Люди, лодки, море - Покровский Александр Михайлович - Страница 7

Но во всех его лодках чего-то не хватает, а чего-то в избытке. Например, зипа (запасные части). Того зипа, что нужен для ремонта, днем с огнем не сыщешь, а того, что на хер не нужен – полный корабль.

Зачем, позволено спросить?

Затем, что выполняем требования ваших же руководящих документов.

Он всегда точно выполнял требования документов. А где не получалось – меняли документ.

И документ никогда не менялся в пользу роста боеготовности, живучести, сохранения человеческой жизни. Потому что ее, этой жизни, не было в документе.

Поэтому у нас лодки («Акулу» в том числе) называли «зиповозами», водовозами и прочими «возами».

У вас понизилась живучесть? А мы введем два реактора. Мало – четыре.

У нас практически на всех лодках два реактора (у американцев один).

У нас всего по два: две аккумуляторные батареи, два реактора, две линии вала и т. д. По сути, по количеству оборудования у нас каждая лодка – это две подводные лодки, засунутые в один корпус. Вам нужны показатели 0.1–0.3 по углекислому газу? Получите – на «Акуле» 60(!) углекислотных регенераторов (УРМ), и она получает еще одно название – «уреэмовоз».

Но лодка – это почти живой организм. И с таким количеством «металлического жира» она не может быть здоровой. Чем больше техники, пусть даже не работающей, тем больше вероятности аварии, причем с тяжкими последствиями.

Вы заказывали всплывающую камеру для коллективного спасения? Получите. На испытаниях «Комсомольца» камеру потеряли – известная история. И тогда ее приварили (точечно, конечно). И она на тонущем «Комсомольце» всплыла только тогда, когда лодка ударила о грунт (места сварки лопнули).

Мне скажут, что я фантазирую. Конечно, я фантазирую. Давайте фантазировать вместе. Вы в отсеке «Комсомольца». Сейчас у вас будет пожар. В корме находится парень – вахтенный, который сейчас что-то сделает (заденет что-нибудь, с таким количеством техники в отсеке это немудрено) – и вспыхнет пожар, потом загорится топливо из цистерны, потом в клапане ВВД выгорит паранитовая прокладка, и клапан будет закрыт, но воздух будет идти, пока он в баллонах не кончится, и вот уже титан (надо же, никто и не предполагал) нагревается до таких температур, что сам начинает гореть – это мартен по температуре, забортная вода у корпуса кипит.

А люди? Они всплыли с лодкой (как и предписывает документ). Они борются за живучесть. Лишние направлены на верхнюю палубу, где они слоняются в нижнем белье. Никто не дает команду надеть ИСП-60 – гидрокостюм, дых. аппарат, теплое белье, надел, поддул костюм из баллончиков, и можно падать в воду, будешь плавать, как на подушке, никакого переохлаждения – видимо, они надеются на коллективное средство спасения – плотики и, конечно же, всплывающую камеру, где помещается весь экипаж – удобно, не правда ли?

Они так и не надели ИСП-60. Они сыпались, падали в воду, когда лодка встала «на попа» и кормой ушла под воду. Они падали в воду в нижнем белье (температура воды 2–4 градуса, смерть от остановки сердца через 8-15 минут). Они так и не воспользовались плотиками, хотя тащили их из отсека. Плотик весит более 100 кг, по вертикальному трапу это хорошее упражнение. Они вытащили только один. За него держался весь экипаж. Всплывающей камерой воспользовались немногие. Не было команды спасать людей – вообще на флоте не регламентировано и не ясно, когда надо кончать спасать железо и начинать спасать людей.

И эта камера оказалась негерметичной. Не смогли они вручную (!) плотненько закрыть нижний люк (усилие как минимум полторы тонны).

Почему вручную? У нас все люки задраиваются вручную, автоматические только в фантастическом фильме, да и то не в нашем.

Кстати, плотики были прикреплены и снаружи, но «слабая профессиональная подготовка экипажа не позволила привести их в действие». Так сказано в заключении комиссии.

Эта ссылка на слабую подготовку будет сопровождать все заключения о гибели лодок «Рубина». Не напоминает ли это вам положение, что подводники всегда заложники и их «слабая подготовка» всегда кстати?

Кто отвечает за эту подготовку? Только не «Рубин». Он экипажи не учит. Учит их флот, или государство, если угодно.

Но вернемся к плотам. Вам хотелось увеличить их количество – пожалуйста. Мы найдем места для их размещения.

Плот, сброшенный на воду, это иллюзия спасения. Не более того. Это же море, а не бассейн. Обычно оно штормит, а не лежит тихо.

И плот не стоит на месте. Его иногда и переворачивает. И все на плоту очень скоро по грудь в ледяной воде и положение их чуть лучше тех, кто просто плавает. «Но там же можно зашнуроваться и не будет заливать!» – скажут мне. «А вы пробовали зашнуроваться в шторм?» – очень хочу спросить я.

Ни одно средство спасения на наших кораблях не совершенно, а значит, это только иллюзия спасения.

Еще раз: НИ ОДНО!

ИСП-60 – попробуйте сначала найдите его, потом наденьте, а потом наверх в нем вылезайте.

ИП-6(46) – изолирующий противогаз. Громоздкий ублюдок. При пожаре 50-60-70 градусов в отсеке сами маску сорвете, или она к лицу приварится.

ПДУ – на 20 минут, только для экстренной изоляции.

Есть еще СДС – трубопровод со средствами для дыхания, но он часто выходит из строя, а если идет через горящий отсек, то можно сжечь гортань.

А переборка должна выдерживать 10 килограмм.

И она выдерживает, но в ней есть трубопроводы, которые выдерживают только два килограмма, и их по тревоге приписано закрывать тому же неграмотному личному составу. И лодки из-за таких трубопроводов при пожаре всегда наполняются водой, или выгорают сальники какого-нибудь размагничивающего устройства.

Кто виноват – легко установить.

Наши лодки самые шумные.

Они рычат, орут, фырчат, их слышат все.

Это диффузоры – у них дырки в легком корпусе.

На них стоят такие турбины, что их называют «ревущими коровами».

Наши корабли из-за этого обнаруживают в 98 случаев из 100.

С началом боевых действий они будут все уничтожены – Спасский ни при чем.

Боевая мощь флота перестанет быть боевой еще до начала боевых действий.

Наша мощь – дутая.

Подводники – заложники на корабле.

Фикция, миф, обман, надувательство, бесполезная трата денег.

***

Между прочим, американцы должны, по идее, выплачивать мне небольшую пенсию за то, что в свое время я им ничего не сделал.

***

По взрыву боезапаса в 1-м отсеке «Курска». Рубин установил, что боезапас взрывается в двух случаях: объемный длительный пожар в 1-м или взрыв торпеды, собственной или чужой, попавшей в борт. На «Курске» перед стрельбой что-то делали с учебной торпедой (версия Попова: меняли аккумуляторную батарею). Рубин считает (?), что велись работы с топливом новой торпеды («Шквал»?), а это топливо, как показали испытания (в Рубине?), способно воспламеняться при контакте с человеческой кровью (мистика какая-то).

Военные считают, что в последний момент командир «Курска» выполнял какой-то странный маневр уклонения – то ли от столкновения с надводным кораблем («Адмирал Кузнецов» первым свалил с района, подозревают, что с повреждениями корпуса); то ли от торпеды.

О столкновении с американской лодкой никто не говорит иначе, как о чуши несусветной, и это клебановское «полежала, посигналила, очухалась, ушла» воспринимается с хохотом: у наших запас плавучести 30 %, у американских – 8 %, и если она бы «полежала», то никогда бы не всплыла.

***

Услышал характеристику на командующего: «Пьяница. Туп и решителен. Не вор. Дома лишен права голоса (подкаблучник). Служить или не служить, решает жена. В предперестроечное время максимум, чего он мог достичь – комдивизии. Командующим СФ стал на безрыбье. Способен донельзя запутать любое дело. В этом проявляет удивительную работоспособность. В настоящей должности утопит еще ни один корабль».

У главкома характеристика еще короче: «Крестьянин и до денег дюже охоч».

***

«Войну и мир» я дочитал, хотя в том возрасте можно было и пропустить половину, но я тогда тренировал свою волю. Она у меня была – ух!