Вдоль по радуге, Или приключения Печенюшкина - Белоусов Сергей - Страница 36

— Я! — закричала Лиза. — Спорим, я придумала! По-моему, здорово! Рассказать?

Волшебники переглянулись. Видно было, что им не хочется обижать девочку, но во всех взглядах сквозило сомнение. Даже Федя, самый старый Лизин друг, старался не смотреть на нее.

— Да, да, конечно! — спохватился Печенюшкин после паузы. — Говори, Лизонька. Мы тебя очень внимательно слушаем.

— План вот какой. Сначала Ляпус устроит засаду у входа в Драконью пещеру. Правильно? Ведь если мы не добудем живой воды, нечего и соваться к источникам. А если Ляпус сумел сделать девять кукол, точь-в-точь как Аленка, то вы и подавно сможете приготовить сколько хочешь кукол — таких, как мы с ней. И вот у пещеры появляется первая пара кукол, а с ними, допустим, Морковкин и Федя. Наглотаются волшебных таблеток — вот они, таблеточки, — и разбросают массу ляпусовой нечисти. Только пусть никого не убивают — жалко ведь. Вывести из строя на часок-другой, и ладно. Потом начнут отступать и, как бы случайно, притворятся погибшими, например, позволят захватить девочек в плен. Пока их отведут к Ляпусу, пока разберутся, что это куклы, пройдет время. И еще часть солдат отвлечется, потащит их под конвоем. А в эту пору появляется следующая пара кукол. Их ведут, допустим, Печенюшкин и кобра. Потом третью пару кукол опять поведут Федя и Морковкин. И так сколько угодно. Заморочим им головы, пока никого у пещеры не останется, и мы с Аленкой спокойно туда войдем. А уж мы-то не подкачаем. Если что, я Алену и на спине могу понести. Ура?

— Ура-а-а!! — раздался дружный возглас. Федя, плача, бросился к Лизе целоваться.

— Ох, Лизок, — всхлипывал он между рыданиями, — на пенсию мне пора, старому дурню. Я ведь не поверил, будто ты можешь что-то стоящее придумать. Нет, как выросла! — завопил он вдруг с гордостью. — Выросла-то как!

Фантолетта светилась тихой радостью. Морковкин довольно кивал, а кобра страшным раздвоенным языком ласково облизывала Лизины руки.

— Вот так, друзья-фантазильцы, — объявил Печенюшкин. — Девочка оказалась умнее нас всех. И, заметьте, без всяких таблеток. Есть, правда, еще одна деталь — как девочкам с живой водой беспрепятственно выйти из пещеры. Но тем временем Ляпус стянет все силы к источникам, а мы у пещеры, ожидая Лизу и Алену, будем начеку. Думаю, все пройдет благополучно.

— Ну, а у источников? — Федя, как всегда, был самым обстоятельным.

— Источники, — сказал Пиччи, — я беру на себя. Представьте, у меня тоже есть неплохой план. Итак, к делу!

Высоко в горах, неподалеку от Драконьей пещеры затерялась маленькая каменистая площадка. Сейчас на ней возвышались огромный валун, вытянутый в длину, и три островерхих камня поменьше, издали напоминавших по форме елочки. Попасть на площадку было бы трудно даже самому опытному скалолазу. Скала, что заканчивалась площадкой, вздымалась в небо вертикально, и глубокая пропасть со всех сторон окружала ее. Но если б внимательный наблюдатель чудом оказался на площадке, он мог бы заметить вот что. Огромный вытянутый синеватый камень походил на троллейбус, словно кто-то водрузил здесь грубо отесанный памятник обитателю городских улиц и площадей. Островерхий камень побольше казался старушкой в чепце, а два остальных — застывшими рядом девочками.

И, действительно, это были наши старые знакомые. Фантолетта ужасно боялась, что Лиза или Алена упадут со скалы в пропасть. Фея уговорила девочек превратиться в камни ненадолго, обещая, что они будут все видеть и слышать. За компанию старушка заколдовала также троллейбус и саму себя. Да и для маскировки это было неплохо. Пролетит невзначай вражеский лазутчик на метле, на ковре-самолете, на батарее парового отопления, посмотрит вниз — никого, камни и камни.

Часа два назад Печенюшкин, Федя, дон Морковкин, кобра и десяток — для начала — кукол улетели с площадки. Улетели без всяких приспособлений, даже руками не махали. А кобре и нечем было махать, разве что хвостом. Пестрая вереница, издали похожая на журавлиный клин, быстро удаляясь в сторону пещеры, пропала в конце концов из виду.

И очень скоро стали оттуда доноситься приглушенные расстоянием звуки боя. Девочкам, превращенным в камни, казалось, что слух у них обострился невероятно. Лязг оружия, хриплые крики, тяжелое падение тел, визг кукол, попавших в плен… Потом наступала тишина, а через какое-то время все повторялось снова, и хотя слов нельзя было различить, смысл происходящего не ускользал от детей и так.

У Аленки страшно чесалось левое ухо, хоть плачь. Но поднять каменную руку, заплакать, закричать, позвать на помощь она не могла. Это было настолько обидно и непривычно, что у девочки от возмущения резко подскочила температура. Прохладный горный воздух вокруг камня зашипел, превращаясь в пар.

И в это мгновение, откуда ни возьмись, появился на площадке Печенюшкин. Он тяжело дышал. В глазах еще горел азарт боя — видно, только что перенесся сюда прямо от пещеры. Мигом поняв обстановку, герой взмахнул рукой, кудрявая сиреневая тучка поспешила сверху и, застыв в метре над каменной Аленкой, пролилась теплым дождиком.

Едва тучка растаяла, ко всем превращенным вернулся прежний вид. Алена ревела, захлебываясь.

— Да! — выкрикивала она, рыдая. — Себе всю страну хотите спасать, а меня водой поливаете, как огурец! А потом к драконам в зубы! А потом и бассейне будете топить! Умрешь тут и даже ушко не почешешь!

Фея обняла Аленку крепко-крепко.

— Леночка! — взмолилась она. — Это я виновата. Задремала от горного воздуха. Не сердись, рыбка моя! Глаз теперь с тебя не спущу!

Девочка притихла.

— Я не буду больше, — сказала вдруг она. — Это вы меня простите. Некогда плакать, летим скорей к пещере. Я часто обижаюсь, потому что — папа говорит — у меня характер мамин. — Она вздохнула. — А мама говорит, что папин.

— Ну и отлично! — обрадовался Печенюшкин. — Скорей в троллейбус. Враги в растерянности, от пещеры отступили, Ляпус лично с огромным войском прибыл к источнику негрустина. Кобра, Федя и Морковкин на страже. Муха не пролетит.

У входа в пещеру, заросшего диким шиповником, единственной зеленью среди голых камней вокруг, шло прощание. Вот позади остались последние напутствия, и девочки шагнули внутрь. Взявшись за руки, они уходили все дальше в глубь пещеры. Вокруг было темно, лишь чуть мерцала узкая тропка под ногами. В кармане у каждой — на крайний случай — лежало наготове по волшебной красной таблетке бесстрашия. Пройдя еще несколько шагов, они остановились, как по команде, взглянули друг на друга, согласно кивнули и достали по маленькой розовой светящейся горошине. Это был специальный подарок Печенюшкина.

Алена вставила горошину в правое ухо, Лиза — в левое, и тотчас тишина вокруг них расступилась, а вместо нее зазвучал знакомый неторопливый голос их друга и спасителя:

— Диана и Гокко вот уже недели две жили на берегу озера в чудесном убежище Пиччи-Нюша…

Глава восьмая

Печенюшкин. История третья

Диана и Гокко вот уже недели две жили на берегу озера в чудесном убежище Пиччи-Нюша. Хозяин их почти все время отсутствовал. Он появился раза четыре, голодный, растрепанный, уставший, с аппетитом ел и задремывал ненадолго. Проснувшись, Пиччи обязательно рассказывал детям какую-нибудь невероятно смешную историю и исчезал снова, уверяя, что этот раз — уж наверняка последний.

— Пиччи! — сказал Гокко в последнее появление хозяина, когда тот, отдохнувший, по обыкновению смешил их до упаду. — Разве тебе обязательно есть и спать, как и обычным живым существам? Стоит ли тратить на это время?

— Спроси у толстого человека, зачем он столько ест? — живо откликнулась обезьянка. — Для того, чтобы не чувствовать голода, достаточно и половины, а то и меньше. Так и я — необходимости нет, зато так приятно проглотить что-нибудь вкусное. А как здорово уснуть, зная, что хорошо сделал свою работу, и проснуться для новых дел! Пусть тело у меня волшебное, зато душа человеческая. Точнее, обезьянья, но ведь это почти одно и то же.