Как женить маркиза - Блейн Сара - Страница 15

Наконец, после того как он по неосторожности едва не проткнул свою прекрасную противницу насквозь, он решил, что пора заканчивать с этой игрой. Намеренно отступая и лишь парируя удары без единой попытки ответить контратакой, он выжидал и тянул время, пока в один прекрасный момент она не ринулась с излишней самоуверенностью в атаку и не приоткрыла корпус.

Быстрый как молния, Вир поймал ее клинок и, сделав одно стремительное и резкое движение запястьем, одновременно и разоружил свою противницу, и заставил ее потерять равновесие.

И Констанс, не понимая, как это произошло, оказалась самым постыдным образом распростертой на земле. А в следующее мгновение она вся окоченела, так как острие шпаги Вира коснулось ее горла.

– А теперь, леди Лунный Свет, – произнес маркиз мягко, только за мягкостью этой чувствовалась сталь, – вы расскажете мне, кто вы такая и что вы затеяли.

– Как это не галантно с вашей стороны, милорд, – заявила Констанс, одарив Вира гримасой комического неудовольствия. Можно подумать, что он и правда не знает, кто она такая. – По-моему, все предельно ясно. Я – Черная Роза, а желала я отобрать у вас ваши ценности.

– Черная Роза, значит? – Улыбаясь все также нежно, он легко провел острием шпага по ее коже и остановил его в ложбинке между грудей. – Вы, конечно, извините меня за то, что я на сей раз не поверю леди на слово, как то подобало бы джентльмену.

– Совершенно очевидно, что в данный момент вы вольны поступать, как вам заблагорассудится, милорд, – парировала Констанс. Как же он смеет, черт возьми, так обращаться с ней, в бешенстве думала она, дыша порывисто и тяжело, в то время как острие шпаги описывало маленький круг по ткани рубашки вокруг вершины одной из ее грудей, потом вокруг другой. Было ясно, что он веселится вовсю. Она чувствовала, как кровь приливает к щекам, но дело было не только в том, что противник позволял себе неслыханные вольности, – его манипуляции вызывали в ней наплыв незнакомых чувственных ощущений.

– И правда, это совершенно очевидно, – согласился Вир, отмечая между делом, что дыхание его пленницы, несомненно, участилось. Похоже, эта рыжеволосая искусительница – особа из страстных! Но ирония ситуации заключалась в том, что ее грандиозная гибкость не меньше возбуждала его самого!

Пропади все пропадом! Он ведь собирался всего лишь слегка наказать за нахальство девчонку, посмевшую вызвать его на дуэль. Он никак не думал, что искушение отбросить всякие опасения и насладиться этой девушкой прямо сейчас окажется так сильно. Прежде сама мысль о физической близости с девственницами вызывала у него стойкое отвращение, слишком уж большое значение эти особы придавали утрате своей девственности. И он никак не был готов к тому, что его собственное тело возжелает ее с такой невероятной силой. В самом деле, трудно было не обращать внимания на болезненный бугор, который грозил порвать перед его панталон. Черт возьми, пора отправить девчонку восвояси, а то ведь самообладание может ему и отказать!

– Могу заявить со всей ответственностью – вы не Черная Роза, – произнес он безапелляционно. – Более того, я совершенно уверен, что вовсе не мой кошелек был предметом ваших желаний.

– Вы, разумеется, правы, милорд, – ответила Констанс, которой порядком уже надоело пребывать в таком исключительно унизительном положении – лежа навзничь на земле, да еще будучи при этом беспомощной жертвой садистских забав Вира. – Я не Черная Роза. Нам обоим прекрасно известно, что Черная Роза – это вы. И не ваш кошелек является предметом моих желаний, а нечто несравненно более важное для меня. А теперь, когда с этими вопросами покончено, не будете ли вы настолько любезны, чтобы убрать ваш клинок от моего тела? Мне бы хотелось хотя бы сесть.

– Счастлив буду выполнить любое ваше желание, – сказал Вир, быстро отводя в сторону клинок и протягивая руку, чтобы помочь ей встать. – Однако с вопросами отнюдь не покончено. Вы еще должны сказать мне ваше имя, а также объяснить, что вы затеяли.

Констанс подняла свою шпагу, вложила ее в ножны, затем принялась деловито отряхивать пыль с одежды, и не думая отвечать на его вопрос об имени, который он задавал с такой странной настойчивостью. Ведь невозможно представить, что он и в самом деле, не подозревает, кто она такая? Или возможно? Когда он остановил ее карету на большой дороге, она, само собой, предположила, что он решил ограбить именно ее, потому что она была дочерью злейшего врага его отца, а следовательно, и его врага. Однако все его последующее поведение, если подумать, заставляло усомниться в этом предположении. Вряд ли он стал бы целовать ее и потом великодушно оставлять ей ее драгоценности, если бы действительно знал, что она – леди Констанс Лэндфорд. Право, он вполне мог тогда остановить ее карету случайно, просто потому, что она оказалась возле того места, где он сидел в засаде, поджидая жирную дичь.

Внезапно она поняла всю ужасную важность такого вывода. Выходит, она действовала, исходя из ложных умозаключений! Все ее планы основывались на убеждении, что Вир сознательно решил ограбить дочь Блейдсдейла в качестве маленького акта мести. Его галантное отношение к ней самой она отнесла на счет его особого кодекса чести, который предписывал не обижать беспомощных женщин. И она возлагала большие надежды на этот самый кодекс чести, полагая, что и на сей раз он отнесется к ней с тем же великодушием, какое заставило его оставить ей брошь матери. И теперь вдруг оказывается, что она сама поставила себя в чертовски неопределенное положение.

Боже! Если он и вправду не знает, кто она такая, то совершенно неизвестно, как он поступит, узнав ее имя! Однако у нее, похоже, не было иного выбора, кроме как и далее следовать своему первоначальному плану, который, как выяснилось, был далек от идеала. Ведь все равно нужно было найти тихую пристань, где бы она могла спрятаться и обдумать свои дальнейшие планы, и что подошло бы для этого лучше, чем охотничий домик маркиза де Вира? Вот как рассуждала Констанс. Уж во владениях Вира граф никогда не станет ее искать.

План этот представился ей идеально логичным, когда на постоялом дворе она смотрела на Вира в окно кареты. Но теперь идея эта уже не казалась столь удачной. Ведь, в конце концов, она собирается отдаться на милость человека, который мало того, что вряд ли склонен желать ей добра, но имеет все основания желать ей зла. Не слишком утешительная перспектива!

Вир, наблюдавший за ней все это время, мог только гадать, что за убедительную историю эта хорошенькая обманщица придумывает для него.

– Строго говоря, у меня нет имени, – заявила Констанс как ни в чем не бывало, снимая шляпу, а вслед за ней и маску. – Вижу, вы мне не верите, да и как тут поверить, когда я сама-то с трудом верю! Но так оно и есть. – Она сняла с головы платок, так что пышные кудри рассыпалась по плечам.

– Нисколько не сомневаюсь, – отозвался Вир, который, будучи человеком проницательным, и в самом деле поверил ей. Мало что ускользало от его внимания, и он не преминул заметить выражение обиды и гнева, затуманившее ее черты как раз перед тем, как она отвернулась, тряхнув своей роскошной гривой, которая даже в лунном свете сияла медно-рыжим. Это не поддавалось объяснению, но он почувствовал, как в груди его рождается холодный гнев при одной мысли, что кто-то осмелился причинить боль этому дивному созданию. – Но все же осмелюсь предположить, что – если только вы не явились на этот свет вполне взрослой особью каких-нибудь два месяца назад – все же вас как-то называли на протяжении вашей жизни.

Он был вознагражден за свое дурацкое замечание нервным смехом, который нисколько не поколебал его крепнущего убеждения, что эта занятная молодая красавица собирается впутать его в какую-то неприятность – а неприятности ни к чему. Более того, инстинкт самосохранения настойчиво твердил ему, что, пока еще не поздно, следует залезть в карету и мчаться отсюда прочь со всей возможной скоростью, предоставив странную красавицу самой себе. То, что он не прислушался к своим инстинктам, следовало отнести на счет извращенности его натуры, которая требовала, чтобы он оставался на месте, по крайней мере, до тех пор, пока не удовлетворит свое любопытство.