Люди, лодки, море - Покровский Александр Михайлович - Страница 23

***

Пришел к Коле. Он меня встретил на пороге словами: «Послушай: «А. стал рано седеть, и потому первые седые волосы его не расстроили», – это Лидия Яковлевна (Гинзбург). И таких ляпов у нее много. Как это: он «стал рано седеть» и потому «первые седые волосы его не расстроили»?

Я сказал: «Там опечатка. Надо: «он стал рано сИдеть», и тогда все верно».

***

…Мне понравилось интервью с одной немецкой журналисткой. Сначала она заставила меня прочитать рассказ «Ты да я» и записала его на магнитофон (он есть в «Коте»), а потом попросила отвечать на вопросы как-то необычно. Например: «Что вы думаете об облаках?» – «Я о них не думаю. Мы друг другу не мешаем». – «Как вам кажется, вода мокрая?» – «Только если она капает на подушку». – «Гуси умные?» – «Точно таким же вопросом они задаются насчет нас». – «Счастье – оно безмозглое?» – «Иначе б не было счастьем». – «А если уши холодные?» – «Это к весне». – «Когда вы разбогатеете?» – «Завтра». – «Почему?» – «Сегодня уже не успею». – «Вы собой довольны?» – «Всегда» – «Объясните». – «Это необъяснимо». – «Что вы любите?» – «Я люблю все». – «Все твердое или все жидкое?» – «Лучше газообразное». – «Почему?» – «Везде влезет». – «Что такое «кукиш»?» – «Минимум, на который всегда можно рассчитывать». – «Вы любите джунгли?» – «Да». – «Почему?» – «Я там никогда не был». – «Чего хочется каждый день?» – «Любимых запахов». – «Какие они?» – «Зеленые»…

Она записывала часа полтора. Отвечать надо было быстро, не задумываясь. Это было похоже на игру: за минимальное время надо ответить на максимум вопросов. Если б кто-нибудь придумал такую телеигру, я, наверное, ее бы смотрел.

Продолжение интервью: «Как вы относитесь к перьям?» – «Если они не во рту, хорошо». – «Человеку нужны крылья?» – «Нет. Он и так редко думает». – «Вам нравится мягкое?» – «Если только не очень пахучее».

«Вы спорите с властью?» – «У меня хватает ума». – «У вас есть точка зрения?» – «Нет. Из-за широты взглядов».

«Как вы относитесь…» – «Я не отношусь, относит меня». – «Вы любите?» – «Нет, но допускаю». – «С вами можно договориться?» – «Почти всегда». – «Вас интересует, о чем?» – «Почти никогда». – «Вы пробуете воду ногой, прежде чем войти в нее?» – «Я пробую рукой». – «Почему?» – «Я хотел сказать, носом, но передумал».

«Ветер, солнце, песок – о чем вы подумали?» – «О лопате». – «А я – об отдыхе». – «Это после лопаты». – «Вам нравится спать?» – «Больше, чем жить». – «Если я скажу: 22?..» – «Лучше пораньше».

***

Все уходит. Уйдет и «Курск». Тогда все верили в спасение. Потому что очень хотели верить. А чиновники нехотя, через силу, будто их подпихивают, занимались сначала оттягиванием, а потом и той ерундой, которая получила у нас название «спасательная операция».

Лодки гибли и прежде. Люди замерзали в воде десятками. Люди переоблучались, взрывались, тонули, горели заживо.

Но об этом не знала страна. Это не было позором на весь мир. Это был такой небольшой внутриведомственный позор, который все «ответственные» благополучно переживали. Конечно! Конечно, были смотры, осмотры, решения, постановления, обращения. И промышленность привлекалась к разбирательствам.

Но! Проходило время, и все повторялось. Опять – взрывы, пожары, гибель людей.

Ради чего существует флот? Ради… а вот тут поставьте задачу. Или мы угрожаем, или возим ракеты, или у нас на мушке авианосцы, или целые города. Ради чего? Под задачу (стратегию, тактику) делается оружие.

Оно не делается просто так.

А если задача не война, а обслуживание мифа? Если надо попугать, чтоб нам чего-то дали? Не выкинули нас на обочину, где, может быть, самое нам место?

Если такая задача, то и лодки делаются «самые огромные», «самые титановые», «самые глубоководные и быстроходные».

И хорошо бы так, но не все так. Важна же не реальная сила, а лишь ее внушительная имитация.

Почему? Потому что на реальную средств нет. Как в песенке о Петре Первом: «Для постройки кораблев надо столько-то рублев». Дальше в песне деньги получили и пропили, но на оставшиеся построили все же много-много «кораблев».

Флот – игрушка дорогая. Нужны не 100 лодок полуржавых уже на стапелях, еще до спуска, а 5, 10, 15. И надо не «гигантов неописуемых без числа», а тех, что нужны на данный момент, под конкретную задачу – не «пугания», чтоб с нами считались, а для дела.

Нужно ли «дело»? Сомневаюсь. Пока только имитация.

Сейчас мне скажут, что «Комсомолец» и «Курск» были чудесными кораблями. Согласен. Но только в каждом из них имелась масса технических недоработок, которые промышленность с высоты своего положения тянула из проекта в проект. Если есть всплывающая камера для спасения всего экипажа, то на испытаниях ее теряют, она отрывается сама. Если есть дыхательная система, проложенная по всему кораблю, то по ней вместо кислорода при пожаре идет угарный газ. Если есть клапан ВВД, то прокладка у него из пластика, и при пожаре он испаряется, а клапан, в закрытом состоянии, пропускает воздух, и пожар тушить бесполезно.

И такое сплошь и рядом.

Можно сделать отличный корабль, но в нем столько будет всего и такой степени надежности, что его уникальность превращается в способность погибнуть в любой момент от любого неосторожного движения.

И человек ходит по нему в качестве живого запала.

И когда грянет? Когда на лодку каким-то «чудом» чудесным затаскивают торпеду, от которой столько раз уже отказывались?

А вот Лячин не смог отказаться. Она у него горит при погрузке, а он грузит.

Вина его? Видите ли, легко судить, сидя где-то. Когда лодка делается для дела, то ее строят не пять лет, после чего у нее вываливаются все детали. Потом готовят экипаж, который не просто люди, набранные в последний момент по принципу: «Ты сейчас чего делаешь? Бросай все, в море пойдешь».

Лодка, все механизмы в ней и люди – это одно целое. Нельзя как попало строить лодку и совать в нее кого попало. Какие бы чудесные ни были люди, какая бы славная ни была техника, но жизнь лодки и все, кто находятся в ней, зависит от образования, умения, состояния каждого, подчеркнем, каждого из более чем ста членов ее экипажа.

Людей на «Курске» не спасли не Куроедов и Попов как главком и командующий.

Их не спасли Куроедов и Попов как часть системы.

Можно назвать ее государством.

Оно показала свое настоящее лицо. А все ждали, надеялись, верили до последнего, что у него не такое лицо, что у него «светлый лик богоугодный».

Не получилось.

Миф столкнулся с реальностью.

И не один раз.

И получился не лик, а жуткая, бесчеловечная харя.

Видите, как я все по порядку изложил. Только от этого не легче.

И почему-то, когда по телевизору показывают, как академик Спасский, руководитель «Рубина», у которого утонули 4 лодки, в том числе «Комсомолец» и «Курск», весело учится играть в гольф, я переключаю на «Диалоги о животных».

***

О «монголо-татарском». Все говорят «татаро-монгольское», но мне кажется, правильнее наоборот. Они себя называли монголами. Татарами их называли европейцы. Они были «тартарами» – «детьми Тартара».

Твой знакомый историк выегивается. Было иго. Только оно было тогда, а судим о нем мы сейчас. По деньгам оно было 10 процентов. Но в те времена это считалось грабежом. Монастырская десятина тоже была 10 процентов (вспомним об иге) и была причиной нескольких бунтов.

Что бы твой друг ни говорил, но есть Марко Поло и есть его папа с его дядей, Никколо и Маффео Поло, родом из Далмации, два крупных венецианских купца, свободно говорившие на монгольском языке, отправившиеся в Монголию с товарами к Хубилай-хану, который принял купцов и после переговоров с ними решил отправить их с посольством к папе римскому. Получив грамоты от папы, они поехали назад. В дороге уже Никколо узнает о смерти жены и рождении сына Марко. У него есть описание монгольского двора и самих монголов.