Тайна кота из пантомимы - Блайтон Энид - Страница 23

– Надо же, у каждого актера в театре – у каждого! – есть зуб против директора, – говорил он с удивлением. – Директор этот, видно, просто зверь. Он ведет себя с людьми так, что его нельзя не ненавидеть. Одним словом, мотив преступления налицо.

Бетси немедленно спросила, что такое мотив.

– Убедительная причина дня того, чтобы что-то совершить, – объяснил Фатти. – Поняла? У всех членов труппы были убедительные причины сделать директору какую-нибудь гадость – другими словами, были мотивы для мести за его скотство.

– Знаете, это на редкость любопытная тайна! – с воодушевлением заговорил Ларри. – Семь человек с равным успехом могли пойти на преступление. У всех у них есть поводы сильно не любить директора, у всех, кроме Бойзи и, может быть, Зоэ, железные алиби. И мы даже не знаем, на ком остановиться. Но как раз Зоэ, по-моему, совсем не тот человек, чтобы кого-нибудь ограбить, даже такую злобную свинью, как их директор. Судя по рассказу девочек, она слишком хорошая и честная.

– Я с тобой согласен, Ларри, – медленно кивнул головой Фатти. – Тайна необычная. Из разряда «Кто это мог сделать».

– Что значит из разряда «Кто это мог сделать»? – мгновенно вскинулась Бетси. – Не понимаю.

– Господи! – Пип поднял глаза к потолку. – Бетси у нас совсем как дитя малое. – «Кто это мог сделать» – так называют тайну, которая связана с криминалом. Чтобы ее раскрыть, надо доискаться, кто преступник, то есть кто это сделал. Усекла?

– Каков будет наш следующий шаг? – с подчеркнуто важным видом обратился Фатти к аудитории.

– Ясно, каков, – отозвался Ларри. – Всей компанией идем в театр, внимательно изучаем актеров во время представления, потом берем у них автографы. К Бойзи приглядываемся еще больше, чем к остальным.

– А завтра снова займемся проверкой алиби, – закончил Фатти. – Ларри и Дейзи выяснят у Мэри Эдамс все, что можно, насчет Люси Уайт; мы с Пипом, если сумеем, проверим алиби Питера Уэттинга и Уильяма Орра. Еще надо придумать ход к Джону Джеймсу, который якобы весь вечер сидел в кино.

– А Элик Грант? Тот, что давал концерт в Шипридже? – вспомнила Дейзи.

– Да ну, его-то проверять уж совсем глупо, – проворчал Пип. – Его столько народу видело и слышало. Но в любом случае проверить Гранта – пара пустяков.

Зазвонили к обеду.

– О! – сказал Пип. – Слышите? Мне надо пойти умыться. Во сколько мы встретимся? И где? Прямо у театра?

– У театра, – ответил Фатти. – Без четверти три. Спектакль начинается ровно в три. Салют!

Оказалось, что все они здорово проголодались. Работая детективом, видимо, нагуливаешь аппетит.

После еды Фатти неплохо потрудился – аккуратно записал все сведения по делу, полученные из разных источников. Даже прочитать эти странички – и то было интересно! Фатти прочел и крепко задумался. Столько подозреваемых, столько мотивов, столько алиби... Как, черт побери, сумеют они распутать этот клубок?

Без четверти три все Тайноискатели собрались у театра. В кассе сидел какой-то замурзанный мальчонка, он и продал им билеты. Они вошли в зал и уселись. Места были взяты поближе к сцене, чтобы хорошенько разглядеть актеров.

Сидели они – лучше и не придумаешь! Во втором ряду, в самой середине. Где-то негромко звучал рояль. Оркестра, понятное дело, не было – для такого короткого представления он и не полагался. Занавес над сценой слегка шевелился от сквозняка, когда открывали дверь. Дети не сводили с него глаз, вернее, с роскошного заката, на нем изображенного.

Представление началось минута в минуту. Ровно в три занавес пошел вверх. Публика застыла в ожидании.

Играли две небольшие пьески и скетч-пантомиму о Дике Уиттингтоне. В пьесках Бойзи не участвовал; он появился потом. Дети в зале закричали от восторга, глядя, как он идет, мягко переступая, на четырех лапах, в большой мохнатой шкуре, которую кое-кому из юных сыщиков уже довелось видеть в окне на веранде три дня назад.

Он был невероятно забавен. Махал детям лапой – точно так же, как в пятницу вечером. Прыгал, скакал, прижимался к ногам Зоэ Маркхэм (Зоэ играла Дика Уиттингтона и была очень хороша в этой роли). Словом, имел колоссальный успех.

– Зоэ играет на пять с плюсом, – говорил Ларри, не отрывая глаз от сцены.

– Да, но почему, когда главный герой – мальчик, роли его всегда исполняют девушки? – недоумевала Дейзи, пока меняли декорации. – Помните, в «Аладдине» роль Аладдина играла девушка, и принца в «Золушке» тоже?..

– Ш-ш, – сказала Бетси. – Занавес поднимается. Как здорово, он опять здесь. Ой, смотря – у него шкура порвалась. У самого хвоста, видишь?

Так оно в действительности и было. Кот, по-видимому, это тоже знал и все время трогал дырку передней лапой.

– Мя-я-я-у, – говорил он, – мя-я-у. – Совсем как настоящая кошка, страдающая оттого, что ей поранили спинку.

– Хорошо бы он не разорвал шкуру до конца, – тревожилась Бетси. – А то их кошмарный директор устроит ему тот еще скандал. Ой, ну разве он не прелесть? Смотри, притворяется, что ловит мышку. Мышка настоящая?

– Заводная, – отвечала Дейзи. – Нет, пусть этот Бойзи нелепый, тупой, из детства не вышел и всякое такое, но играет он как умный! Второй раз смотрю, и он все больше мне нравится.

Фатти придерживался того же мнения. Невозможно было представить себе, что такой великолепный актер одновременно такой недоумок, как о нем говорят. Ладно, он повидается с Бойзи – если удастся, конечно, – и составит о нем собственное представление!

Спектакль закончился. Занавес сначала опустился, потом поднялся, потом снова опустился – уже насовсем. Публика похлопала и разошлась по домам. Был шестой час.

– Теперь быстро к служебному входу! – дал команду Фатти.

Держа в руках книжечки для автографов, Пятерка Тайноискателей торопливо обогнула театр, почти бегом дошагала до служебного входа и остановилась у дверей. Надо было непременно застать всю труппу целиком! Ждали они минут пять, не больше. Потом вышла Зоэ, еще в гриме, но уже переодевшаяся в юбку и блузку. Выглядела она теперь совсем по-другому.

– Заходите, – сказала Зоэ. – Остальные скоро выйдут, подождете внутри, а то на улице холодно.

Слегка нервничая, ребята в сопровождении Зоэ прошествовали по коридору и вошли в большое помещение, где два актера, обжигаясь, пили горячий чай.

Это были Питер Уэттинг и Уильям Орр. Один – пожилой, с кислой физиономией, другой помоложе и на вид какой-то несчастный. Они уже не казались такими, как на сцене, где Питер играл вальяжного хозяина Дика, а Уильям – лихого капитана, звонко распевающего веселую песню о синем, синем море.

Актеры, поздоровались с гостями.

– Привет, ребятишки! Охотитесь за автографами? Что ж, мы польщены. Давайте ваши книжечки.

Оба набросали по нескольку строк в каждой. Потом Зоэ представила их Люси Уайт, высокой, худенькой девушке, по пьесе – невесте Дика Уиттингтона. Со сцены она казалась очень красивой, у нее были роскошные золотистые кудри, рассыпанные по плечам. Дети ими от души восхищались. Теперь эти роскошные кудри лежали на столике у стены, и без парика Люси оказалась довольно неприметной, скромной шатенкой. В глазах ее ясно читались тревога и озабоченность.

Она тоже что-то написала в книжках. Потом вошел Джон Джеймс, рослый, дородный, с тяжелой походкой, – очень подходящий для роли большого начальника.

– Всем привет! – воскликнул он. – Неужели кому-то нужны наши автографы? Ну и ну! Замечательно! Это уже мировая слава!

Он что-то нацарапал в книжечках. Фатти завязал беседу с Уильямом и Питером. Ларри попытался заговорить с Джоном Джеймсом. Пип оглянулся вокруг. Должен же существовать еще кто-то, кого можно попросить об автографе!

Пип был прав: такой человек нашелся. В эту самую минуту он как раз появился в комнате. Небольшого роста, щегольски одетый. Исполнитель роли матери Дика. Превосходно и очень естественно выглядевший на сцене – живой, изящный, говорящий красивым и высоким женским голосом и даже весьма искусно пропевший этим голосом две или три песенки.