Голова Путешественника - Блейк Николас - Страница 45

И все же еще чего-то не хватало – какого-то звена, которое должно было замкнуть цепь рассуждений. Найджел чувствовал, что это звено уже было однажды у него в руках, но тогда он не мог понять его значения; а теперь оно отложилось где-то в дальнем уголке его сознания и извлечь его оттуда было почти невозможно. Не далее как сегодня утром, во время допроса Реннела Торренса, Найджел не то услышал, не то увидел нечто такое, что могло связать воедино всю цепочку его умозаключений… Но, как он ни старался, это воспоминание никак не давалось ему в руки. В конце концов Найджел был вынужден с сожалением признаться себе в том, что причина этой забывчивости – инстинктивное неприятие правды, которая все это время стучалась в дверь его сознания. Подобно Иакову, борющемуся с ангелом, его мозг старался освободиться от мощных объятий всепобеждающей Истины. Но напрасно… Злодейство не имеет права на место под солнцем. Освальд Ситон был злодеем, а одно злодеяние порождает другое, безнравственность – такую же, если не худшую безнравственность, и нет выхода из этого порочного круга.

Открылась дверь, и в комнату вошла Джанет Ситон. Она встала над креслом Найджела, как ангел-обвинитель на Страшном суде.

– Что случилось с Лайонелом?

– Вы уже слышали? Вам рассказал Роберт?

– Вся деревня только и говорит об этом. Вы что, не могли ему помешать?

– Мы старались. Но… Вы не присядете?

Миссис Ситон его не слушала. Найджел поднялся, встал у камина и коротко рассказал ей о случившемся в старом амбаре.

– Я думала, все гораздо хуже. В деревне болтают, что он застрелил мистера Торренса и ранил полицейского. Нам это теперь всю жизнь будут вспоминать. Что могло заставить мальчика вести себя подобным образом?

– Полиция, естественно, сделает вывод, что он хотел остановить Реннела Торренса и не дать ему рассказать нечто компрометирующее его, Лайонела, или кого-то, кого он хотел защитить.

Подойдя к окну, Джанет Ситон спросила, не глядя на Найджела:

– И как, сказал он что-нибудь? После всего, я имею в виду. Наверняка же полиция потребовала от него продолжения.

– Да нет, ничего такого он не рассказал. Заявил, что ему нечего больше добавить, разве только то, что он слышал чьи-то шаги, когда в два часа выходил из дома подышать воздухом. По его мнению, это возвращался Финни.

Миссис Ситон вздохнула и села в кресло.

– Все это так таинственно, – заметила она светским тоном хозяйки дома. Наверное, полицейские уже пришли к каким-то выводам? Не может же быть, чтобы у них до сих пор не было версии?

Найджел промолчал, и Джанет продолжала, раздраженно махнув рукой:

– Это ужасно – то, что Мара замешана в этом. Она девочка неуравновешенная, и, боюсь, она плохо влияет на Лайонела. Откровенно говоря, мистер Стрейнджуэйз, я бы не удивилась, если бы оказалось, что все это ее затея… вся эта дикая выходка.

– Я знаю о Маре.

– Вы…

– О ней и Освальде Ситоне.

Щеки Джанет залились пунцовой краской.

– Вы хотите сказать, что она вам рассказала?!– с негодованием воскликнула она.

– Да. Конечно, я ей немножко помог. Я догадался об этом еще раньше.

– Тогда вы должны понять, почему мне бы не хотелось, чтобы Лайонел сближался с ней.

– Избежать этого трудно, если вообще возможно, поскольку Торренсы живут с вами, – с милой улыбкой проговорил Найджел.

– Это – идея Роберта. Я никогда этого не одобряла.

– Молодая женщина не обязательно должна быть… как бы это выразиться… нежелательна по той причине, что десять лет назад стала жертвой преступного нападения.

– Все зависит от того, что подразумевать под словом «нежелательна», то, что с ней нежелательно иметь дело, или что-то другое. – Рот Джанет Ситон захлопнулся, как кошелек скупца, но в глазах блеснул огонек мрачного юмора.

– Я очень хорошо понимаю, – произнес Найджел, помолчав, – что вы сочли невозможным пребывание Освальда в вашем доме после того, что тогда произошло.

Джанет Ситон, вообще не имевшая привычки разваливаться на стуле, сейчас сидела прямая как палка. Ее пальцы с крупными костяшками вцепились в подлокотники кресла. Но если Найджел рассчитывал таким образом выбить ее из колеи, то это ему не удалось.

– Вы намекаете на то, что это я подстроила его исчезновение? – спокойно и с достоинством спросила Джанет.

– Кто-то же должен был это сделать. Один он бы не справился. Вы, конечно, понимаете, что полиция расследует теперь и этот аспект дела.

– Что там делает полиция, меня не касается. Но неужели вы серьезно думаете, что я помогла бы бежать человеку, так… так поступившему с юной девочкой, за которую я несла ответственность? Ну, знаете! Это совершенно возмутительное обвинение!

– Но ведь вы с Робертом сделали все, чтобы замять это дело. Почему же вы сразу не призвали Освальда к ответу?

– Это было неудобно. – Джанет говорила об этом, как о какой-то светской условности. Заметив усмешку на лице Найджела, она нахмурилась. – А разве вы никогда не слыхали, что люди не любят выносить сор из избы, мистер Стрейнджуэйз? И одно дело – замять семейный скандал, а совсем другое – организовать мнимое самоубийство его виновника, или вы не согласны?

– О да, тут я с вами совершенно согласен. Если речь шла только о том, чтобы замять семейный скандал… Но вы сами понимаете – полиция непременно поинтересуется, какую выгоду вы с Робертом извлекли из исчезновения Освальда.

– Я бы предпочла, чтобы вы говорили прямо и без обиняков! – воскликнула Джанет Ситон, начиная сердиться. – Вы хотите сказать, что мы с Робертом заставили Освальда инсценировать самоубийство, чтобы Роберт мог получить его состояние? Иными словами, нас обвиняют в шантаже? Не хватало только, чтобы нас обвинили в том… что на прошлой неделе мы убили Освальда здесь, в Плаш-Мидоу. Знаете, это просто невыносимо!

Найджел смотрел на нее с восхищением.

– Раз уж об этом зашла речь… – сказал он. – Когда вы с Робертом вышли взглянуть на Китти, Роберт был в макинтоше?

Джанет, кажется, впервые растерялась.

– В макинтоше?.. А что? Почему такой странный вопрос? Не вижу связи.

– Так, просто я кое о чем размышлял. Ведь тогда как раз начался дождь, правильно? И на вас был макинтош. Может быть, вы надели плащ Роберта?

– Нет, конечно же, нет. Почему я должна была надеть его плащ? – довольно резко ответила Джанет.

– Я сказал это только потому, что Мара считает, что на нем не было макинтоша, когда она видела вас обоих во дворе. Вы не помните, был ли Роберт в плаще, когда вернулся с прогулки?

Джанет Ситон часто замигала глазами и как-то неловко мотнула головой.

– Господи, какая я глупая! – воскликнула она взволнованно. – Я же совершенно забыла! Да, он был в плаще. Он вошел, сказал, что ему показалось, что Китти бьется в деннике, и мы тут же пошли туда. Дождь только-только начал расходиться, но был еще не очень сильным. Поэтому я набросила макинтош Роберта – бежать за своим мне не хотелось. Да, теперь я помню!

Так вот, значит, как это было. Найджел разглядывал эту статную испуганную женщину, сидевшую перед ним очень прямо, сложив на коленях крупные руки и опустив глаза. Вот так она сидела бы, подумал Найджел, если бы решилась прийти на прием к врачу-специалисту и рассказать ему о тревожных симптомах, которые долгое время стоически терпела или отчаянно пыталась игнорировать.

– Реннел сказал, что когда Освальд ушел от него, он видел, как тот пошел сюда, к дому. Это было около двадцати минут первого, вы еще не спали. Может, вы что-нибудь слышали? Очень странно, если Освальд подошел к дому, к самому дому, а потом взял и ушел, даже не попытавшись с кем-нибудь повидаться.

– Со мной ему вряд ли захотелось бы встретиться, – желчно заметила Джанет, не сводя глаз со своих рук, лежащих на коленях, как два тяжелых булыжника. – Так вот, значит… – начала она и замолчала.

– Да?

– Я действительно кое-что слышала. Полиции я об этом не рассказывала, потому что этот эпизод как-то выпал у меня из памяти, а потом, когда я вспомнила, он показался мне таким незначительным… кроме того, я вообще была уверена, что мне просто померещилось.