутылочку.

Бьенпенсанта поднялась, и ее просторные одежды зашуршали, как настоящие. Уже возле самой двери она обернулась, бросила на молодого рыцаря проницательный взгляд и добавила:

– А если вы вздумаете уснуть, сэр, я обещаю вам кошмары. Сами не обрадуетесь. Если проснетесь после этого седым, считайте, что повезло. И скрылась в коридоре.

Но Хелот и не думал спать. Слишком многое заботило его в этот вечер, чтобы он мог уснуть. Когда Санта вернулась, держа в руках покрытую пылью бутылку с действительно хорошим красным вином, Хелот почти обрадовался. Привидение, когда хотело, было по-настоящему хорошим собеседником: чутким, умным, парадоксальным.

– Вы не обидитесь, сударыня...

– Можете называть меня «моя дорогая», – перебив, предложила Санта.

– Моя дорогая, – не стал спорить Хелот, – почему вы не остались в замке?

– Понятия не имею, – сказала Бьенпенсанта. – Я была проклятием рода, к которому принадлежит Греттир. Видимо, это оказалось важнее всего остального.

Хелот покачал головой.

– Я не верю в магию, – сказал он. – Я верю только в Бога. Но сейчас мне начинает казаться, что в нашем мире все далеко не так просто, и в игру вступили Силы, о которых мы с вами, моя дорогая, просто не подозреваем.

По телу Бьенпенсанты неожиданно пробежала волна красного жара, и она изогнулась и вздохнула.

– Может быть, – тихо сказала она. – Иногда мне кажется, что я способна улавливать изменения в балансе Сил, существующих в мире. И сейчас... – Она помолчала, и лицо ее изменилось. Так выглядела бы обыкновенная женщина, которая боится. Как будто открылась дверь на холодную улицу, и тянет сквозняком.

Гай Гисборн жил в своем доме Белого Единорога на Офицерской улице. Дом этот с двумя окнами по фасаду выглядел нарядно.

Дверь Греттиру открыла молодая девушка и склонилась, пропуская его вперед. Греттир вошел и растерянно огляделся в поисках прислуги, чтобы отдать тяжелый от мокрого снега плащ и длинный меч в ножнах, с которым юноша не расставался с той минуты, как Хелот посвятил его в высокий рыцарский орден. Однако никого больше не увидел.

– Будьте как дома, – сказала девушка, еще раз поклонившись. – Сэр Гай ждет вас, сэр.

– Дома у меня есть оруженосец, – сказал Греттир.

Вместо ответа девушка взяла плащ и оружие и, нагруженная железом и тяжелой зимней одеждой, ушла в глубь дома.

Греттир оказался в небольшой, очень чистой комнате. Под ногами хрустело и вкусно пахло свежее сено. Среди цветных стекол окна было даже три красных – Греттир не мог позволить себе подобной роскоши и потому по-детски позавидовал.

Гай вышел ему навстречу. Он был уже изрядно пьян, и молодой человек заметил это по чересчур твердой походке Гая и по тому, как решительно тот кивнул ему на кресло с прямой спинкой.

– Располагайтесь, сэр, – сказал Гисборн и, повысив голос, крикнул: – Дианора! Воды гостю!

Греттир уселся, вытянул ноги. Юному датскому рыцарю уже случалось напиваться в обществе Гая Гисборна, однако в гостях у него юноша был впервые.

Вошла девушка, неся в обеих руках чашу для умывания. В воде плавали засушенные лепестки роз. Она протянула чашу сперва Греттиру, потом хозяину дома. Гай отстранил ее небрежным движением и, не обращая больше никакого внимания на служанку, равнодушно спросил Греттира:

– Как вам живется вдали от родины, сэр Греттир?

– Мне здесь нравится, – ответил юноша. – Не говоря уж о том, что вы удостоили меня своей дружбой, сэр.

– Настоящий зверинец, а? – так же равнодушно сказал Гай, подавая Греттиру кубок с вином и взяв себе другой.

– Да, – согласился Греттир, – например, этот жуткий разбойник из леса и его подручные...

– Локсли? – Светлые глаза Гая вдруг засияли, и он рассмеялся. – Да это единственный нормальный человек во всем Шервуде,..

– За что же, в таком случае, вы ненавидите его, сэр Гай?

– Честно говоря, я предпочел бы или повесить его без проволочек, – ответил Гай, – или заручиться его дружбой. Он умен и очень отважен. Моя бы воля, я бы взял его на службу.