Золотой ключ. Том 2 - Роут Мелани - Страница 36

— Эйха, ваша светлость должны были сами чему-то научиться, так сказала мне Примаварра, и была, как всегда, права. Она самая шустрая из нас: родиться успела раньше меня, первой попала в Па-лассо и добилась расположения самой Великой герцогини.

Мечелла заставила себя подняться с постели, вспоминая скованные болью движения Меквеля и завидуя его выдержке.

— А как насчет Кабрала Грихальва?

— Чтобы он был ушами вашей светлости в их Палассо? Мечелла была просто потрясена тем, как быстро служанка угадывает ее мысли.

— Да, я об этом думала.

В каком ужасе была бы тетка Пермилла, узнай она, что племянница советуется со слугами. И как далеко она осталась со своим, таким неуместным сейчас, мнением.

— Эйха, есть Грихальва и Грихальва, разве не так? Вспомнить хотя бы сестер Лариссу и Маргатту, любимых подруг нашей незабвенной герцогини Хесминии. Баронесса Лиссина до'Дрегец, бывшая Лиссииа Грихальва, тоже добрая госпожа, про нее ничего дурного не скажешь, только хорошее. Да и Меквель тоже неплохой человек, хоть он и из тех, странных.

— Странных?

— Я же говорю, есть Грихальва и Грихальва. Муж Иберрии, он у них поваром служит, я у него спросила, и он ответил, что Кабрал из нормальных. Не из тех иллюстраторов с косыми взглядами, которые и ребенка-то зачать не могут, а все рисуют какие-то магические знаки на картинах. И их женщины все рожают и рожают чуть ли не каждый год, надеются родить такого вот сына, прямо как лошадей люди разводят.

Мечелла уже больше года была женой Арриго, но она и не задумывалась, как екклезия или простые люди могут относиться к Грихальва. Иллюстраторы стали частью жизни Тайра-Вирте. Конечно же, стерильные иллюстраторы просто такими родились, тут нет их вины, а Меквель был одним из самых дорогих ей людей. Что до остальных художников, они работали для Тайра-Вирте, не для себя. Но она согласна была с тем, как Отонна оценивала женщин Грихальва, хотя участь знатной женщины была примерно такой же, когда речь заходила о детях. Прямой обязанностью самой Мечеллы тоже было родить сына. Это ставило ее на одну доску с Грихальва и их “племенным животноводством”. И эта мысль ей очень не понравилась. Она ведь должна стать чем-то большим, разве не так?

— Но Кабрал на вашей стороне, — продолжала Отонна. — Вот увидите, ради вас он выступит против собственной семьи, если до этого дойдет. Откуда я это знаю? — Она улыбнулась. — Я знаю это с тех пор, как он написал копию “Венчания” вашей светлости, — и он влюблен в вас с тех самых пор. Мечелла тяжело опустилась на кровать.

— Кабрал?!

— Эн верро, и кто угодно другой, не такой наивный, как ваша светлость, заметил бы это несколько месяцев назад. Но никогда не показывайте виду, что знаете. Эйха, колокола прозвонили, мне пора торопить ребят с водой для купания. Какое платье ваша светлость наденет сегодня, розовое или лиловое?

Четыре дня спустя Арриго со своей сестрой принимали гостей. Должны были прибыть двадцать два знатных дворянина с женами и детьми в возрасте от десяти до тринадцати лет. Планировалось кукольное представление и игры, хозяином официально считался юный Малдонно до'Кастейа. Это мероприятие было срочно организовано по приказу Коссимио, чтобы юные вельможи могли познакомиться с внуком Великого герцога. С кем-то из этих мальчиков Малдонно должен подружиться, одна из девочек, возможно, станет его женой. Надеялись, что Малдонно, выросший в ветхом провинциальном замке и непривычный как к шелкам придворных костюмов, так и к громким именам своих новых знакомых, почувствует, каково в действительности его положение в обществе. Особенно он нуждался в последнем, его просто нельзя было оставлять без присмотра в Палассо, что доказал недавний инцидент с пони в Галиерре. Когда об этом услышал Меквель, он чуть не умер от смеха, а вот Коссимио отнюдь не был в восторге.

Лиссия, привыкшая к свободной манере поведения, чувствовала себя на приеме так же неловко, как ее сын.

— Не понимаю, почему это так уж необходимо, — потихоньку пожаловалась она Арриго, когда они встречали гостей. — Мальчик привык делать то, что ему нравится, все эти формальности просто душат его — он не из этих тепличных созданий! Помнишь, когда мы были детьми, мама устраивала такие же ужасные приемы — и ты их ненавидел не меньше моего, не спорь!

— Надо же их устраивать время от времени, — ответил Арриго почти сочувственно. — Не кипятись, Лисси, будут не только “тепличные создания”. Тасия приведет нескольких своих кузенов.

— Что? Ты с ума сошел! Чтобы какие-то Грихальва играли вместе с до'Брасина и до'Варрива? Хорошо если мы отделаемся десятком подбитых глаз, а то ведь многие и уйти могут!

— Никто никуда не уйдет.

Он повернулся, чтобы встретить очередную баронессу и ее взмокшего двенадцатилетнего отпрыска в кружевном воротнике. Лиссия что-то мило прощебетала, и, после того как мать с сыном присоединились к остальным гостям, Арриго продолжал:

— Они не дураки. Один из этих мальчишек Грихальва станет когда-нибудь Верховным иллюстратором.

— Очень за него рада, — прыснула Лиссия. — Кстати о Грихальва. Я хотела поговорить с тобой о Тасии. Ты причиняешь Мечелле боль, небось сам видишь. Или, может, ты этого не заметил?

— Оставь мою жену мне, — резко ответил Арриго.

— А как насчет твоей бывшей любовницы? Ты ее оставишь мужу?

— Не твое дело, Лиссия, — процедил он сквозь зубы. Потом, издали увидев знакомую гриву черных блестящих волос, добавил, сменив тон:

— А вот и графиня!

Тасия привела с собой среднего из своих приемных сыновей и еще шесть мальчиков. Одним из них, к удивлению Арриго, оказался ее собственный сын, Рафейо.

Веррадио до'Альва был тощим подростком с угрюмым лицом. Несмотря на серебристый атласный камзол, крепкие, просто одетые Грихальва совсем затмили его. Показав младшим мальчикам, где им найти сверстников, а где — питье и закуски, Арриго улыбнулся Рафейо и сказал, что рад снова его видеть.

— Только не говори ему, как он вырос! Тасия подмигнула сыну, от чего тот покраснел и состроил гримасу.

— Или что он мог бы отрастить эту дурацкую маленькую бородку, модную сейчас у молодежи. От таких разговоров я начинаю чувствовать себя его прабабушкой. Надо сказать, вид графини меня не порадовал. Вы выглядите на двадцать два, это так угнетает!