Люди, лодки, море - Покровский Александр Михайлович - Страница 9

Обычно она (герметичная, с целыми ЦГБ) ведется не на понтонах, а просто на тросе, что называется «за ноздрю», и на ней есть электричество (от батареи), и тогда на нее садится экипаж в количестве не десяти человек.

Десять человек не смогут «осматривать отсеки на предмет герметичности».

Во-первых, там в отсеках полутьма, во-вторых, их – этих людей – для нормального и постоянного осмотра отсеков просто не хватает. Это же люди. Они спать должны в течение этих минимум четырех суток перехода.

Они должны спать несколько часов, чтоб не прибывать потом в креслах в обмороке, а нести вахту.

Кстати, о вахте! Если лодку ведут на понтонах, людей на ней вообще быть не должно. Она необитаема. На ней может периодически появляться команда, которая проверяет крен, дифферент и обходит отсеки, осматривая их на предмет заполнения водой.

Для этого не надо сидеть на лодке. Достаточно подойти к ней на катере, с риском для жизни взобраться по штормтрапу, потом спуститься, обойти и выйти.

Это всякий раз очень серьезная операция, но она не рискованней той, когда люди просто сидят в полутьме на лодке в количестве десяти человек, а им по шлангам что-то там подается.

Обращаю внимание всех: Гремиха в простонародье называется «Краем Летающих Собак» за то, что там дуют сильнейшие ветры чуть ли не триста дней в году, а значит, волнение моря в три балла – дело обычное.

И вся эта конструкция – лодка, понтоны, тросы, кабели, шланги и корабль обеспечения – попадает в противофазе с волны на волну и держится только по воле Божьей.

Но вот эта воля закончилась – лопнуло, и понтоны разошлись. Что происходит с лодкой? Она зарывается в воду носом (или кормой) и с открытым люком начинает тонуть.

Тонет она, по сведениям, полученным от телевизора, чуть ли не сорок минут.

Почему люди ее не покинули? Не было команды? Кто отдает такую команду?

Говорят, что это предстоит выяснить. Ну-ну!

Пока они выясняют, могу сказать, что на лодке средствами спасения экипажа являются плоты ПСН-3, ПСН-5 (на троих и на пять человек). Весят они сто килограммов, и для того, чтоб их вытащить с лодки, надо снимать вертикальные трапы.

Удобнее всего, при такой экзотической буксировке, иметь их привязанными на верхней палубе, а людей внутри (повторюсь триста раз) лучше вообще не иметь.

Не сажали же людей на «Курск» при его буксировке.

И потом людям, если они все же там есть, лучше бы быть одетыми в водолазные свитера и вязаные брюки из верблюжьей шерсти, а водолазное снаряжение для них, на всякий случай, лучше вынести на ту же верхнюю палубу, прикрутив рядом с плотиком, а то внутри его надевать – никогда не вылезешь.

Все, что случилось, это как дурной сон.

Идиотия какая-то.

У нас на флоте идиоты?

Интересно, а сколько таких лодок таким макаром они все же провели?

И на какой обломилось?

Господи, в этом месте самое время вспомнить о том, что кто-то там в Москве страдает по случаю невозможности удвоения ВВП!

Спустились бы они на землю. У них вокруг средневековье.

***

Написал все это и подумал: могло быть и так – когда «К-159» повели, то ее винт, не проворачивавшийся годами при стоянии у пирса, начал свободно вращаться (а может, его и застопорили, хотя навряд ли), и тогда уплотнение дейдвудного могло дать течь. Эту течь в темноте обнаружить нелегко. В этом случае в лодку медленно и тихо будет поступать вода. Обнаружат ее, когда ее будет по колено. И тогда – все…

***

Три вопроса, три ответа.

Вопрос:

«Говорят, они к новому месту службы следовали, так что использовали «К-159» просто как транспортное средство, набив его доверху своим домашним скарбом?»

Ответ:

Я тоже как-то в составе своего экипажа следовал к новому месту службы. Мы перегоняли свою лодку в Северодвинск на распил.

У меня в личном деле до сих пор есть запись об этом событии: «Передан вместе с материальной частью».

Мы уходили из своей базы навсегда, как, по-видимому, и эти десять человек.

Мы тоже тащили с собой на борт вещи: чемоданы, форму, гражданские вещи – надо же чтото на себя надевать.

В таких случаях барахла получается много.

Не вижу в этом ничего особенного.

Гремиха – это такое место, откуда под осень не очень-то вырвешься.

Дойти туда можно только теплоходом, а когда удастся контейнер послать?

Я понимаю тех, кто говорит, что они «использовали «К-159» просто как транспортное средство, набив его доверху своим домашним скарбом».

Потом они скажут, что люди на борту «К-159» просто спали, а не несли никакой вахты, что они просто воспользовались подвернувшейся оказией. То есть были «пассажирами».

Тех, кто на лодке не несет вахту и ни за что не отвечает, у нас так и называют «пассажирами», и никаким уважением они не пользуются.

Утонули «пассажиры» – ну и черт с ними.

Ребят с «К-159» просто шельмуют.

Если лодка идет в завод, то к ней все равно кто-то приписан. Прежде всего это команда, сдающая лодку в завод.

Эти десять человек, по всей видимости, и были «сдающей командой», иначе их присутствие на борту по своей воле должно было бы говорить об их не совсем вменяемости.

Как и почему они оказались на борту – это вопрос не к ним, а к начальству, организующему переход, а также к документам, регламентирующим саму организацию такого перехода.

Теперь о вещах, «доверху набивших корабль».

Люк этой лодки (если мне не изменяет память) равен в диаметре 650 мм. Туда можно только аккуратно спуститься. Ничего крупнее маленького чемодана в него не засунуть. Внутрь лодки можно внести только мягкие вещи. Шкаф туда не влезет. Даже детскую коляску впихнуть – большая проблема.

Однажды, после дальнего похода, нас на пирсе встречали жены. Они приготовили большой торт для матросов (только матросам, потому что офицеры и мичманы попадут домой и там наедятся).

Так вот, этот торт, размером 60x60 сантиметров, был спущен внутрь прочного корпуса только сложенным вчетверо.

А ведь наша лодка почти в два раза была больше «К-159».

Вот и судите о наших возможностях по перевозке личных вещей.

Допускаю, что после того, как из лодки все вырвали, там стало просторно, но не настолько, чтобы перевозить холодильники.

Вопрос: «Как вода могла просочиться внутрь лодки? И почему она это не сделала у пирса?»

Ответ: Трудно сказать, как там все обстояло.

Давайте я вам расскажу следующее: корабли отстоя никто не любит. Это страшная головная боль для дежурных по живучести. Ночью несколько таких кораблей может охранять только один вахтенный.

Так вот, часто было так: ночью вдруг какой-нибудь из них начинает тонуть.

Причина? На корабль пробрались два орла и открутили там один очень понравившийся им клапан и… в лодку начала поступать вода.

Я не хочу сказать, что перед отправкой в последний путь с «К-159» что-то отвинтили на память, но глупость человеческую со счетов сбрасывать нельзя.

Вопрос: «А нельзя как-то избежать того, чтоб такие корабли тонули на переходе?»

Ответ: Можно. Надо их к такому переходу готовить. Прежде всего, заварить все дыры в легком и прочном корпусе. Это очевидно.

Другое дело, что не всегда можно это сделать, но тогда в ход идет пенопласт.

Шариками из пенопласта заполняется пространство между легким и прочным корпусом.

Мало того, им можно заполнить и отсеки внутри пл.

Так лодки уже перегонялись.

Хорошо, нет пенопласта. Тогда заполните деревом, дровами.

Во время войны немцы замучались торпедировать один сухогруз. Они пускали в него торпеды, происходил взрыв, но он не тонул. Оказалось: он перевозил лес, и этот лес не дал утонуть сухогрузу.

Хорошо, нет у вас ни леса, ни дров.

Сейчас у строителей в ходу огромное количество пенообразующих смесей (те же стеклопакеты ими герметизируют).