Звездный стипль-чез - Задорожный Александр - Страница 21

— Ты об этом всем и рассказал?

— Конечно, — честно признался Дерк Улиткинс.

— А о своей роли в этом деле ты тоже рассказал?

Улиткинс не ответил на вопрос Скайта. Он двинулся дальше и, подойдя к дверям, дернул за ручку.

— Так рассказал или нет? — переспросил его Скайт.

— Незначительные нюансы никого не интересовали, — дергая сильнее, отозвался Дерк.

— Конечно, я — кровожадный злодей, а ты невинный свидетель моей расправы над несчастными. — Уорнер, подойдя к Дерку, помог дернуть за ручку. — Могу представить, в каких выражениях и с какими подробностями ты расписывал эту сцену. Что-то вроде: «И кровь ручейками растекалась из-под бездыханного тела невинного боцмана…».

— Багровая, — поправил Дерк.

— Что «багровая»?

— «И багровая кровь ручейками растекалась из-под бездыханного тела невинного боцмана».

— Да, так будет сочнее, — согласился Скайт. Дверь не открывалась. Она была заперта на ключ.

— Отойди, — предупредил Уорнер, прежде чем ударом локтя вышибить матовое стекло.

Осколки со звоном посыпались на каменный пол. Звук от разбившегося стекла разнесся по всем уголкам пустынного прибежища. Не дожидаясь, пока он стихнет, Скайт просунул руку в образовавшуюся дырку и, нащупав замок, открыл дверь изнутри.

Напарники оказались в просторном помещении, похожем на библиотеку, заставленном шкафами с древними книгами в ярких целлофановых обложках, лазерными дисками, магнитными лентами. Каменный пол между стеллажами устилало синие ковровое покрытие, заглушавшее шаги. По всей длине противоположной стены шло большое окно с широким подоконником, на котором стояли в глиняных горшках высохшие растения, скорченные листья которых коричневыми тряпочками свисали с корявых стеблей, подвязанных тонкими голубыми тесемочками. Окно выходило как раз на ту сторону, откуда пришли Уорнер с Дерком Улиткинсом. Из него даже можно было рассмотреть верхнюю часть звездолета, стоявшего за деревьями.

Под потолком висели четыре люстры с розовыми плафонами. Стены украшали картины в толстых золоченых рамах, изображавшие сцены из космических баталий.

У правой стены стоял огромный кожаный диван на гнутых ножках, с высокой спинкой и вычурными подлокотниками в виде драконов, вырезанных из черного дерева. К одному из шкафов напротив дивана был приколот поблекший календарь десятилетней давности с фотографией полуобнаженной блондинки. Под календарем стоял сервировочный столик на маленьких колесиках, пыльная ад поверхность которого была занята пустыми бутылками из-под крепких напитков.

Все убранство этого помещения говорило, что его хозяин пытался создать здесь себе что-то наподобие уюта.

Пройдя немного вдоль шкафов, приятели увидели с левой стороны большой письменный стол, стоявший возле стены, на которой висела большая картина с изображением звездолета, освещенного лучами ярко-красной звезды и летящего на фоне черного космоса. Уорнер обратил внимание на знакомые очертания нарисованного корабля: вне всякого сомнения, это был «Валрус».

Эта картина со звездолетом, служившим домом для Скайта несколько лет, вызывала у него ностальгические чувства. В конце концов, столько всего было пережито на борту этого старого космического корабля, приютившего его и взявшего под защиту своих бронированных бортов. Уорнер вспомнил, когда первый раз увидел «Валрус». Это было именно тогда, когда его перевозили на урановые рудники в Пояс астероидов, после того, как смертная казнь, к которой был приговорен Скайт Уорнер, сорвалась из-за неполадок в электрической цепи.

Что с ним случилось, Скайт Уорнер не помнил, будто кто-то стер всю его память. Он помнил только тот момент, когда охранники облили его холодной водой из ведра в той самой камере, где должна была состояться казнь. Рядом, в двух шагах от него — голого, дрожащего в луже на холодном каменном полу — стоял еще дымившийся электрический стул. На проводах «вершины гуманизма, демократии и человечности» еще искрились остаточные разряды, и в камере сильно пахло озоном. Запястья рук и ног страшно болели. Кожа в тех местах, где находились наручники с подведенными к ним проводами, покрылась волдырями от ожогов. Боль была невыносима, но самое страшное заключалось в том, что он совершенно забыл, кто он, где он и что с ним было до того самого момента, когда он открыл глаза.

— Вставай, мерзкий ублюдок, — услышал Скайт первые слова в своей новой сознательной жизни и ощутил сильный удар тяжелого ботинка под ребра. Но боль от удара была ничем по сравнению с той страшной, пронизывающей все тело болью, которую испытывал Скайт после своего второго рождения.

«Так вот кто я, — мелькнула первая мысль в его воспаленном мозгу, Мерзкий Ублюдок…»

Смертную казнь заменили пожизненной ссылкой на астероиды. Перед отправкой в одну из колоний для особо опасных преступников Уорнер из личного дела узнал про себя все, что ему требовалось. Родители умерли, когда ему еще не исполнилось и шести лет. Они погибли при взрыве, устроенном террористами в одном из супермаркетов в Плобитауне. Скайт долго вертел фотографию матери, оказавшуюся в бумагах, но так и не смог вспомнить, кто эта хрупкая женщина с застенчивой улыбкой и затаенной тоской в мягком взгляде голубых глаз. Образ этой женщины не вызвал в нем ни воспоминаний, ни эмоций. Она была ему совершенно незнакомым, чужим человеком.

В восемь лет он сбежал из приюта и примкнул к банде малолетних преступников, орудующей в одном из «не самых престижных» кварталов Плобитауна. С того самого момента и начинался счет его подвигам — от краж сумочек, кошельков, машин до ограблений магазинов и убийств. Читая сухие строчки своего досье, Скайт Уорнер не мог поверить в то, что это все написано про него. Несмотря на то что в его памяти не осталось ни крупицы воспоминаний о прошлой жизни, он почему-то точно был уверен, что не способен был убить пожилую женщину ради нескольких кредиток и столового серебра.

Первое время он боялся зеркал, потому что оттуда на него смотрело незнакомое лицо — то самое лицо, чей насмешливый, полный цинизма взгляд смотрел на него с фотографии в картонной папке его дела. Сомнений быть не могло, он и Скайт Уорнер один и тот же человек. И раз жизнь распорядилась таким образом, превратив его в бандита и убийцу, то он им и останется до самого последнего момента, пока космические лучи и радиация не разъедят его мозг и не испортят его кровь на урановых рудниках. А вскоре его отправили специальным рейсом тюремного шатла с южного космодрома к его последнему, как тогда казалось Уорнеру, месту назначения. Именно во время этого перелета Скайт в первый раз увидел блестящий в лучах звезды Альфа Кассандры звездолет «Валрус». Мощный боевой крейсер Браена Глума возник из черноты космоса, как само проведение, даря всем узникам, уже смирившимся со своей участью, самое дорогое — надежду.

— Парни! — воскликнул Браен Глум, появляясь на пороге отсека с заключенными, когда тюремный шатл был взят на абордаж и отбуксирован в просторные трюмы пиратского звездолета. — У вас есть два пути — остаться здесь или пойти со мной. Тот и другой путь приведет вас в ад, но если вы пойдете со мной, то обещаю вам веселую дорогу!

Ну как было отказаться от такого заманчивого предложения? Так Скайт Уорнер оказался в команде Браена Глума, который к тому моменту уже успел снискать себе славу самого опасного, бесстрашного и хитрого космического пирата из всех известных. А в то время между Великой Империей и Космическим Союзом Свободных Планет шла крупномасштабная космическая война, и тех, кто бороздил просторы космоса под черным флагом, было не так уж мало.

— Мы будем рассматривать картины или займемся делом? — поинтересовался Дерк Улиткинс, отвлекая Уорнера от воспоминаний.

На столе под картиной были разложены пожелтевшие от времени бумаги, стояли компьютер, настольная лампа, стакан с ручками и карандашами, а также круглый аквариум с высохшей водой.

— Кто бы мог подумать, что Браен Глум любил рыбок? — усмехнулся Дерк Улиткинс.