Туманный берег - Русанова Вера - Страница 34

- Кого-кого болезнь? - Серега прищурился.

- Рено. Или Рейно. Был такой французский ученый-медик... А что вас, товарищ оперативник, в фамилии медицинского светила не устраивает?

- Все устраивает! Рено. Вольво. Мерседес... Чего не болезнь Мерседеса, а?

- Что поделаешь? Низкий культурный уровень! - Володька демонстративно развел руками, обращаясь то ли к Андрею, то ли к пустому лестничному пролету и выкрашенным масляной краской стенам. - "Мерседес", "Вольво"... Образованный человек уж хотя бы французского актера Жана Рено в таком случае вспомнил!.. "Опель", "Фольксваген"... Вообще-то, сейчас больше принято "Рейно" писать. Это ещё в старых изданиях типа Большой Медицинской Энциклопедии "Рено" значится. Так что можете успокоиться и свои автопарковские ассоциации оставить в покое.

Андрей медленно провел указательным пальцем по краю подоконника. Рассмотрел палец на свету: на коже осел серый налет пыли... Песок под ногтем убитой Олеси... Львенок... Насмерть перепуганная женщина, непослушная левая рука... Правая рука... Синие пальцы... Кожа изъязвляется... Язвы... Коросты... Приступы...

- Володь, а что это за болезнь? Толком объясни, пожалуйста. Все по порядку. И про приступы, и про то, из-за чего возникает.

- Из-за чего - из-за чего? Туча причин! Есть предположения, что на почве обычной вегетососудистой дистонии. В тяжелых случаях. Женщины, в основном, молодые подвержены. От двадцати до сорока. Или до пятидесяти... Наследственная предрасположенность роль играет, состояние эндокринной системы. Что еще? Алкоголизм, усиленное и долгое табакокурение... А вот синдром Рейно, тот проявляется так же, но он вторичен по отношению к какому-либо основному заболеванию.

- К какому, например? - по-прежнему скользя пальцем по подоконнику, Андрей наткнулся на прилепленный кем-то шарик жевательной резинки и, наконец, убрал руку в карман.

- К какому?.. Облитерирующий артрит, например. Склеродермия. Онкология. Болезни позвоночника. Да мало ли ещё чего?

- И теперь поподробнее о проявлениях...

- Пожалуйста! Были бы слушатели - мне не жалко! Спровоцировать приступ может тот же алкоголь или табак. Сильное волнение, переохлаждение. Сначала пальцы немеют и бледнеют, делаются белыми, "мертвыми", потом синеют. Границы разной окраски кожи довольно резкие. Жжение, цианоз... В конце приступа пальцы становятся ярко-красными... Судя по тому, что у вашей Муратовой пальчики были интенсивно синенькими, надо полагать, что болячка у неё не вчера началась...

- Значит, все-таки болезнь? Болезнь Рено, а не синдром Рено?

Груздев поглядел на него осуждающе и сочувствующе одновременно:

- Я что, ставил диагноз? Да я, вообще, ничего не могу точно утверждать. Диагноз ставится на основе врачебного наблюдения, лабораторных анализов, рентгена, в конце концов. А я вашу мамзелю в глаза не видел!

- Но все-таки предполагаешь, что?..

- Да, я могу предположить, что зря вы на вашу Муратову бочку катите. Если она страдает либо синдромом Рено, либо болезнью, то события вполне могли развиваться так. Сидит себе дамочка в кафе, ждет приятельницу или приятеля. А тот, гад, не идет! А дамочка волнуется! Вышла она, как и утверждает, позвонить, начался у неё приступ. Дамочка бегом к своему столику - за каким-нибудь празозином или тренталом. Поскользнулась, схватилась рукой за стойку. Встала, побежала дальше. Взяла лекарство, выпила в туалете. Через пять минут приступ счастливо завершился, пальцы приобрели нормальную окраску, как и утверждает ваш официант. Дамочка вернулась к столу и стала дальше ждать неверного приятеля... Все очень просто, господа! Все просто до элементарного!

- Узнать у Муратовой насчет всех этих синдромов и болезней и попросить внятно рассказать об этом падении? В подробностях? Вплоть до того, какие фужеры на стойке стояли? - Красовский поднял глаза на Андрея.

Тот отрицательно помотал головой:

- Сначала карточку. Запросить в поликлинике её медицинскую карточку и проконсультироваться по этому вопросу с участковым терапевтом. Пока все. Дальше будем думать...

* * *

Наталья уже спала, когда услышала за дверью невнятный шорох. Она тут же села на диване, нашарила босыми ногами велюровые тапочки, торопливо вытащила из леггинсов подол блузки и, заведя руки за спину, застегнула бюстгальтер. В последнее время она спала только так, в полной "боевой готовности". Лифчик, правда, расстегивала, чтобы легче дышалось.

На лестничной площадке, прямо перед её дверью кто-то стоял. Она была в этом уверена. Она чувствовала чужое тихое дыхание. Казалось, видела, как человек проводит короткими пальцами по грязной обивке из черного дерматина. Дальше будет удар. Дверь вылетит после первого же или второго пинка. Вылетит вместе с косяком с жалкой металлической цепочкой.

А соседи? А что, "соседи"? Разве хоть кто-нибудь из этих уродов выйдет?! Ну, хоть кто-нибудь?! Забьются по углам и будут дрожать за свои драгоценные жирные шкуры.

Шаркнул коврик. Коврик, связанный теткой Эльвирой из нелепых цветных лоскутков, шаркнул по керамической плитке, которой выложена лестничная площадка.

Кто-то небрежно отодвинул его ногой. Все правильно. Коврик помешает разбегаться и в последний момент все испортит. Ведь надо разбежаться, чтобы садануть в дверь плечом или коленом... Надо разбежаться...

Милиция?.. А что может сделать милиция?.. Раньше надо было думать! Раньше!

Она вдруг одновременно подумала о трех вещах. Они переплелись и наслоились друг на друга у неё в голове. О том, что в жизни её, по сути дела, не было ничего хорошего, и что это несправедливо. О том, что зря она тогда пожадничала и не купила белые туфли за пятьдесят баксов - по крайней мере, хоть немного бы походила в человеческой обуви. А так - мозоли... И ещё о том, как она будет выглядеть после смерти. Эти самые мозоли на ногах. Желтые, страшные. Лицо, наверное, тоже пожелтеет, к тому моменту, когда её повезут на кладбище. Рот перекосится, челюсть отвиснет. Глаза...

У торшера завозилась Тяпка. Дура гребанная! Когда не надо, все слышит, а когда надо, спит как убитая. Собака встала на задние лапы, выложила на подлокотник дивана острую черную мордочку с блестящими глазками.

Наталья вдруг почувствовала, что ненавидит её. Ненавидит эту сучку! Что убьет эту лохматую тварь. Убьет прямо сейчас. Потом расколотит о пол дурацкий торшер... Рюмки?.. Рюмки смахнет с полки одним движением руки.

Когда он сюда войдет, он войдет по битому стеклу. Она не подпустит его к себе! Она скорее спрыгнет с балкона. Потому что он не простит. Он не просто убьет её. Он убьет её так...

В дверь постучали. Сильно, громко, внятно. Раз. Еще раз. И еще... Она с такой силой впилась ногтями в лицо, что продрала кожу, и по правой щеке теплой струйкой потекла кровь. Она не думала, что он будет стучать...

* * *

Птичка любил дождь и любил смотреть на косые хлесткие струи через балконное стекло. Андрей дождь не любил. Во-первых, потому что резко портилось настроение, во-вторых, потому что РЭУ считало своим долгом отключать в пасмурную погоду горячую воду, в-третьих, потому что Катя торопилась домой.

"В-третьих" было враньем. Он прекрасно знал, что она торопится вовсе не из-за дождя. Да и она знала. Но упорно твердила, подпирая худенькой спиной входную дверь:

- Щурок, ну ты что? Ты пойми меня тоже. Это сейчас вон капает, а через час вообще ливень начнется. Как я тогда доберусь? У меня же не зонтик, а одно название.

Он чувствовал, что стоит сказать "не уходи", и она тут же рванет эту самую дверь на себя, выскочит в полумрак подъезда, остервенело надавит на кнопку лифта. Он не говорил "не уходи". Он слушал, как Птичка в комнате топчется по его свежему, непрочитанному "Спорт-экспрессу" и смотрел на Катины русые брови.

- Всю гречку ему сразу не давай, - повторяла она, перекладывая сумочку из руки в руку. - С рыбой перемешать не забудь. Оставшуюся мойву в холодильник, под крышку. Сам не ешь, ради Бога: она не очень тщательно промытая и не соленая.