Глубокий шрам - Битси Джек - Страница 2

– Вы заранее знали, что будете делать? В день моей свадьбы с Клементом Беннетом вы уже все решили?

– Конечно. Ваш муж принадлежит к тому типу людей, который хорошо известен всем угольным компаниям. Мы знаем, как обезопасить себя от них, и в таких случаях действуем без колебаний. Это и не составляет особого труда – простой обмен информацией. То, что вы называете черным списком, у нас называется самозащитой. Впрочем, я не намерен вам объяснять.

– Вы принудили меня…

– Я ни к чему вас не принуждал. Ваш муж был поставлен перед выбором и вел себя именно так, как я предполагал.

– Вы заставили его бросить меня!

– О нет. Я только предоставил ему больше возможностей бросить, чем остаться с вами, и не сомневался в его выборе.

– Очевидно, – сдавленным голосом начала Кристин, пытаясь овладеть собой, причем спокойствие Сел-дена странным образом ей помогало, – вы не верите в мое влияние на него.

– Я знаю вашего мужа.

– Зачем вы преследовали нас? – вопрос вырвался невольно, она хотела скрыть свою боль, но, спросив, продолжала: – Что я вам сделала? Вы, вы знаете… – жестом, выражавшим безнадежность, она оборвала свою речь.

– Вокзальная платформа – не место для объяснений. В другое время.

– У вас не хватит смелости сказать правду! Но Клем мне сказал.

– Да? – равнодушно спросил Селден. Кристин говорила медленно:

– Он сказал мне, что вы хотите вернуть меня в Айвенго.

Углы рта Селдена дернулись.

– Да, хочу. И он послал вас?

Кристин вздрогнула от презрения, звучавшего в его голосе, ее склоненное лицо покрыла бледность.

– Нет, он бросил меня. Я вернулась сама. Чего же вы еще хотите? Вот я здесь.

Селден равнодушно пожал плечами:

– Решение за вами.

Кристин потеряла самообладание. Охватившее ее возмущение не знало границ. В голосе молодой женщины звучали рыдания, но глаза оставались сухими и сверкали решимостью.

– Представляете ли вы себе, что вы сделали? Или, быть может, вы этого не понимаете? Вы ведь не беспомощная женщина, зависящая от других во всем, даже в том, что касается крыши над головой и пиши. Какое вы имели право управлять моей судьбой?

Селден сделал небрежный жест:

– Никакого.

– Вы ограбили меня! Вы унизили меня, как… Селден грубо ее перебил:

– Помолчите минуту и слушайте! Истерики вам не помогут. Я заставил вас пройти через тяжелый жизненный опыт – признаю это. Но я вытащил вас из той среды, которая очень скоро превратила бы вас в развалину, и сделал это исключительно для вашей же пользы. Смейтесь, если вам нравится! Когда-нибудь вы со мной согласитесь.

Кристин прервала Селдена, не обращая внимания на его протестующий жест:

– И вы думаете, я поверю в ваши добрые чувства?

– Я и не прошу вас верить, – хриплым голосом ответил он. – Когда я вижу в шахте людей, работающих под сгнившими креплениями, то, независимо от того, нравится им это или нет, удаляю их, и только тогда меняю бревна и мешки с песком. То же я сделал и с вами. Вы жили под гнилой крышей. Мне пришлось убрать вас, не дожидаясь, пока она рухнет.

Аналогия из знакомой с детства жизни была ей понятна. Она пыталась подавить свой гнев, но глаза ее выдавали. В них горела неукротимая ярость.

– Вы убрали крепления, но не заменили их.

– Это будет сделано позже.

– Но вы не имеете права! Я – не ваша собственность!

– Я сам взял это право.

И вновь перед Кристин предстал управляющий шахтой, которого боялся весь Айвенго.

– Что вы собираетесь делать? – более мягким тоном заговорил Селден.

Кристин тяжело вздохнула, сознаваясь в своей беспомощности.

– Пока – ничего.

И медленно, подчеркивая каждое слово, она бросила ему:

– Сейчас я пляшу под вашу дудку, но не всегда будет так!

Селден уклонился от вызова:

– Об этом поговорим когда-нибудь в будущем. Что вы намерены делать сейчас?

– К чему спрашивать? Вам ведь все известно. Я возвращаюсь в дом отца. Это единственное место, куда я могу пойти. – Кристин вздрогнула. – Но я предпочла бы идти куда угодно, только не к нему.

Казалось, злость ее утихла – глаза смотрели спокойно. Не повышая голоса, она сказала:

– Вы все заранее решили.

Селден надел кепи – во время разговора он стоял с непокрытой головой.

– Конечно.

– Что же будет дальше?

Он засмеялся и сказал с издевкой:

– Приходите ко мне домой в любую ночь, и я скажу вам, Кристин. Вы все равно не поверите мне, пока не увидитесь со своим отцом.

Глаза Кристин широко раскрылись от изумления.

– Неужели ваш дом открыт теперь для жителей поселка?

– Он открыт для вас.

Гордо выпрямившись, Кристин презрительно ответила:

– Понимаю. Я была уверена в этом. Не нужно меня ждать: я никогда не приду!

Селден повернулся на каблуках и через плечо бросил безразличным тоном:

– Не торопитесь! Вы еще не видели своего отца.

Глава 2

Шесть лет, шесть горьких для Айвенго лет Джерард Селден был управляющим шахтой. Шахтерский поселок ненавидел Селдена, ненавидел его безжалостное, непреклонное требование максимальной отдачи в работе, холодное презрение к чувствам и страданиям других, его внешнюю благовоспитанность, прикрывавшую жестокость. Ненавидя, Айвенго из страха перед этим человеком работал на него с точностью хорошо дисциплинированной военной части.

В жизни Селдена, насколько было известно в Айвенго, не находилось места ничему, кроме работы и интересов Континентальной угольной компании. Шахта, усовершенствование производства, добыча угля, погрузка и отправка его по железной дороге в промышленные центры – все это, казалось, было единственным смыслом его существования.

Селден знал Айвенго лучше, чем Айвенго знал его. Когда после шестилетнего его пребывания управляющим жители поселка собирались на ступеньках магазина покурить и послушать сплетни, о Селдене даже самые заядлые сплетники не могли рассказать ничего нового. Шесть лет назад тридцатилетний Селден, самый молодой из управляющих Компании, приехал из Цинциннати, и вскоре Айвенго понял, что можно ненавидеть и в то же время уважать человека. Раньше это был поселок вечно пьяных и дерущихся шахтеров, которые ничего не боялись ни на земле, ни под землей. Самые отчаянные богохульства возносились к небу от Айвенго, и меньше всего углекопы боялись Континентальной компании.

Селден сумел подчинить их себе, и сделал это быстро, безжалостно и холодно – без гнева и злорадства, как если бы имел дело не с людьми, а с машинами. И Айвенго сразу же возненавидел Селдена. С годами ненависть только росла. На десять тысяч футов под землей не было уже ни одного шахтера, который не закипал бы бешенством при одном упоминании его имени и не горел бы желанием при случае с ним расправиться. У Селдена не было на этот счет никаких иллюзий. Он прекрасно знал об отношении к нему жителей Айвенго. Равнодушный к их страху и ненависти, он умел оградить себя от их злобы.

Глухая вражда шахтеров никогда не вырывалась наружу. Бешенство, тлевшее в угрюмых рабочих, только забавляло Селдена. Он рассматривал поселок как необузданное животное, корчившееся под ударами его кнута, но слишком трусливое для того, чтобы ринуться в открытый бой. В беспощадной борьбе между ним и рабочими, заполнявшими подземные галереи шахты, Селден всегда выходил победителем. Ловко и хитро он отклонял даже скромные требования повысить жалованье или продлить больничный лист и отсылал людей назад, на работу, сконфуженными и сбитыми с толку. Неумолимый, безжалостный, бесчеловечный – так характеризовал шахтерский поселок Селдена.

Шесть лет рабочие знали Селдена, но никогда не могли предугадать его поступков. Он был одиноким. Некоторые из его предшественников жили одной жизнью с Айвенго, другие строго ограничивали свой круг общения. Селден не делал ни того, ни другого. Никто никогда не приходил к нему, и он сам за шесть лет не посетил ни одного дома. Иногда, казалось, по капризу, он вмешивался в семейную жизнь шахтеров и, превышая все полномочия управляющего, безапелляционно приказывал. Сопротивление его воле означало увольнение, даже черный список. Неведомыми путями Селден собирал сведения о поселке. Ни одно изменение, даже самое незначительное, в жизни его населения не ускользало от серых, бесстрастных глаз управляющего.