Испанская серенада (Закон мести) - Блейк Дженнифер - Страница 49

Позади них, всего лишь в футе от причала, покачивались на волнах две лодки, которые целиком были выдолблены из древесных стволов невероятных размеров, длиной почти тридцать футов. Лодки были грубо сработаны топором, казались довольно неуклюжими и неповоротливыми, но на воде держались неплохо. Несколько досок, прибитых к бортам, образовывали нечто вроде сидений.

Через некоторое время к компании присоединился Энрике. Он объявил, что донья Луиза не поедет с ними. Она желает им счастливого пути, но сама не собирается покидать свои колониальные владения на произвол судьбы. Кроме того, у нее нет ни причин, ни желания снова отправляться в путешествие по водной стихии.

Вскоре после Энрике явился Балтазар, таща за собой Исабель, нагруженную множеством узлов с ее платьями и несколькими корзинами с провизией — на всякий случай. Девушка радостно запричитала, увидев Висенте, и повисла у него на шее, так что тот стал пунцовым от смущения. Она засыпала всех вопросами о пожаре и ежесекундно спрашивала, где же Рефухио.

Дымовая завеса сгустилась. Казалось, даже небо почернело от копоти. Над крышами домов уже взметнулись оранжевые стрелы пламени. Едкий дым стелился над рекой, густой пеленой обволакивая корабли, стоящие на якоре. Воздух дрожал от криков и стонов, заглушаемых треском и грохотом, когда рушился очередной пылающий дом.

Рефухио появился не с той стороны, откуда его ждали. Он где-то потерял свой плащ, его рубашка была разорвана, волосы взлохмачены, лицо перепачкано сажей. Он взглянул на свертки с едой, сваленные грудой у ног Исабель, и насупился.

— Выглядит впечатляюще, — бросил он, — но если мы погрузим в лодку все это барахло, то наверняка пойдем ко дну. По мне, так лучше голодная смерть.

Все смущенно потупились, но прежде чем кто-то успел открыть рот, чтобы оправдаться, Рефухио снова заговорил:

— Где донья Луиза?

Энрике удрученно покачал головой:

— Я попытался втолковать ей, что ты приказал мне привести ее, но она уперлась и — ни в какую. Я пригрозил, что потащу ее силой, а она только засмеялась. Не мог же я взвалить ее на спину и принести сюда, мне пришлось оставить ее в покое.

— Действительно, пусть остается, если хочет, — буркнул Балтазар.

— Это верная смерть, — отрезал Рефухио. — Здесь ее неминуемо настигнет месть дона Эстебана.

— Ты думаешь, он доберется и до нее? — испугалась Пилар.

— Ну, если мы будем вне пределов его досягаемости, то он может попытаться выместить зло на Луизе. Более того, ей еще придется ответить на ряд неприятных вопросов в присутствии губернатора относительно ее загадочных гостей. Проделка дона Эстебана удалась на славу. Теперь в городе едва ли найдется хоть один человек, который не видел бы этого дьявола в облике человека, бандита Эль-Леона.

— В таком случае пора сматываться. И чем скорее, тем лучше, — подытожил Чарро. — Пока еще есть на чем.

Рефухио скользнул взглядом по фигурам лодочников, стоящих у самой кромки воды.

— А что, что-нибудь не так?

— Эти двое, похоже, передумали, — ответил Чарро.

— Пусть катятся на все четыре стороны, — решил Эль-Леон после секундного размышления, — но оставят нам лодку, ту, что побольше. За любую плату.

— Но мы не сможем обойтись без проводников, — уверенно возразил Чарро.

— Это если бы мы пробирались через болота.

— Если бы? — недоверчиво переспросил Балтазар. Но ответа не последовало. Рефухио скрылся за стеной дыма.

— Куда это он? — забеспокоилась Исабель.

— Вероятно, за доньей Луизой, — недовольно хмыкнул Энрике.

Чарро поддержал его:

— Десять против одного, что он приведет ее.

— Я был бы круглым дураком, если бы принял это пари. Это верный проигрыш, все и так ясно, — ответил Энрике.

— Да на кой черт она ему? — разозлилась Исабель.

— Хочет, чтобы его совесть была чиста. А может, ему просто нравится искать неприятностей на свою голову, — предположил Чарро. — Выбирай, что тебе больше по вкусу. А возможно, и то и другое вместе.

— Кто такая эта донья Луиза? — вступил в разговор Висенте. — И что у нее за дела с моим братом?

Энрике объяснил. Пилар не слушала, что он говорил. Конечно же, Чарро прав, думала она. Да, Рефухио боялся, что с доньей Луизой что-нибудь случится, если они бросят ее здесь. Но только ли в этом дело? Правду говорят, старая любовь не забывается, особенно первая любовь. Рефухио с такой готовностью согласился выполнять требования доньи Луизы на корабле, что не сказал даже слова поперек. Значит, это не было большой жертвой с его стороны. Конечно, отказаться исполнять эту «тяжкую повинность» значило поставить под удар его друзей и саму Пилар. Но почему он так легко согласился, слишком легко?

Господи, какое же это мучительное чувство — любовь, сколько страданий она приносит человеку. Пилар страшно ревновала, когда Рефухио развлекался с доньей Луизой. Но она завидовала ей, потому что та была знакома с Рефухио, когда он был еще совсем молод и беззаботен. Каким обворожительным юношей, должно быть, он был тогда — милым, нежным, остроумным. Пилар никогда не знала его таким. Никогда. Как обидно.

Давно ли она начала испытывать подобные чувства? Может быть, это началось еще в патио, в Севилье. Или в горах, когда Рефухио узнал, что его брат похищен доном Эстебаном. У нее защемило сердце, но эта боль была даже приятной.

Она вспомнила ту ночь на корабле, когда Рефухио лежал в каюте с раной в груди, чудом избежав смерти. Как легко она приняла решение предложить ему себя, свое тело, чтобы пробудить в нем интерес к жизни. Когда она думала об этом, краска стыда заливала ей лицо. Она знала, в чем дело, давно знала, но не желала признаваться в этом даже самой себе. Она старалась поглубже спрятать свои чувства, похоронить их в своем сердце.

Что толку в этих бесконечных размышлениях? Он был бандит, изгой, не имеющий пристанища. В его жизни не было места женщине, в его сердце не было места любви. Он оказывал Пилар и донье Луизе покровительство, потому что считал, что обязан это делать, хотя для него это было обузой. Время от времени он занимался с ними любовью. Но это была всего лишь возможность приятно провести время, не более, способ отвлечься от повседневных забот. Хотя не исключено, что он и это считал своей обязанностью.

Он никогда не узнает о ее чувствах к нему. Пилар не была уверена, что Рефухио поймет ее. Он может сделать ей больно, напомнив, что сам никогда не пытался соблазнить ее. Или просто улыбнется и сделает вид, что очень сочувствует ей. Нет, это еще хуже. Этого она просто не вынесет.

Рыдания подступили к горлу, на глаза навернулись слезы. Она украдкой смахнула непрошеные слезинки. Кажется, никто не заметил. А если заметили, то наверняка подумают, что это из-за дыма.

Новый Орлеан был охвачен огнем, и ветер гнал пламя все дальше и дальше. Люди в панике покидали город, унося с собой все ценное, что можно было взять. Кое-кто пытался спастись, заплывая в лодках на середину реки. Дом дона Эстебана тоже горел, как и все остальные дома на Шартрской улице, рядом с Оружейной площадью. Несколько кораблей, стоящих на якоре ближе всего к пожару, превратились в факелы.

Где-то далеко, за городской стеной, прогремел оглушительный взрыв, заставивший всех вздрогнуть. Потом они увидели столб пламени, окрасивший небо желтыми и оранжевыми сполохами.

— Что это?! — в ужасе вскрикнула Исабель.

— Так взрывается порох, — ответил Чарро.

— Пороховой склад, — сказал Балтазар. Чарро кивнул:

— Огонь добрался и туда.

Он был прав. Но этот взрыв был не единственным. Порох был нужен для того, чтобы охотиться. Охотой кормилась вся колония, это была неотъемлемая часть ее жизни. Порох был в лавочках, торговавших охотничьими принадлежностями, солидный запас хранил дома и каждый уважающий себя охотник. Теперь повсюду слышались взрывы. Город превратился в развалины.

Откуда-то сзади послышался слабый всплеск. Это лодочники уже собрались отчалить под шумок.

— Эй, вы! А ну-ка, стойте! — крикнул Чарро и побежал по причалу, спускающемуся прямо к воде.