Сексуальный переворот в Оушн-Сити - Листик Джо - Страница 12

– Извини, дорогая, заседание немного затянулось, – Джонсон начал оправдываться, еще не успев подняться на крыльцо. – И потом, мне ведь следовало связаться с редакцией! – он подскочил к ней и ласково поцеловал в шею.

– Чем от тебя пахнет? – подозрительно спросила девушка.

Джонсон улыбнулся:

– Врагами Николса.

– У него их так много? – Вёрджи, безопасности ради, прикрыла нос.

– Хватает, – подтвердил журналист и еще раз поцеловал любовницу. – Какие-то умники подкинули в его кабинет шашку с банановым ароматом. Получился маленький переполох, – он опять улыбнулся, вспомнив недавнее происшествие.

– Интересно, кому понадобилось срывать заседание?

– Это наверняка «зеленые», – уверенно заявил Джонсон. – Они уже два года добиваются закрытия консервной фабрики.

– Мысленно я с ними, – Вёрджи повернулась и пошла в дом. – Надеюсь, тебе хватит десяти минут, чтобы принять душ и добраться до моей кровати?

– Уложусь за пять! – отозвался Джонсон, уже успевший до половины расстегнуть свою рубаху.

В гостиницу приятели вернулись около полуночи голодные и злые. Камакин, наскоро нырнув под душ, взялся за изучение своего блокнота, в котором в течение дня тщательно отмечал все передвижения Глюкмана.

Что касается Эдика, то после ванны он облачился в ночной халат и основательно занялся своей куцей шевелюрой. Накануне Дьячкофф купил флакон с китайским средством для быстрого восстановления утраченных волос и сейчас намеревался испытать его действие на своей лысине.

Достав флакон из дорожной сумки, Эдик внимательно ознакомился с инструкцией.

– Гарантия быстрого роста… Для всех типов волос, – прочитал он на этикетке и удовлетворенно хмыкнул. – То, что надо!

Пристроившись перед небольшим зеркалом, Дьячкофф начал старательно натирать голову душистым снадобьем.

Камакин озабоченно расхаживал по комнате с блокнотом, не обращая на Эдика никакого внимания.

– Кроме конторы и мэрии, этот мерзавец успел засветиться еще в семи местах, – подытожил он.

Дьячкофф, вдыхая аромат китайского зелья, вдруг вспомнил о своих недавних злоключениях.

– Проклятый город: нельзя под окном постоять! – буркнул он, ожесточенно втирая жидкость в свой лысый череп. – Теперь от штанов воняет так, будто их неделю держали в дерьме!

Но Камакин был полностью погружен в свои мысли и не услышал жалобы Эдика.

– В городе его не взять. Это точно… И дома, пожалуй, тоже, – Макс нерешительно передернул плечами. – Остается пляж… Как ты думаешь, мы сможем зацепить его в бунгало? – поинтересовался он у приятеля, имея в виду небольшой домик Глюкмана на пляже «Тропикана», в котором тот проводил значительную часть дневного времени.

– Думаю, придется выбросить… – мрачно изрек Дьячкофф.

– Что ты сказал?! – опешил сбитый с толку Макс.

– Что слышал! – обиженно отозвался Эдик. – Если хочешь знать, я купил эти джинсы месяц назад! – он взял с кровати полотенце и стал старательно обматывать им голову.

Когда до Камакина дошла суть сказанного, он моментально вскипел.

– Засунь эти штаны себе в задницу! – посоветовал он напарнику, с презрением наблюдая, как тот сооружает на голове огромный тюрбан.

– На пляже не получится… – тут же, не моргнув, откликнулся Эдик. – Там всегда полно людей.

От такой готовности Камакин чуть не поперхнулся.

– Ерунда! – через минуту голос Макса слегка подобрел. – Не все же лезут в его сарай. А там, кроме Чемпиона, посторонних не будет…

– Нам хватит и Чемпиона, – мрачно обронил Дьячкофф.

Он подошел к телевизору и щелкнул кнопкой. Экран тут же ожил, явив плечистого басовитого репортера из Си-Эн-Эн, ведущего ночной репортаж с места дорожного происшествия, о чем свидетельствовал разбитый «Шевроле-корвет» красного цвета на заднем плане. Вокруг машины суетились полицейские и санитары.

«…Вероятно, нападавшие хорошо знали маршрут Наварро и подстерегли его в засаде, – продолжал скороговоркой плечистый репортер. – По мнению экспертов ФБР, при нападении преступники использовали специальную бомбу, которая взорвалась, попав в автомобиль. К счастью, полиция прибыла вовремя, что и позволило арестовать раненого Наварро».

Картинка на экране сменилась, показав крупным планом багажник красного «Корвета», из которого двое хмурых полицейских извлекали автоматическое оружие и какие-то пакеты. Голос репортера за кадром бодро тарахтел:

«Кроме оружия в машине было обнаружено около сотни фунтов кокаина, расфасованного в пакеты из-под сахарной пудры!…» – репортер из Си-Эн-Эн буквально ликовал.

Экран опять мигнул и вместо разбитого автомобиля на нем появился крепкий сорокалетний мужчина с серебряной звездой на груди. Титры тут же сообщили зрителям, что Уильям Шумахер является окружным шерифом Оушн-сити.

«По нашим сведениям, Луис Наварро был важной фигурой подпольного наркобизнеса, – Шумахер смотрел на зрителей, не мигая. – После его ареста появился реальный шанс ликвидировать сеть торговцев наркотиками, действующую по всему западному побережью…», – шериф хотел что-то добавить, но ему не дали, так как телевизионщики решили показать гвоздь репортажа – раненого наркодельца. Он лежал на носилках с закрытыми глазами, вероятно, все еще без сознания. Четверо санитаров под присмотром полицейских катили носилки с мексиканцем к карете «Скорой помощи».

Оператор изловчился и показал преступника крупным планом. Судя по всему, Наварро было не больше тридцати, и его лицо с правильными чертами и волевым подбородком отличалось несомненной красотой, которую дополняла пышная черная шевелюра. Пестрая рубаха мексиканца была расстегнута, что позволяло разглядеть татуировку на волосатой груди: огромного орла, несущего в крючковатом клюве младенца.

На экране вновь возник плечистый, сообщивший напоследок, что Наварро под усиленной охраной полиции направлен в местную клинику на обследование. Назвав себя, репортер исчез, а вместо него появилась заставка спортивных новостей.

Камакин и Дьячкофф прослушали репортаж о поимке наркокурьера с большим интересом. Оба обратили внимание на то, что нападение на мексиканца произошло в Оушн-сити, то есть где-то совсем рядом.

Последнее обстоятельство, конечно же, несколько озадачило их, но не более того: уставшие компаньоны были невероятно далеки от мысли о собственной причастности к происшедшему и, выключив телевизор, ограничились лишь его краткой оценкой.

– Такие дела в каком-то паршивом городишке!… – изумился Эдик, лихо качнув своим тюрбаном.

– Да, парню не повезло, – согласился Макс. Прежде чем лечь спать, они еще немного

поболтали о том, как опасно делать бизнес на наркотиках, а также посетовали на то, как ловко стала работать калифорнийская полиция.

Быстро придя к общему мнению, что в их взаимоотношениях случалось крайне редко, компаньоны погасили свет.

Глава 8

С некоторых пор Дэнни Гловер полюбил утренние пробежки трусцой. Каждый день он вставал около шести часов, умывался и, надев на себя нехитрую одежду бегуна, отправлялся в путь.

Просыпающийся город в эти минуты выглядел почти идеально: его улицы были свободны от машин, а тротуары – от людей. Изредка навстречу Гловеру попадались собратья по джоггингу, и тогда он приветливо махал им рукой.

Особую прелесть пробежкам бывшего банкира придавали магнитофонные кассеты с записями уроков Боба Райнера для пожилых. Эти уроки представляли собой нечто среднее между развлекательным радио-шоу и сборником инструкций для начинающих бегунов. Боб Райнер давал свои рекомендации под легкую ритмичную музыку, что позволяло делать бег пенсионеров не столь обременительным и скучным занятием. Курс Райнера состоял из нескольких кассет с четырьмя десятками двадцатиминутных уроков с возрастающей степенью сложности.

Утром, после затянувшегося накануне допоздна заседания в мэрии, Гловер встал как обычно. Быстро одевшись, он достал из шкафа пояс с плеером и кассету с очередным уроком своего любимца. Миниатюрные наушники старик по привычке сразу же надел на шею.