Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Родео Лиды Карякиной - Сабинина Людмила Николаевна - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

— Порицание! Гнать надо, исключать обоих, — зашумели родители. — Это что же такое, на работе беспокоишься, что там с ребенком… Деньги отнимают!

— Я прошу слова!

Поднялась Карякина. Заговорила неловко, угрюмо. Я понимал — это она от стеснения. Она и у доски так отвечает.

— Тут все про деньги говорили. Деньги, деньги. Двадцать копеек, деньги, подумаешь… А главное забыли. Главное-то — это что Цыбульник их на чердак загоняет. Ребят маленьких.

Она помолчала.

— Ведь что он проделывал? В ряд ставил. На четвереньках ползать заставлял. Оплеухи, подзатыльники… И ему нравилось! Нравилось, значит, смотреть, как ребята терпят, а молчат… Власть, вот что. Власть ему нравилась. Как это называется?.. — Карякина исподлобья оглядела всех нас. Я заметил, как Витька Дельфин, сосед мой, пригнулся, расстегнул портфель, начал суетливо рыться в нем. — Фашизм, вот как, — продолжала Карякина. — А что этот гад Цыбульник пятачки отбирал — это не удивительно. Он такой.

Лида села. Все молчали. Неудобно как-то получилось. Крайность. А может, все-таки она права?

Все посмотрели на Вадима. Он сидел, небрежно откинувшись на своем месте. Пожал плечами, улыбнулся снисходительно.

— Ну, ты, Карякина, и скажешь, — вякнула было Лизочка Мокина.

А Вадим снова пожал плечами и проронил:

— Так это же Карякина. Не стоит затягивать собрание, домой пора. Ужинать.

Мокина и ее подружки засмеялись заливисто. Но остальные молчали.

Вдруг Карякина встала, ни слова не говоря, направилась к Вадиму. Деревянными какими-то шагами направилась. Взяла с учительского стола дубовую, выточенную в школьной мастерской указку. В полной тишине подошла к Вадиму и изо всей силы трахнула его этой указкой по голове.

— Так тебе будет понятнее, — сквозь зубы пробормотала Лидка.

Бросила указку и тут же направилась к двери. Следом побежал и Мишка, согнувшись под тяжестью двух портфелей — своего и сестры. Синий сатиновый мешок с кедами мотался, путался под ногами.

— Карякина, вернись! — крикнула Нина Харитоновна.

— Неслыханно! — Анна Леонтьевна даже руками всплеснула.

Поднялся шум. Цыбульники хлопотали около своего детища. Кажется, он довольно легко отделался — на лбу всего-навсего выскочила багровая шишка. Лидка, она ведь слабосильная…

Подошла и Анна Леонтьевна, все пыталась что-то объяснить. Но Цыбульники не слушали.

— Травма! — громко объявила мамаша. — Гляди, Павел, какая травма! Что я тебе говорила? Давно надо было перевести сына отсюда. Теперь сам видишь.

— Да! Вижу! — гремел Цыбульник-старший. — Я это так не оставлю!

Теперь-то, конечно, он был на коне. Дура все-таки Лидка. Она ведь такой козырь им дала; можно сказать, своими руками спасла Вадима от наказания. Сделала его жертвой, а мы все разом превратились в обвиняемых. Весь наш класс с руководителем вместе…

Так я и сказал Витьке, когда мы с ним возвращались домой. Дельфин призадумался, покрутил носом, но все-таки со мной не согласился. Он сказал, что разные бывают ситуации и что Карякина в данном случае права.

— Знаешь, я такого от нее не ожидал. Так вот просто подойти и шарахнуть! При завуче, при классруке. Ну и молодец! А то я уж боялся, что Вадиму это хамство с рук сойдет. Порицание какое-нибудь вынесут, и концы в воду…

— А теперь ему и вовсе ничего не будет…

— С него достаточно! Лидка так ему врезала! Опозорила навеки. И выступила она здорово. В самую точку. — Дельфин помолчал, потом признался: — Честно говоря, она меня смутила. Сидим, помалкиваем, посмеиваемся. Мы, парни… А Лидка все на себя взяла… Я думаю, теперь Цыбульник в нашем классе не задержится.

— Да ну!

— Точно. Жаль только, что Лидку исключат. А она человек. Ей бы надо учиться.

Мы оба замолчали. И так призадумались, что едва не попали под ледяной обвал — с крыш сбивали сосульки. А в лицо нам дул легкий теплый ветер, и асфальт кое-где уже просох. Ступать по нему было приятно: ноги как будто освобождались от зимних пут — сугробов и гололеда. У газетного киоска старуха содрала с корзины брезентовую покрышку, распаковала свой товар, это были синие подснежники. Первые в этом году.

IV

Все-таки Карякину не исключили. Правда, долго ее прорабатывали, таскали в учебную часть, еще куда-то там, вызывали к директору мать. Но в конце концов все улеглось. А вот Цыбульник действительно исчез. Родители перевели его в школу со спортивным уклоном, где старший его брат преподавал физкультуру. Оказывается, Цыбульники — спортивная семья. Отец в молодости играл в футбол, мать была тренером по художественной гимнастике, брат мастер спорта. Теперь вот и Вадима устроили. Что же, скатертью дорога!.. Думается, все же кое-какие выводы для себя он должен сделать. Недаром ведь больше у нас не показывается: ни в школе, ни поблизости. Совестно.

Про Цыбульника скоро забыли, потому что как раз начались экзамены. В нашем классе все окончили восьмилетку благополучно. И всех перевели в девятый. Только Сидоров да Карякина ушли из школы. Сидоров собирался поступить в техникум, а Карякина решила устроиться на работу.

После экзаменов было у нас классное собрание. Нина Харитоновна провела беседу, спрашивала каждого, кем он хочет быть и вообще кто является для нас идеалом. Ну, конечно, когда заговорили об идеалах, началась разноголосица. Многие как-то об этом не думали, просто жили, и все. Поэтому и отговаривались общими словами. Ну а конкретно? Молчат. Потом кое-кто собрался с мыслями, стали планами делиться. Сидоров сказал, что его идеал окончить техникум и сделаться хорошим мастером по телевизорам. Мокина мечтала стать манекенщицей (смех, да и только), Тося Хохлова — педагогом, Горяев — архитектором, я… скажем, инженером. А Витька ни больше ни меньше как в капитаны дальнего плавания метил. Дошла очередь до Карякиной. Какой ее идеал?.. Лидка долго молчала, переминалась с ноги на ногу, а потом бухнула: «Семья. Работать где-нибудь, и чтобы семья была…» Тут, конечно, поднялся шумок, шуточки: «Карякина-то! Замуж собралась. Почтенная мамаша, ничего себе!..»

— Семья, детей трое, отец… — упрямо бубнила Карякина. — Отец добрый чтобы. За столом все сидели бы, чай пили, а он веселый, шутит. Все дети радуются, все смеются… И лампа яркая, а под столом — кот. Полосатый.

— Почему же именно полосатый, сударыня? — не утерпел Андрюшка Горяев. — Могу порекомендовать вам сиамского рыжего, короткохвостого! На свадьбу подарю. А когда, если не секрет, свадьба?..

Хорошо, что Дельфин пнул его под столом ногой, а Лидка скисла, села и лицо ладонями закрыла…

Дома я застал суматоху. Во-первых, в комнате Юлии Михайловны начали ремонт, во-вторых, она срочно уезжала в дом отдыха.

— Прихожу сегодня на работу, — рассказывала она маме, — меня так и ошарашили: путевка горит. Должна была поехать Фаина Петровна, и, представьте, у нее зуб заболел. Она туда, она сюда! Ничего не поделаешь, коронку снимать придется. Я, конечно, тут как тут. Путевка хорошая, в Кисловодск, мне только шестнадцать рублей доплатить придется, остальное за счет профсоюза. Целый день бегала, оформлялась.

— А как с билетом? — поинтересовалась мама.

— Поезд в десять вечера, билет у меня. Вы уж, Мария Николаевна, последите тут за ремонтом. Распорядитесь, чтобы помыли.

— Хорошо, только ведь я на работе…

— Ничего, Сережа подежурит!

Я едва не взвыл, когда услышал это. Сидеть в разоренной, заляпанной известкой квартире, когда у нас с Дельфином столько планов! Ведь каникулы!.. Но Юлия Михайловна как будто уловила мое настроение.

— В крайнем случае Лиду попрошу, делать ей все равно нечего. Да, кстати, вы не знаете новость? К Анне приехал муж.

— Какой муж? Разве она…

— Как какой? Да отец Лиды и Миши. Он с ними не живет… уж не помню с какого года, Аня мне что-то рассказывала. Теперь вызвала его из-за Лидки, чтобы воздействовал. На три дня приехал.

Юлия Михайловна сходила в коридор, вернулась с белым курортным чемоданом, шлепнула его на стол, откинула крышку. Резко запахло духами.